Образ исчез, и я вспомнил, почему мир вокруг меня был таким белым. Я находился в огромной жемчужине, и внезапно я все понял.

Я открыл глаза. Ли Као внимательно смотрел на меня.

— Десятый Бык, скоро наступит полночь и седьмой день седьмой луны подойдет к концу. В тысячный раз Звездный Пастух посмотрит вниз на Землю и в тысячный раз заплачет горькими слезами. И так будет длиться вечно, потому что, по словам Нефритового Императора, шанс вернуться на Небо после ослушания выпадает лишь раз в миллион лет. Конечно, если сейчас не наступил этот день.

Ли Као протянул мне корону. Слезы навернулись мне на глаза, а Цветок Лотоса в страхе отпрянула.

— Нет, я не согласна, — прошептала она, — я люблю тебя, а ты любишь меня, и мы можем найти какой-нибудь необитаемый остров и жить там вечно.

— В том-то и дело, что не можем. Ты можешь, я нет.

— Мне страшно, Пупсик, я не хочу меняться.

— Хочешь, любимая, еще как. Вспомни, как я подарил тебе корзинку с серебром и ты отдала ее первой же служанке. Ты не любила ни изумруды, ни серебро, тебе были не нужны ни золото, ни алмазы. У тебя никогда не было приличного платья, ты не нуждалась ни в деньгах, ни в славе. Но стоило мне принести тебе жемчуг и нефрит!.. Твои глаза округлялись, ты вытягивала руки и, не замечая ничего, бежала навстречу жемчугу и нефриту, навстречу себе. Моя Царица Птиц, моя Нефритовая Жемчужинка.

Я смахнул слезы и надел ей на голову маленькую золотую корону.

Думаю, нечасто простому смертному удается спасти богиню, но если моим уважаемым читателям когда-нибудь выпадет такой шанс, не упустите его. Это великое благословение.

Как только корона коснулась головы моей любимой, невиданной силы свет заполнил комнату, и, ослепленный, я упал на колени. Прищурившись, я видел, как Цветок Лотоса вышла в сад, и яркий нимб над ее головой освещал все вокруг. Это был самый яркий свет, который я когда-либо видел.

— Сейчас ей надо о многом подумать. — Ли Као похлопал меня по плечу. — Выпей со мной.

Цветок Лотоса подняла голову к Небу и издала странный звук, одновременно похожий и на крик, и на птичий зов, и когда эхо многократно повторило ее призыв и угасло вдалеке, упала на колени и сложила на груди руки. Она смотрела на Великий Корень Силы и беззвучно разговаривала с ним. А потом…

Девушка направила корень в сторону замка-лабиринта, и мастер Ли поспешно схватил очередной кувшин.

— Дай мне свою кружку, Десятый Бык, нас ждет захватывающее зрелище! — сказал он и пододвинулся поближе к открытому окну.

— Мастер Ли, я не могу больше пить.

— Ерунда! Скажи: «сорок четыре мертвых каменных льва»* [28].

— Сорок четыре мертвых каменных льва.

— Вот видишь! Ты трезв, как Конфуций. С ним было трудно спорить.

Сейчас мы были не единственные, кто смотрел на замок-лабиринт. Громадина зашевелилась и затряслась, люди на улицах упали на колени и стали молить Небо о пощаде. Куртизанки и игроки, пьяницы и воры плакали и клялись навсегда оставить свой тернистый безнравственный путь.

А замок таял на глазах. Некогда неприступные стены оплывали как свечи, массивные каменные плиты осыпались вниз словно карточный дом, а стальные двери разлетались как обрывки хрупкой бумаги. Перекидные мосты обрушились в ров, и высоченный столб воды поднялся над замком и с грохотом обрушился в море. Тигр в лабиринте рычал в последний раз.

Огромное облако пыли поднялось в небо и градом низверглось на город. Осколки застучали по крышам, и через несколько минут от неприступной крепости смерти остались лишь жалкие руины.

И тут я увидел птиц.

Сперва послышался легкий шум, будто дождь забарабанил по листьям. Он нарастал, становился глубже, ярче, пока громадное облако не заслонило небо. Птицы со всех концов

Китая, все до единой, даже те, которые сидели в клетках, теперь были свободны и летели на призыв своей Царицы. Поднялся невиданный ветер, и люди бросились врассыпную.

