Мистер Хедерсетт решил оставить эту тему в покое. Он мог только радоваться, что этот вопрос охладил желание виконта снова вернуться к былым сражениям. К этому времени они уже подошли к дому мистера Хедерсетта. Он провел гостя в уютную гостиную снимаемой им квартиры на первом этаже, усадил в кресло и достал из буфета бутылку контрабандного французского коньяка.

– Бренди? – предложил он. – Еще есть вполне приличная мадера.

Виконт сказал, что предпочитает бренди. Он смотрел, как мистер Хедерсетт разливает коньяк в бокалы из толстого стекла, и с подкупающей откровенностью заметил, что будь он проклят, если понимает, чего тот от него хочет.

– Я было подумал, что вы под мухой, но что-то не похоже, – сказал он.

Мистер Хедерсетт протянул ему бокал.

– Мне нужно кое-что сказать вам, – коротко ответил он.

– Может быть, вы знаете имена фаворитов на скачках в Честере? – с надеждой спросил виконт.

– Нет, к сожалению. – Мистер Хедерсетт сделал глоток. – Дело очень неприятное. Оно весь день не дает мне покоя.

– Пахнет скандалом? – спросил виконт с ошеломленным видом.

– Ну, не совсем, хотя должен вам сказать, что мне вовсе не хочется сообщать вам об этом, – произнес мистер Хедерсетт, сознавая, что его тщательно продуманная миссия оказалась еще более трудновыполнимой, нежели он предвидел.

– Боже мой, уж не хотите ли вы сказать, что мой папаша испустил дух? – воскликнул Дайзарт, резко выпрямившись в кресле.

– Ну конечно же нет! – раздраженно отозвался мистер Хедерсетт. – Неужели я тот человек, который должен сообщить вам такую новость?

– Нет, но приглашать меня в полчетвертого утра – это тоже на вас непохоже! – парировал Дайзарт. – Можете не рассказывать мне сказки, будто внезапно возжаждали моего общества, я ведь знаю, что это неправда.

– Я и не говорил ничего подобного. Ничего не имею против вашего общества, но позвал вас не за этим. Дело в том, что это очень деликатный вопрос!

– Просто теряюсь в догадках, что это за чертовщина, но нечего ходить вокруг да около! – ободряюще сказал Дайзарт. – Прошу вас, не тяните, я могу выдержать удар, а то и два!

Мистер Хедерсетт вылил остаток бренди в свой бокал.

– Это касается вашей сестры, – выпалил он.

Виконт уставился на него.

– Моей сестры? – переспросил он. – Какого черта…

– Я не сомневался, что вам это не понравится, – сказал мистер Хедерсетт с мрачным удовлетворением от точности своего прогноза. – Мне это и самому не нравится. Вы знаете Джорджа Бэрнли?

– Что? – рявкнул виконт, опустив свой бокал на стол так резко, что он едва не разбился.

Слегка вздрогнув, мистер Хедерсетт протестующе заметил:

– Нечего на меня кричать!

– Нечего… Какое отношение этот рыжий бабник имеет к моей сестре? – спросил виконт, и глаза его угрожающе вспыхнули.

– Никакого, – несколько удивленно ответил мистер Хедерсетт. – Более того, хотя я и не отрицаю, что он рыжий, он вовсе не бабник. И кроме того, мой приятель. Я не понимаю, почему надо поднимать такой шум только из-за того, что вас спросили, знакомы ли вы с ним?

– Вы сказали, что это касается моей сестры!

– Ничего подобного я не говорил. Во всяком случае, о бедняге Джордже. И не будь вы самым тупым простофилей в городе, вы бы знали, что я не сказал бы ни слова, если бы он имел к ней отношение! – сурово добавил он.

– Ну ладно, так при чем здесь Бэрнли? – спросил виконт более мягко, но все еще нетерпеливо.

– Я заглянул к нему сегодня утром. Он живет на Кларджес-стрит…

– Да, я знаю, и если это все, что вы имеете мне сообщить…

– Как раз напротив дома еврея Кинга, – продолжал мистер Хедерсетт, уделяя повышенное внимание своей элегантной табакерке.

Наступило короткое молчание.

– Продолжайте! – мрачно сказал Дайзарт.

Мистер Хедерсетт взглянул на него.

– В этом-то и все дело, – извиняющимся голосом произнес он. – Я увидел там леди Кардросс. Узнал ее по шляпке. Под густой вуалью – так что можно не бояться, что Джордж узнал ее!

– Вы хотите сказать, что она вошла к еврею Кингу?

