Бонар нажал на клавишу разъединения и застыл, вытянув губы. Его нахмуренные брови закрывали глаза, словно мохнатые шоры.

– У тебя есть номер Дэвидсона? Может, Грейс за это время отзвонилась – насколько я понимаю, они друг за друга держатся.

– Нет. Но его, скорее всего, можно достать через Магоцци. – Холлоран поднял трубку. Ему пришло в голову, что он столько раз звонил миннеаполисскому детективу только в дни расследования дела «Манкиренч». Что-то в этом было тревожное.

Увидев на экране телефона междугородний код Висконсина, Магоцци чуть не сломал пальцем клавишу приема вызова. Сказать, что он был страшно разочарован, услышав на другом конце линии голос Холлорана, а не Грейс, – значит не сказать ничего – его успокаивало только то, что он все равно собирался связаться с шерифом и тот опередил его всего на несколько минут.

Повесив через десять минут трубку, он почувствовал себя раненым оленем, осаждаемым стаей волков. Еще во время разговора Родраннер и Харлей толкали его с двух сторон, стараясь услышать, что говорит Холлоран, причем Харлей обдавал его запахом пива, а Родраннер – лайма, что было несколько необычно, хотя Магоцци уже перестал удивляться чему бы то ни было, когда дело касалось этого странного, так и не выросшего мужчины с мозгом суперкомпьютера. Он вспомнил, что в последнее время рацион Родраннера состоит исключительно из цитрусовых. Джино смотрел на все это из большого кожаного офисного кресла, а Чарли сидел у его ног и не сводил с него обожающего взгляда – идеальный портрет английского джентльмена и его верной собаки, только без смокинга и развешанных по стенам охотничьих трофеев.

– Ну ладно, Холлоран только что звонил в Грин-Бэй. Они еще не приехали. Но это вы, наверное, и так поняли.

– Да, это мы и так поняли, – нетерпеливо сказал Харлей. – Переходи к тому месту, где ты спросил, может ли он нам помочь, а потом долго молчал.

– Он сказал, что сделает все, что в его силах.

– А что в его силах? – спросил Родраннер.

– Как можно скорее объявить розыск на «ровер» в пределах штата, сделать несколько личных звонков в участки тех округов, которые они проезжали, и попросить о дополнительном патрулировании: больше глаз – больше проку. Я так понимаю, у них там крепкий союз шерифов – он говорит, что все они должны ему за какую-либо услугу. – Он медленно встал, будто не совсем был уверен, что ноги его удержат, и взглянул на Джино: – Не хочешь присоединиться?

– Дай мне секунду. – Джино погладил Чарли по голове, достал из кармана сотовый телефон и нажал одну кнопку. – Анджела, это я. Господи, что там за шум? Да? Ну, это меня не удивляет. Я уже давно понял, что этот ребенок – сатанинское отродье. Слушай, тут такое дело, я, скорее всего, сегодня домой не приду. Помнишь тот стрип-клуб в Маршфилде, куда ты мне никогда не разрешаешь заехать? Черт, нет, это не рейд, мы просто хотим выпить и посмотреть пару номеров… Разумеется, я буду осторожен – Магоцци говорит, все женщины там танцуют за стеклом. – Джино нажал кнопку отбоя, в последний раз потрепал Чарли между ушами и вытолкнул себя из кресла.

Родраннер с Харлеем уставились на Джино.

– Ты собираешься в стрип-клуб в Маршфилде? – спросил Харлей.

Джино закатил глаза:

– Господи, нет, конечно. Мы едем в Висконсин искать Грейс, Энни и Шарон.

– Вот, значит, как?

– Именно так.

Магоцци уже был на полпути к лифту, когда его нагнал Джино.

– Джино, я, может, чего-то не понимаю…

– Может, и не понимаешь.

– Ты говорил с Анджелой раньше, верно?

– Ну да. Позвонил ей сразу после того, как Родраннер обрисовал мне ситуацию. Я сразу понял, что ты туда направишься.

– И что она сказала?

– Спросила, почему мы еще не в дороге.

Магоцци улыбнулся:

– Люблю Анджелу.

– Я тоже.

– Мы даже не знаем, по какой дороге они ехали.

Джино пожал плечами:

– Мы же детективы. Выясним.

