– Понимаю, – через силу выговорил Васак. – Я уже послал.

В эту минуту он так сильно ненавидел Михрнерсэ, что если бы не задуманное им великое дело, он с радостью рассек бы пополам конусообразную голову злобного старика.

Через два дня Михрнерсэ, Пероз, Вахтанг и Варазваган вместе с Васаком и Гадишо выехали в Сюник.

Васак много думал в дороге о том, что говорил ему Михрнерсэ, вспоминались и укоры Гадишо. Он переоценивал заново свои поступки, снова взвешивал свои сомнения и переживания. Поставленный перед беспощадным выбором, он чувствовал себя как бы зажатым в тисках: или – или… Или порабощение, или кровь… На выбор! Ни дети, ни родные, ни народ никакой цены не имеют. Чего-нибудь стоит только цель.

«Или одно, или другое! – беспокойно думал Васак. – Конец теперь и лжи и правде…»

Весенним утром на тигровой шкуре, разостланной у обрыва скалы, сидели княгиня Парандзем и Дзвик. Они смотрели на дорогу, которая то скрывалась за уступами скал, то, снова показываясь, тянулась из ущелья к замку.

Черные одежды и черное покрывало делали измученное лицо Парандзем еще бледнее.

– Вчера проезжал мимо замка всадник. Говорил, будто Спарапет большое войско собрал, – рассказывала Дзвик.

Парандзем не слушала. Мысли ее летели туда, по ту сторону гор. Дзвик умолкла. В сияющей синеве неба проплывали с запада белые тучка, Парандзем устремила глаза на них.

– Посмотри, сколько туч носится по небу. И ни одной оттуда!

– Ничего, тут нет, – сами приедут! – отозвалась Дзвик.

– Кэк бы не вышло наоборот!..

Дзвик встрепенулась. Она закрыла глаза, снова широко раскрыла их и вдруг, точно безумная, сорвалась с места:

– Говорила я! Говорила я!..

По горной тропе поднимались Вараздухт и Бабкк в сопровождении вооруженного всадника. Они подъехали незамеченными почти вплотную, покуда внимание Парандзем и Дзвик было поглощено созерцанием облаков.

Язык отнялся у Парандзем, она вскочила и кинулась к Бабику.

Бабик быстро побежал навстречу матери и бросился в ее объятия. Парандзем покрывала поцелуями голову сына. Грустно глядела на них обоих Вараздухт. Дзвик побледнела и одними глазами молча спросила, где второй мальчик. Та отвела взгляд.

– А Нерсик? – воскликнула княгиня Парандзем, расширившимися от тревоги глазами глядя на Бабика и на Вараздухт.

– Он там! Он остался, мать, – ответил Бабик.

– Как это остался? Почему?

– Не смог бежать…

– Есть кто-либо из персов в замке, княгиня? Марзпан здесь? – спросила Вараздухт.

– Нет его. Но есть персидские вельможи. Почему ты спрашиваешь?

Вараздухт объяснила, что Бабик бежал из дворца Михрнерсэ. Если персы узнают, что он у отца, они донесут азарапету арийцев.

– Что ж нам делать? – с тревогой спросила Дзвик.

– Как что? – вспыхнул Бабик. – Пусть они за себя боятся в моем доме! Я – воин Спарапета!..

– Осторожней, бога ради, Бабик! – с испугом остановила его Дзвик.

Страх и восхищение боролись в сердце Парандзем. Она не знала, как заглушить в себе чувство материнской любви и целиком отдаться той гордости, которая проснулась в ее душе, когда она услышала, что сын ее говорит подобающим защитнику родины языком. Ей не терпелось спросить у Вараздухт, кто помог бежать Бабику, но она не пожелала унизить себя, создавая некое подобие близости между собой и любовницей своего супруга.

В воротах замка показался Кодак, он направлялся к Парандзем. Приблизившись, он заметил Вараздухт и Бабика, и в его маленьких и живых глазках мелькнуло изумление.

– Поздравляю, княгиня! В добрый час пожаловал молодой князь! – обратился он к Парандзем. Не обращая внимания на ее мелчание, он продолжал: – Сбежал, видно, наш князек? Ты по могла? – спросил он Вараздухт.

– Если ты спрашиваешь, чтобы предать ее, то знай: она мне помогла, и сама тоже хочет отправиться к Спарапету! – заявил Бабик.

– Бабик! – с тревогой остановила его Парандзем. Кодак сделал вид, что ни о чем не догадывается.

