Глава восьмая

Хараг почти не спал в эту ночь.

Он хорошо знал распорядок дня Рамсиса и поднялся значительно раньше стигийца, как раз настолько, чтобы успеть приготовить своему бывшему союзнику неприятную неожиданность» к пробуждению. Теперь он, по своему обыкновению, в нетерпении ходил из угла в угол, ожидая известий от своих людей, отправившихся на рынок.

После третьей ночи, которая, как и две предыдущие, принесла неудачу, он вернулся поздно или, скорее уж, рано. Небо над Шадизаром просветлело, еще когда он покинул дом Рамсиса. Домой же Xapar вернулся еще позже, потому что не любил тряской и шумной езды, предпочитая бережные руки рабов резким рывкам лошадей, хотя такое передвижение имело и отрицательные стороны: людям не сравниться с конями в скорости бега.

Но нет худа без добра. Зато он вовремя узнал новость, успел отдать необходимые распоряжения и теперь ждал результатов. Да, новость была хуже некуда, но все-таки такие новости лучше узнавать как можно раньше. Хотя бы для того, чтобы достойно отвечать на них.

Его люди, следившие за домом Мелии, рассказали ему, что полночи оттуда доносились шум и звуки боя, а под утро к воротам подкатила колесница, запряженная парой гнедых, в сопровождении шестерых всадников, ворвавшихся внутрь и очень скоро вернувшихся обратно с девушкой на руках! Кони взяли с места в карьер и понеслись по улицам ночного города, а погоня, почти сразу пустившаяся следом, все-таки отстала, что, в общем-то, было и неудивительно, учитывая события, свидетелем которых Харагу довелось стать непосредственно перед этим.

Жрец вспомнил колесницу, во весь опор мчавшуюся к святилищу Сета, когда он покидал его, и ему все стало ясно. Быть может, если бы не эта сцена, полностью объяснявшая, что за гость прибыл к стигийцу, и таким образом подтверждавшая коварство его бывшего союзника, он еще сомневался бы.

Теперь же известные факты сочетались как нельзя лучше, все получалось очень гладко, и сейчас, по прошествии времени, он должен был признать, что Рамсис мастерски провел его, предусмотрев каждую мелочь. Все, кроме одной — его люди должны были возвращаться кружным путем. Тогда Хараг остался бы в полном неведении, хотя… Быть может, и это сделано не случайно? Быть может, так он решил известить бывшего товарища, что все кончено?

О, великий Затх! Каким идиотом он показал себя, поверив в то, что неповоротливая, бронзовая баба, которую можно запросто водить за собой хоть всю ночь, сумеет отобрать у сотни ловких, быстрых воинов девушку! Ведь неуязвимость бронзовой девки не сделала ее более ловкой, но зато оказалась столь впечатляющей, что заставила его не заметить очевидного!

А он, всегда гордившийся своим умом, попался на такой дешевый трюк! А главное, позволил себе поверить в порядочность двуличного по своей природе жреца! Правда, надо отдать должное и Рамсису. Змеепоклонник разыграл прекрасный, продуманный в деталях спектакль, в то время как его люди подкрадывались к дому, готовясь похитить девушку!

Харага никак не покидало ощущение, что Рамсис не просто обманул его, а еще и открыто посмеялся над своим сообщником. Ни в первом, ни во втором у заморийца не возникало теперь и тени сомнения.

Недаром проклятый Сетов выкормыш говорил о двух в попытках! Он и совершил их! Только одна прошла на его Харага глазах, и в ней Рамсис предстал героем, пожертвовавшим собой ради общего дела, а о второй жрец Затха узнал, лишь вернувшись, но обе достигли своих целей, ведь первая была всего-навсего спектаклем! Великолепно разыгранным спектаклем, который полностью удался!

Поначалу он просто не поверил в это. Мыслимое ли дело? Его, Харага, обманули! Обвели вокруг пальца словно мальчишку. Правда, и сделал это не кто-нибудь, а сам Рамсис, но что с того? Поражение остается поражением. Даже думать не хотелось о том, что он станет говорить Грабаху, как оправдываться.