Возле лифта их догнали Харлей с Родраннером.

– Можем поехать вместе в нашей громадине, – сказал Харлей.

– Но ведь нам нужна будет полицейская радиостанция, чтобы… – начал Джино.

Харлей добродушно хлопнул его по плечу – Джино пошатнулся.

– Друг мой, у нас в автобусе больше средств связи, чем ты видел за всю свою жизнь. Наши приемопередатчики могут работать на полицейском диапазоне частот или на любом другом, какой тебе нужен. Можешь вызвать космическую станцию, если хочешь.

Джино вскинул брови:

– Без дураков?

– Без дураков. К тому же нам могут пригодиться компьютеры.

Они набились в лифт, как селедки в бочку, и Джино забеспокоился:

– Слушай, а какая максимальная нагрузка у этого лифта?

– Если б я знал, – ответил Харлей и нажал на кнопку.

12

Сумерки выщелочили из Фор-Корнерса весь цвет. Безмолвный и бездвижный, город лежал в темнеющем полусвете, как старая черно-белая фотография. Улица была пуста, здания начали исчезать в источаемом ими самими мраке, а тишина была абсолютной.

В доме на задворках кафе, в ванной комнате, Энни повернула кран на какую-то долю дюйма и вымыла руки под тонкой струйкой воды. Грейс сказала, что они должны быть очень осторожны. Один раз насос уже включился – когда они мыли руки после дохлой собаки, – и в мертвой тишине это прозвучало как взрыв. Если они расходуют слишком много воды, он снова включится. Энни нахмурилась, припоминая долгий список того, о чем их предупреждала Грейс, – там были такие вещи, которые Энни в жизни не пришли бы в голову.

Она наклонилась над раковиной и плеснула холодной водой в глаза. Черт побери. В последнее время, после больше чем десяти лет сильнейшей паранойи, из-за которой Грейс постоянно находилась в состоянии повышенного внимания и боевой готовности, ей вроде бы становилось получше. Немалую роль здесь сыграло то, что атлантское дело наконец закрыли, да и отношения с Магоцци нельзя сбрасывать со счетов. Но все эти изменения были стерты за последние несколько часов, и теперь казалось, будто их и вовсе не было. Прежняя Грейс вернулась, чтобы остаться надолго.

Было уже почти совсем темно – время уйти из этого дома, – и они по очереди занимали ванную, в то время как остальные наблюдали из окон за улицей и лесом. Не смывайте. И не сматывайте бумагу из держателя. Он деревянный, разболтанный – не дай бог стукнет. Берите бумагу из нового рулона на бачке.

Даже Шарон вскинула брови, удивившись, что за мыслительные процессы происходят в мозгу человека, извлекшего из смутного мира вероятного такую мелкую деталь. Грейс больше ничего не оставляла на авось.

Энни едва могла разглядеть свое отражение в маленьком зеркале на дверце висящего над раковиной ящичка для лекарств – и решила, что это неплохо. Она уже смотрелась в зеркало – до того, как солнце окунулось в леса, – и не узнала себя. Ее расстроила не грязь на лице, не потекшая с ресниц тушь и даже не растрепанные волосы – сущность Энни легко пробивалась сквозь любую шелуху, – ее расстроило то, что в ее взгляд вернулся тот отблеск, из-за которого она сама себе казалась незнакомкой и который не появлялся в ее глазах много лет: последний раз она видела его в свой семнадцатый день рождения, и той ночью она узнала, что можно натворить обыкновенным ножом.

Закончив умываться, она пошла на кухню и встала перед окном рядом с Шарон. Сморщив нос от едва заметного запаха запальных горелок старомодной газовой плиты, она сказала:

– Твоя очередь.

Шарон рассеянно кивнула, не отрывая взгляда от темного двора и черного леса за ним. В этот момент она казалась Энни беззащитной.

– Сколько мы уже здесь?

– Примерно сорок минут. Грейс считает, что уже слишком долго.

– Она права. Это место начинает казаться безопасным.

– Это иллюзия. Нас здесь слишком легко найти.

– Я знаю.

Шарон отошла от тянущейся вдоль окна кухонной стойки, но остановилась и посмотрела себе под ноги, на идущий волнами старый линолеум.