Белла отмахивается от моих слов и опять отворачивается к бассейну. Она внимательно наблюдает за стайкой плещущихся в воде детей — они весело толкаются, смеются и осыпают друг друга брызгами.

— Но о том-то и речь. Я в Вегасе, с лучшими в мире друзьями, в самом великолепном платье из всех, что я когда-либо надевала…

— Да, ты вчера выглядела просто ошеломительно, — подтверждает Филип.

Ей-богу, мне нравится, когда меня так прерывают.

— И все равно временами я чувствовала, как Стиви отдаляется от меня.

— Чепуха, — говорит Фил, который ничего не знает о таких вещах.

Белла, которая знает многое о таких вещах, молчит и смотрит на детей. Я продолжаю:

— Это как обнаружить, что твоя новая сумочка от «Луи Вуиттон» — подделка. Только что ты думал, что это самая шикарная вещь на свете, и вдруг тебе становится слегка стыдно ее носить. Это та же самая сумочка, но, узнав, что она не настоящая, ты уже не можешь ходить с ней с той же непринужденностью. Вот и вчера Стиви был почти всегда внимателен, заботлив, деликатен, много шутил, но время от времени, без всякой видимой причины, отстранялся, становился неразговорчивым, далеким. Было видно, что он думает о чем-то другом.

— Вздор, — опять говорит Филип. — Если у него и было в мыслях что-то другое, то это мог быть только завтрашний конкурс. Подумай, ведь это крупное событие. Поверь мне, он просто нервничает.

Я очень хочу в это верить. Слишком хочу.

Есть еще одно, чего я не могу сказать в присутствии Фила: вчера Стиви не захотел лечь со мной в постель. Несмотря на платье-пион. Он что, не понял намека? Золушка появляется на балу в красивом платье, принц влюбляется в нее, и после этого они живут вместе долго и счастливо и умирают в один день. Я была бы вполне удовлетворена современным эквивалентом. Золушка появляется на балу в красивом платье, принцем овладевают страсть и вожделение, он не может отвести от нее горящего взгляда и после бала тащит ее в постель. Спустя несколько месяцев, проведенных в той же постели, они решают жить вместе, так как это позволит им экономить время на стирке и деньги — на телефонных счетах. Кто-то, возможно, подумает, что это очень грустно, когда мысли принимают такое практическое направление, но я уже отвыкла ждать и лелеять невозможное. То время, когда мне кружили голову несбыточные мечты, давно прошло. И в любом случае, Стиви не понял намека. Вчера, когда мы с ним вернулись в номер, он сменил костюм Элвиса на обычную одежду и заявил мне, что хочет немного пройтись и развеяться.

Я что, вчера родилась? Я всегда свято верила, что ни один мужчина не откажется от теплой постели, если его не ждет кто-нибудь в другом месте. Вот интересно, такое суждение совсем бредовое, бредовое в меру или же вполне резонное? Я хочу это выяснить.

— Вчера он ушел из номера как-то слишком уж поздно. Сказал, что всегда так делает перед важным выступлением, так как считает, что это приносит удачу. Он выходит поздно ночью на улицу и выполняет какие-то вокальные упражнения. Он сказал, что мне нельзя с ним, потому что ему будет неловко вращать языком и петь гаммы в моем присутствии. Как думаете, это правда?

— Ну да! — убежденно говорит Белла. — У всех творческих натур обязательно есть свои забавные ритуалы и привычки. Я где-то читала, что Мэрайя Кэри требует, чтобы перед каждым концертом в ее гримерку доставляли щенков Лабрадора.

Мне немедленно становится лучше. Но лишь на мгновение.

— Погляди вон туда, — шиплю я и киваю головой в сторону худощавой загорелой блондинки. Это одна из фанаток, которые вчера чуть не изнасиловали Стиви. Сейчас она втирает масло для загара в спину какого-то парня с зачесанным вверх чубом и в золотых очках. — Это одна из вчерашних потаскушек. Посмотри на нее. Кажется, она собирается трахнуть этого горе-Элвиса прямо в шезлонге.

— Глупости говоришь, — отвечает Белла, но выглядывает из-за плеча Фила, чтобы посмотреть на нее.

Я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда блондинка с невинным видом снимает верх бикини. С первого взгляда видно, что с ней все просто — секс навынос. Вряд ли кто-либо из мужчин найдет в себе силы отказаться от столь аппетитного блюда.

