Он повернулся к настоятелю.

— Почтенный господин, изучая мифы и народные легенды, не слышали ли вы о деве-призраке, утверждающей, что птицы должны прилететь?

Настоятель отрицательно покачал головой.

— Или призраках, умоляющих обменять что-либо на перья? Что-нибудь вроде этого?

Ли Као открыл свой пояс и достал крохотную флейту. Настоятель заинтересовался вещицей, но помочь ничем не смог. Мастер Ли вздохнул и, поднеся флейту к губам, легонько дунул в мундштук. В тот же миг он бросил ее на пол, и мы все трое отскочили назад, словно увидели кобру.

Флейта не заиграла. Вместо этого мы услышали старческий женский голос — такой теплый и бархатный, что он мог принадлежать, наверно, самой старой женщине на Земле.

— Эй! Слушайте, дети мои! Я расскажу вам историю о бедной девочке, ее злой мачехе и доброй старушке, о волшебном крабе, повозке и маленькой туфельке, которая упала с ножки девочки и привела ее к прекрасному принцу!

Ли Као бросился к флейте, и когда он закрыл первое из четырех маленьких отверстий, голос умолк. Тогда он закрыл второе отверстие и снова подул.

— Подойдите ближе, мои дорогие! Сядьте в круг, и я расскажу вам о старой женщине и ее маленьком сыне, о корове, зерне и коробейнике и о бобовом стебле, который вырос до неба, и о том, что случилось, когда мальчик забрался по нему и попал в страну чудес!

Ли Као повторил процедуру несколько раз, закрывая разные отверстия, и каждый раз голос предлагал послушать одну из сказок, которые радовали китайских детишек на протяжении двух тысяч лет и даже распространились на варварские племена. Мастер Ли прервал рассказчицу и, недоумевая, уставился на чудо-флейту.

— Мастер Ли, мы можем обменять эту флейту на тонну перьев, — прошептал я.

— И остров Тайвань в придачу, — добавил настоятель. Мастер Ли перевел взгляд на детей и снова на флейту.

— Прекрасно! — сердито проворчал старик. — У нас есть правитель, который читает мысли и смеется, когда ему вонзают в грудь топор; пещеры сокровищ, спрятанные в лабиринте и предположительно охраняемые чудищами; флейты, рассказывающие сказки, призрак, пришедший, наверно, из одной из них, старая детская игра и послание духа Ваня из Перины Дракона. Знаешь, Десятый Бык, по-моему, нам не хватает только злой мачехи, правда, подожди, появится и она.

Он спрятал флейту и покачал пальцем перед моим носом.

— Ничто на этой Земле, я подчеркиваю, ничто так не опасно, как детские сказки, оказывающиеся правдой. И мы с тобой, мой дорогой, идем вперед с завязанными глазами.

Попомни мои слова! Если Ключник-Кролик все же проведет нас в другую сокровищницу правителя, на сей раз нас будет ждать какой-нибудь здоровенный крылатый червяк, плюющийся ядовитой слюной за двадцать ли, которого может убить лишь герой, родившийся в ясную погоду при полном затмении луны тридцать первого февраля!

Я покраснел и опустил глаза.

— Если вы не против, меня больше волнуют настоящие головы, скатывающиеся в переполненные кровью корзины, — тихо сказал я.

— Ты прав, — тяжело вздохнул мастер Ли. — Ладно, чудеса могут сильно действовать на нервы, пока их не объяснишь. Возможно, я и преувеличиваю. Пойдем, Лу Юй, помирать — так помирать.

Правитель Цинь вместе с Ключником-Кроликом и его женой отправились на ежегодный сбор дани, и мы нагнали их лишь в уезде Хуайян. Поселился казначей в высокой башне при дворце удельного князя, и проникнуть внутрь было нелегко. На башне не имелось ни лиан, ни выступов, и все входы и выходы охраняли солдаты. Однако мастера Ли это совсем не беспокоило.

— Знаешь, Десятый Бык, — сказал он, — когда меня сослали на юг, я вывел одну интересную научную закономерность. Когда муравей-охотник находит что-нибудь ценное, он хватает кусочек этого добра и мигом бежит обратно в колонию.