Миллионы цветов закружились в воздухе, и все утонуло в этом звенящем поющем водовороте.

Первой летела птица феникс, и ее огненные перья светились на ночном небе подобно падающей звезде. За ней летели орел и альбатрос — цари птиц суши и моря. За ними следовали: сова — царь ночи, жаворонок — покровитель дня, лебедь — царь рек, журавль

— повелитель болот, попугай — властелин пернатых в джунглях, буревестник — брат бури и ворон — черный пророк. Их было так много, что мне бы не хватило и двадцати страниц, чтобы перечислить всех. За царями птиц летели бесчисленные легионы разных пернатых, и у каждой пташки в клюве была веточка или прутик.

Непередаваемый аромат зелени и весны наполнил все вокруг, и я был готов заплакать от того неописуемого счастья, которое владело моим сердцем. Цветок Лотоса снова крикнула, и могучий сокол, царь охоты, слетел с неба и сел на траву. Он был размером с крупную лошадь, когти сверкали, как мечи, а глаза светились подобно двум факелам.

Цветок Лотоса подбежала к птице, обняла ее и положила голову ей на грудь. Так она простояла несколько минут, потом повернулась к нам, и мы шатающейся походкой вышли из дома. Девушка подошла ко мне и отдала Великий Корень Силы.

— Крестная хочет пойти с вами, — нежным голосом сказала Цветок Лотоса. — Она столько страдала и теперь хочет сделать то, ради чего появилась на свет. Она поможет вам, а сокол быстро доставит вас в деревню.

Тут она повернулась к Ли Као.

— И еще. Я не совсем поняла, но Нефритовый Император просил передать, что уже уготовил тебе место в созвездии Скорпиона, где ты будешь красной звездой Антарес, конечно, при условии, если не попытаешься продать Владыке очередного «кота в мешке».

— Условия, условия, — проворчал старик, но я видел, как засияли его глаза.

Мы забрались на спину соколу, Цветок Лотоса встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Я никогда тебя не забуду, — тихо прошептала она и в последний раз подарила мне свою ослепительную улыбку— Никогда.

Сокол взмахнул огромными крыльями, издал победный крик, и мы взмыли в воздух. Я оглянулся и сквозь слезы увидел, как птицы строят мост, а Царица делает свой первый шаг к звездам. Я больше никогда ее не увижу. Никогда больше она не заснет в моих объятиях, никогда больше я не услышу ее смеха. Я рыдал как маленький мальчик и вдруг услышал мягкий спокойный голос.

— Почему ты плачешь, Десятый Бык? — спросил сокол. — Царица поклялась вечно помнить о тебе, а ни один смертный еще не удостаивался такой чести.

Великолепный мост птиц все выше поднимался к звездам, и крестьяне выбегали на улицу с детьми на руках и смотрели в небо.

— Видишь? — говорили они своим детям. — В Китае возможно все. Верьте в чудо, и тогда оно тоже поверит в вас!

Мы пролетели над горным хребтом и чуть снизились над долиной, и я в который раз удивился и рассмеялся. Оценщик Фан и Хапуга Ма не теряли времени даром.

Воспользовавшись случаем и суматохой, они уже ловко чистили карманы тех, кто еще минуту назад гнался за ними. Глаза сокола горели, как два маяка, и вскоре под нами показались знакомая крепостная стена и старый колодец.

Сокол был прав. Зачем я плакал? Яркая Звезда пролила много больше слез, но теперь улыбалась и счастливо махала рукой. Капитан обнимал ее за талию, а с другого конца неба пожилой человек с мягкой улыбкой приветствовал их.

Прощай, Размазня Хо, прощай, милый друг.

Сокол расправил крылья, и под нами замелькали реки и долины, горы и города, пока мы снова не замедлили полет над невысоким горным хребтом. На нем сидели трое и неотрывно смотрели на встающий над горами мост.

— Знаете, я почему-то чувствую, что как-то причастен к этому. Странно, — задумчиво сказал Скряга Шэнь. — Не могу представить, что нечто такое прекрасное связано с таким уродливым и безобразным человеком, как я.

— Папа, это не правда, ты красивый, — прошептала малютка А Чэнь, а жена ласково поцеловала его в щеку.