– Нет. Собиралась, но я ее остановил.

– В таком случае я весьма обязан вам! Маленькая безмозглая дурочка! – свирепо произнес Дайзарт.

– Это ни к чему, я просто очень уважаю ее! К тому же Кардросс мой родственник. Я должен был остановить ее. Она страшно растерялась. Очень беспокоилась, чтобы я не разболтал Кардроссу. Похоже, мне и не следует!

– Господи! Конечно нет! Что она вам сказала?

– Сказала только, что ей нужна краткосрочная ссуда. На что-то такое, о чем Кардросс ни под каким видом не должен знать. Я обещал не говорить Джайлзу ни слова, если она обещает отказаться от мысли одалживать деньги у процентщика. Она обещала, но мне все равно неспокойно. И я решил, что лучше всего рассказать обо всем вам, Дайзарт.

Виконт кивнул и поднялся.

– Я весьма обязан вам, – повторил он. – А ей задам за это перцу. Я же говорил ей, что это не способ доставать деньги; черт возьми, я попросту запретил ей это! Обещал, что все устрою. Я так бы и сделал, если бы она не придумала эту жуткую чушь. И будь я проклят, если понимаю, почему она впадает в истерику только из-за того, что не много потратилась. Можно подумать, что Кардросс узнает об этом уже завтра! Я вообще не вижу причины, почему он должен что-либо узнать, и зря она думает, что я могу добыть ей деньги в мгновение ока. Одно слово – женщина!

Он повернулся, чтобы взять свое пальто. Мистер Хедерсетт наблюдал, как он надевает его. Он испытывал огромное искушение отпустить виконта, но хотя он не слишком надеялся убедить его предстать перед Кардроссом, все же посчитал своим долгом предпринять такую попытку.

– Я размышлял над этим весь день, – сказал он. – Мне кажется, Кардросс должен узнать обо всем.

– Он не узнает, – коротко ответил Дайзарт.

– Нехорошо, если он узнает об этом от других, – настаивал мистер Хедерсетт. – Ему не понравится, если ему донесут, что жена обманывала его.

– Да перестаньте же кудахтать! – взмолился Дайзарт. – Я же сказал сестре, что все улажу, значит, так и будет!

– Это, конечно, не мое дело, но каким образом? – осведомился мистер Хедерсетт.

– Да уж как-нибудь, – небрежно ответил Дайзарт.

– Едва ли. Вы же сами на мели. Уверен, что вы надеетесь на счастливый случай, но в вашем положении нечего рассчитывать на фортуну, скорее вы продуетесь окончательно! Вы не замечали, что выигрывают почти всегда те, кому это не очень-то нужно? Похоже, у вас есть лишь один способ помочь леди Кардросс.

Дайзарт смотрел на него, слегка нахмурившись.

– Какой же?

Мистер Хедерсетт неторопливо взял понюшку.

– Лучше всего, если она все расскажет мужу. Я пытался убедить ее, но она и слушать не захотела. Только вся трясется от страха. И нет смысла говорить ей, что бояться нечего. Она что-то вбила себе в голову. Я не могу рассказать ему. Остается это сделать вам.

– Чтобы я рассказал Кардроссу, что моя сестра в долгах и пыталась обратиться к еврею Кингу? – ахнул виконт. – Знаете, я думал, вы слегка не в себе, когда вы пригласили меня, но теперь вижу, что вы либо пьяны в стельку, либо сошли с ума!

– Ничего подобного, – внушительно сказал мистер Хедерсетт. – Я знаю, что это ужасно трудно; честно говоря, для этого нужно быть совершенно толстокожим, но, говорят, вы такой и есть.

– Толстокожий! Для этого нужно быть вообще бесчувственным, а вы знаете, что я не такой! Наябедничать на собственную сестру? Да если бы я не пил вашего бренди, черт возьми, я бы вам дал пощечину!

Мистер Хедерсетт был в смятении. Не то чтобы он очень боялся кулаков виконта, которые были угрожающе сжаты, но при виде ярости, в которую впал этот горячий юноша, в него закралось страшное подозрение, что он несправедлив к нему, чуть было не допустил в отношении Дайзарта неподобающий поступок. Это было бы нарушением приличий, и от одной мысли об этом он даже побледнел и поспешил пойти на уступки.

– Прошу вас, забудьте о бренди, – сказал он. – И не потому, что мне хочется побыть в роли боксерской груши, я просто не хочу, чтобы вы ощущали неловкость. И все может оказаться совсем по-другому. То есть у меня нет к вам претензий, но я ведь могу и постоять за себя.