«Просыпайтесь! Вставайте! — кричит он. — Трубите в трубы и бейте в барабан! Я нашел несметные сокровища! « Вся колония тут же следует за ним к месту находки, но, как ты думаешь, что происходит дальше? Берут ли они то, что там лежит? Берут, только если больше ничего нет, Но ежели этот лакомый кусочек ведет к какой-нибудь более крупной добыче… они протопают хоть полмира, но обязательно найдут все. Понимаешь, о чем я?

— Нет, — честно признался я.

— Ничего, поймешь.

На базаре Ли Као купил большой кувшин меда и коробку с муравьями. Затем он подкупил служанку жены Ключника-Кролика, чтобы та передала ей кувшин с медом и записку; и в первую же ночь мы перелезли через стену дворца, незаметно проскользнули мимо охраны и подошли к башне. Я три раза ухнул, как сова. Цветок Лотоса, которая чертовски любила играть в игры, тут же открыла окошко и стала осторожно лить вниз мед. Сладкая тягучая жидкость потекла по стене, и, когда достигла нас, Ли Као открыл коробку. Муравьи накинулись на лакомство, тут же поняли, откуда ветер дует, и быстро полезли наверх.

Последний из них был самым большим и тащил на себе длинную шелковую нитку, которая весила не больше перышка. Когда муравей дополз до подоконника, Цветок Лотоса сняла с бедняги нить и, как мы и условились, дернула за нее три раза. Ли Као взял нижний конец нитки, привязал к нему тонкую длинную леску и тоже дернул три раза.

Девушка, увлеченная игрой, потянула ее вверх. Так мы и играли, пока не вытащили за леской струну, а за струной веревку, которую она закрепила у себя в комнате. Ли Као забрался мне на спину, и я в мгновение ока поднялся к окошку.

— Пупсик! — радостно воскликнула Цветок Лотоса. Мы перелезли через подоконник, и я положил весь мой жемчуг и нефрит к ее ногам.

— Мне надо столько тебе рассказать! — начал я, но Ли Као меня прервал.

— Потом, — прошептал он и бросил взгляд на дверь. В коридоре послышались шаги.

Мастер Ли мигом прыгнул мне обратно на спину, и мы вылезли в окно, держась за веревку. Краем глаза я увидел, как дверь распахнулась, и человек с одутловатым лицом ввалился в комнату, свалил гору жемчуга и нефрита поверх моих подарков, упал на колени и обхватил девушку за ноги.

— Меня зовут Ця Чэнь, и я, к несчастью, князь этой крысиной норы. Но как только вы улыбнулись мне сегодня утром, я забыл обо всем на свете. О, моя богиня! — простонал он.

Цветок Лотоса довольно засмеялась и погладила его по голове.

— Я буду звать тебя Мопсик, — сказала она.

Глава 17, в которой появляется много старых знакомых и происходит чудесное превращение, свобода выбора дарит свободу передвижения, а бывший скряга рассказывает историю своей жизни

В каком-то смысле нам повезло.

Правитель Цинь поехал дальше по своим владениям, и в отсутствие Владыки удельный князь вынес нам довольно деликатный смертный приговор. Но его можно было понять.

Мы ведь вторглись в его личную жизнь.

— Я оставляю вам право самим выбирать смерть! — важно заявил он.

Нас притащили на крышу самой высокой башни, а дверь заложили кирпичами. Теперь у нас имелся выбор — либо умереть мучительной голодной смертью, либо прыгнуть вниз с высоты шестьдесят чи и разбиться о камни. Я сел на краю крыши и закрыл руками лицо.

Бедные дети. Сколько они еще протянут? Два месяца? Три? Монахи проглядят все глаза, надеясь увидеть вдалеке две знакомые фигурки. Но все тщетно. Мы умрем здесь и обречем ни в чем не повинных детишек на верную гибель. Я рыдал, как маленький ребенок, пока не услышал странные звуки внизу. Что там происходит? Я открыл глаза, и надежда затеплилась в моем сердце. Солдаты размуровывали дверь.

Однако моя радость скоро прошла. Стража открыла дверь, но лишь для того, чтобы затолкать туда еще одного осужденного. Его привели на крышу, и, когда он подошел ближе, мы увидели знакомые маленькие свинячьи глазки, лысую шишковатую голову, острый горбатый нос, напоминающий клюв попугая, отвислые губы верблюда и огромные слоновьи уши, откуда торчали пучки жестких седых волос.

— Не изволите ли купить козла? — с вежливым поклоном спросил Ли Као.