Нет, такого допустить нельзя. Пусть он проиграл начало сражения, но ведь бой еще не кончен! Время есть, Рамсис в Шадизаре и не выберется из города, пока не одумается, а если не одумается… Что ж, тем хуже для него! Здесь Замора, а не Стигия. Это Хараг сказал при их первой встрече и готов повторить теперь! Скоро, очень скоро он заставит надменного стигийца горько пожалеть о содеянном, и произойдет это гораздо раньше, чем оживет бог-паук!

И все-таки что-то тревожило Харага, а потому он решил повременить и не наносить удар в полную силу, оставить Рамсису возможность исправить допущенную ошибку. Пусть явится просить мира! Тогда, быть может… Жрец улыбнулся своим мыслям. Если же нет… Что ж, сначала предатель лишится рабов, потом слуг и так дальше, пока не останется один! Там посмотрим, что с ним делать!

Здесь Замора, а не Стигия!

В доме Тефилуса царило вполне понятное оживление.

Дом больше всего напоминал собой руины, а не жилище Главного Королевского Дознавателя. Многие двери оказались выбитыми, равно как и окна, а о драгоценной мебели, которая шла на возведение преград, и говорить не приходилось. Редкая вещь из тех, что пошли в дело, осталась целой. В основном все превратилось в груду дров, и слуги, поднявшиеся раньше хозяев, уже начали разбирать завалы, откладывая отдельно то, что еще можно было починить, бросая остальное, годившееся лишь на растопку, в общую кучу.

Те же семь человек, что участвовали в вечернем обсуждении, собрались вновь, но теперь настроение собравшихся было иным. Даже Тефилус старался не замечать, что дочь его не сводит восторженного взгляда с проклятого варвара, который не казался теперь Королевскому Дознавателю столь отвратительным, как еще накануне.

Это было тем удивительнее, что Конан не участвовал в ночном сражении, а стало быть, и не мог рассчитывать на признательность Тефилуса, хотя и охранял Мелию. Обо всем этом почтенный глава семейства не задумывался. Несколько раз он даже обратился к Конану с какими-то вопросами, чем окончательно покорил сердце дочери.

Мелия, как, впрочем, и Аниэла с Сиотвией, витали в облаках, считая, что все уже кончилось, тем более что и Тефилус разделял их точку зрения, полагая, что теперь нечего бояться. Конану с Мэгилом с большим трудом удалось убедить их, что это далеко не так, хотя противники их и получили хороший урок.

— Конан, но чего ты опасаешься?

Мелия, которая прежде не удостаивала киммерийца и взглядом, теперь щебетала без умолку.

— Того же, чего и прежде.

Северянин оставался спокоен и сосредоточен, хотя и радовался вместе со всеми.

— Но ведь три дня, о которых говорил жрец, уже истекли. Разве теперь мы не можем чувствовать себя спокойно?

Она одаривала всех сияющими улыбками, распространяя вокруг себя атмосферу счастья и беззаботности.

— А-а, ты об этом…

Как ни старался, Конан не мог сохранить серьезность, постоянно ловя себя на том, что глупо улыбается.

— Конечно! — Мелия обрадовано всплеснула руками.

— В самом деле,— поддержала дочь сияющая от счастья Аниэла, которая, правда, выражала свою радость не столь бурно.— Разве мы не победили?!

— Кром! — выругался Конан, впрочем, совершенно беззлобно,— До полнолуния еще достаточно времени, чтобы выкрасть пол-Шадизара!

— Он прав,— поддержал друга Мэгил.— Рано расслабляться.

Однако женщины, казалось, пропустили его слова мимо ушей.

— Три ночи они пытались сделать свое черное дело,— заговорил Тефилус, — но все попытки кончились неудачно.

К тому же в ближайшие несколько дней им будет, чем заняться!

— Конан! — Мелия просияла и подбежала к киммерийцу. Глаза ее лучились восторгом.— Как здорово, что ты придумал это похищение! Да они успеют поубивать друг друга, пока разберутся, что к чему.

— Если только они поверят, что это не наша проделка.

Северянину ужасно хотелось плюнуть на все и радоваться с ними вместе, но он не мог себе этого позволить.