– Да что ты, князь, какое предательство? Не дай бог узнают – ведь тотчас же отправят тебя обратно к Михрнерсэ, да и ориорд Вараздухт тоже…

– А с ними и князя Кодака! – дополнила Вараздухт, сверкнув на него рысьими глазами.

– Ну да, ну да!.. – схитрил Кодак.

Парандзем мучила мысль, как ей поступить. Спрятать Бабика? Это она могла сделать. Жизнью своей пожертвовала бы, но сделала бы. Однако дело было не в том, чтобы спрятать сына. В защитники родины вступают не для того, чтобы прятаться и спасать свою жизнь, а для того, чтобы доказать святость своего обета перед миром и людьми, для того, чтобы бороться и побеждать! Это Парандзем знала. Знал, вероятно, и Бабик.

– Пойдем! – сказала она сыну и спокойно оглянулась на Вараздухт, давая ей понять, что приглашение относится и к ней.

Впереди шли Парандзем и Бабик, за ними – Дзвик, затем Вараздухт с Кодаком.

Возвращение сына перевернуло княгине Парандзем всю душу. Его внезапный приезд, его заявление о том, что он – воин Спарапета, то, что спутницей его была Вараздухт и что о них стало известно Кодаку, – все совершилось с такой головокружительней быстротой, что Парандзем даже при желании не смогла бы скрыть появление Бабиха. В тот день персидские вельможи отсутствовали: они отправились в одну из пограничных крепостей Сюника, куда подтягивались бежавшие из Айрарата и Зарехавана персидские отряды. Но Деншапух, могпэты Михр и Ормизд, Дарех и Арташир могли вернуться завтра же… И, наконец, каждый день ожидалось возвращение и самого Васака из Пайтакарана.

Княгиня повела Бабика в свои покои и вновь принялась настойчиво расспрашивать:

– Что это ты говоришь, что Нерсик остался? Почему должен был остаться в Персии?

– Ну, остался!.. Не смог бежать! – не находя более убедительных объяснений, пробормотал Бабик.

Он обнял мать, прижался головой к ее груди.

– Не мог? Нет, нет! – с ужасом вскрикнула Парандзем. – Нет!..

Бабик отвернулся.

Парандзем упала без чувств. Дзвик подбежала, подхватила ее, начала растирать ей руки и виски, потребовала воды. Бабик цетовал руки матери. Парандьем очнулась, повела глазами, как бы ища кого-то.

– Кого ты ищешь, княгиня? – спросила Дзвик.

– Позови ориорд.

Когда Дзвик вышла, Бабик склонился к матери.

– Это она спасла меня, мать… Она обманула сестру Михрнерсэ. Она сказала ей, что получено распоряжение отца убедить меня согласиться на отречение от веры и что она якобы должна поговорить со мной наедине. Она повела меня в сад и…

Вошла Вараздухт.

– Ты спасла моего сына. Благодарю тебя…

– Я ведь христианка, княгиня! – тихо сказала Вараздухт.

– Бабик – защитник родины! – произнесла в ответ Парандзем.

Нельзя было понять, что она хочет сказать этими словами.

Но только такой ответ и могла она дать молодой женщине, которую связывали с ее супругом неясные дела и близость которой с Васаком не была тайной для Парандзем. Хотелось бы, чтобы спасительницей сына была не эта женщина, но чувство матери вынуждало с благодарностью принять такой драгоценный дар, как жизнь сына.

– Он защитник родины! – настойчиво повторила Парандзем и с ужасом спросила: – Но Нерсик?! Скажи! Скажи мне все, что произошло!..

– Княгиня! – взмолилась Дзвик.

– Скажи все, что было, слышишь?! – крикнула Парандзем, взглянув прямо в лицо Вараздухт.

– Ну, что я могу сказать? Что я знаю? – сквозь слезы ответила та.

Бабик громко разрыдался. Парандзем взглянула на Вараздухт – и вдруг все поняла.

– Кожу с живого сняли! – простонала она. – Кожу сняли!.. Кожу сняли с моего Нерсика…

Она словно окаменела, застыла. Глаза ее были устремлены в одну точку.

– Ну что ж! Так и должно было случиться! – прошептала, словно смирившись, Парандзем. – Мои дети погибли уже в тот день, когда их увезли к тем зверям.

– Княгиня, надо спрятать Бабика! – обратилась к ней Дзвик.

– О нет!.. Никогда! Пусть прячется его отец, ставший предателем!.. Проводи ориорд Вараздухт в ее покои, Дзвик…