— Это мог быть Стиви! — Я скрежещу зубами.

— Но это ведь не он, — спокойно замечает Фил.

— Этим бесстыжим шлюхам совершенно без разницы, с каким Элвисом кувыркаться! — возмущаюсь я.

— Тебе не стоит беспокоиться о Стиви.

— А я беспокоюсь, Фил. Он же мужчина. Скажи честно, если бы у тебя никого не было и тебе предложили заняться сексом — без всяких обязательств, просто секс на одну ночь, — ты бы отказался?

— Стиви не в том положении, как ты описываешь, — говорит Фил. — Он встречается с тобой. И просто для сведения: да, возможно, я бы отказался. Вопреки распространенному среди женщин мнению, мужчины не всегда думают только тем, что висит у них между ног.

— И при каких обстоятельствах ты бы сказал «нет»? — спрашиваю я, уже почти видя проблеск надежды.

— Ну, я бы отказался, если бы сделавшая предложение женщина показалась мне безумной или уродливой. — Филип отпивает из своего стакана. Он явно думает, что поступил бы благородно, отказав безумной или уродливой даме. Я же в этом далеко не уверена. Но с другой стороны, я сейчас ничего не могу толком сообразить.

Неужели я выставляю себя на посмешище? Сегодня утром я лежала в постели и притворялась, что сплю, пока мой мужчина, изо всех сил стараясь не шуметь, ходил по спальне, принимал душ и одевался. В какой-то момент мне стало ясно, что он что-то потерял — по-видимому, бумажник. Я знала, что он лежит в верхнем ящике туалетного столика, — я видела, как он его туда положил, когда наконец вернулся со своей прогулки и отработки вокальной «подачи». Я и тогда притворилась, что сплю. Чтобы найти бумажник, Стиви обшарил карманы летней куртки, джинсов, стоящую рядом с кроватью тумбочку. Почему я не спросила, что он ищет, и не подсказала правильное направление поисков, избавив его таким образом от нескольких минут паники? Потому что я боялась.

Я не стала говорить со Стиви, потому что боялась того, что он мог сказать. Я не хочу этого слышать.

— Мне кажется, что я нравлюсь Стиви меньше, чем раньше.

На самом деле это не так. Я драматизирую. С похмелья меня всегда осаждают грустные мысли. Я знаю, что нравлюсь Стиви так же, как и раньше, а может и больше. Но я так его люблю и боюсь потерять, что безумно ревную.

— Я все время наблюдаю за другими женщинами. Я слежу, как они носят джинсы, выпирают ли у них тазовые кости, блестят ли волосы; какая у них кожа — чистая или нет, какая грудь — большая или маленькая. Никому, кроме вас двоих, я бы в этом не призналась, но меня просто переполняет ревность и тревога. Без сомнения, тут сказываются последствия взаимоотношений с Оскаром. Глупо было бы довериться мужчине во второй раз, но ведь еще глупее замкнуться в себе и вообще перестать доверять кому-либо, ведь так? Я просто с ума схожу. Ведь я влюбилась в него по уши, и что теперь делать? Мне даже представить больно, что я когда-нибудь его потеряю.

— Белла, дорогая, тебе что, нехорошо? — спрашивает Фил. Я прослеживаю за его взглядом. Лицо Беллы приобрело жутковатый зеленый оттенок.

— Здесь как-то душно, — говорит она, пытается встать и чуть не падает. — Мне надо в тень. — Она выпрямляется. Филип поднимается, чтобы пойти с ней, но она отмахивается от него.

— Оставайся с Лаурой. Со мной все нормально, правда. Ничего страшного.

Покорившись, он опускается обратно в шезлонг и провожает Беллу взглядом. Она направляется к отелю.

— Как ты думаешь…

— Что? — спрашиваю я.

— Да нет, ничего. — Он подзывает официанта и заказывает два джин-тоника. Я не протестую, несмотря на то что собиралась сегодня оставаться ясноглазой и пушистохвостой. После всех моих признаний мне захотелось выпить. Мы с Филом молчим, погруженные в собственные мысли, пока нам не приносят наши напитки. Взяв свой стакан, Филип, побалтывая им, катает по дну кубики льда. Когда он забывает сказать тост, я понимаю, что его что-то беспокоит. Филип — педант формы, и у него безукоризненные манеры.