Феба отлично понимала, что после того, как ей не удалось получить ни одного более менее приличного предложения во время своего первого лондонского сезона, родители, печально вздохнув, поставили на ней крест. Поэтому слова мачехи вызвали у нее еще большее изумление.
– О Господи! – слетело с ее губ. – Но я не думаю… Я хочу сказать, что никто вроде бы и не приударял за мной, кроме старого мистера Хардвика, да и тот сделал это только в знак памяти о моей матери.
Холодный и презрительный взгляд леди Марлоу заставил девушку вздрогнуть и покраснеть до корней волос.
– Приударять за тобой!.. – угрожающе повторила ее светлость. – Я не собираюсь выяснять, где ты узнала это вульгарное слово, но, надеюсь, ты скажешь, почему осмелилась произнести его в моем присутствии?
– Прошу прощения, мадам! – запинаясь, пробормотала Феба.
– Такие выражения, вероятно, в стиле молодого Орде, – язвительно заметила ее светлость, леди Марлоу, – но ни одна мало-мальски воспитанная женщина не воспользуется им. И если ты собираешься употреблять подобные слова в разговоре с герцогом Салфордом, мне остается только с ужасом представить, какими пагубными окажутся последствия.
Феба растерянно замигала, глядя на мачеху.
– С герцогом Салфордом, мадам? Но разве это возможно? Я хочу сказать, что вам не следует этого бояться, поскольку я едва знакома с герцогом Салфордом. Неужели он меня помнит? – задумчиво добавила девушка.
– Ты ошибаешься, – покачала головой Констанция Марлоу. – На следующей неделе герцог Салфорд посетит Остерби, а о цели этого визита ты можешь догадаться без особого труда.
– Как я могу догадаться? Я не имею ни малейшего представления, зачем к нам приезжает герцог Салфорд, – озадаченно произнесла Феба, приоткрыв рот.
– Он приезжает с одной-единственной целью: сделать тебе предложение… И ты окажешь мне услугу, Феба, если сейчас же закроешь свой рот.
– М-мне? – запинаясь, переспросила девушка. – Герцог Салфорд?
Леди Марлоу наслаждалась растерянностью падчерицы. Слегка улыбнувшись, она произнесла:
– Меня не удивляет твое изумление. Еще бы, я даже надеяться не могла, что тебе сделают такое выгодное предложение! Надеюсь, мне удастся услышать, как ты поблагодаришь папу за доброту и внимание. Это он подыскал тебе такого прекрасного жениха.
– Не верю! – пылко вскрикнула Феба. – К тому же я не хочу выходить замуж за герцога Салфорда!
Не успели слова слететь с ее губ, как Феба пожалела о своей смелости и опрометчивости. Несколько секунд она не осмеливалась поднять глаза и взглянуть в строгое лицо мачехи. Эти неосмотрительные слова были встречены угрожающим молчанием. Через минуту леди Марлоу наконец нарушила его и возмущенно осведомилась, не ослышалась ли она? Считая этот вопрос риторическим, Феба даже не попыталась на него ответить, а только виновато опустила голову.
– Тебе хочет сделать предложение один из самых знатных молодых людей. Тебе будут завидовать десятки девушек, таких красивых, какой тебе никогда не стать. И у тебя еще хватает дерзости заявлять мне, будто ты не хочешь выходить замуж за герцога Салфорда! Клянусь, Феба!..
– Но, мадам, я не сомневаюсь, что произошла какая-то ужасная ошибка. Ведь я разговаривала с герцогом Салфордом всего-то раз в жизни, на балу у Сефтонов. Мы протанцевали всего один танец. Было видно, что герцог ужасно скучал. А когда три дня спустя мы повстречались на балу у Альмака, он посмотрел на меня, как на пустое место!
– Я тебя умоляю, забудь о таких вульгарных выражениях! – резко воскликнула ее светлость. – Твое происхождение дает тебе право на брак с самыми знатными молодыми людьми, хотя ты, по моему мнению, этого и не заслуживаешь. У меня нет ни малейших сомнений, что герцог Салфорд уверен, будто твое воспитание соответствует твоему высокому положению в обществе.
– Но существуют и другие девушки, к-к-которые так же хорошо воспитаны и к-к-красивее меня! – заикаясь, проговорила Феба, стискивая пальцы.
– Наверное, по мнению его светлости, у тебя есть перед ними одно преимущество, – с трудом сдерживаясь, ответила Констанция Марлоу. – Не мне судить: прав он или не прав, хотя лично я считаю… Нет, я предпочитаю промолчать об этом. Твоя мать была близкой подругой матери герцога. Вполне вероятно, именно по этой причине выбор герцога и пал на тебя. Я говорю это для того, чтобы ты не лопнула от самоуверенности, моя дорогая Феба. Нет ничего более отталкивающего и неприятного в молодой девушке, чем излишняя самоуверенность, можешь мне поверить.
– Самоуверенность! Да у меня и в мыслях этого не было! – торопливо проговорила девушка. – Делать предложение только потому, что его мать знала мою маму? Я… я никогда не слышала ничего более… отвратительного и чудовищного! Ведь герцог Салфорд едва знаком со мной и даже ни разу не пытался сделать мне комплимент.
– Вероятно, именно поэтому он и собирается посетить нас, – объяснила леди Марлоу с терпением человека, разговаривающего со слабоумным. – Он хочет поближе с тобой познакомиться. Я надеюсь, ты не так уж глупа, сознаешь свой долг и обязанности перед семьей и будешь вести себя, как положено, чтобы он не раздумал делать тебе предложение.
Леди Марлоу замолчала, пристально посмотрела на Фебу, и то, что она увидела, заставило ее изменить тактику. Девушка, хотя обычно и была послушной, временами могла проявлять упрямство. Леди Марлоу не сомневалась в своей способности заставить падчерицу повиноваться, но понимала, что если Феба вобьет себе что-нибудь в голову, то сможет отказать герцогу Салфорду прежде, чем ее светлость поставит падчерицу на место. Поэтому она немедленно начала перечислять преимущества брака с герцогом Салфордом и дошла даже до того, что заявила, будто Фебе очень понравится быть хозяйкой своего собственного дома. Не получив другого ответа, кроме бессмысленного взгляда, она не стала понапрасну тратить время на описание светлых перспектив и принялась красочно описывать мрачные последствия, которые ожидают Фебу, в случае отказа стать герцогиней Салфорд. Они включали в себя нескончаемую одинокую жизнь в Остерби, полную скуки и позора (так как считалось маловероятным, что лорд Марлоу, имея еще четырех дочерей, будет и в дальнейшем тратить большие деньги на самую старшую и самую неблагодарную дочь), горькие упреки сестер, будущему которых она может сильно повредить своим отказом герцогу, различные другие наказания, не менее страшные, но о которых не стоит даже и говорить. Этих угроз оказалось бы вполне достаточно, чтобы привести в чувство девушку, значительно более непокорную, чем Феба. Феба побледнела, на ее лице застыл ужас. Поэтому леди Марлоу отпустила падчерицу и велела хорошенько подумать над ее словами.
Феба бегом вернулась в классную комнату, где нашла не только Сьюзан, но и двух других сестер: тринадцатилетнюю Мэри и маленькую Элизу с ангельским личиком. Сьюзан, поняв по виду Фебы, что у старшей сестры масса новостей, немедленно решила отправить Элизу в детскую, а когда та отказалась выполнять приказ, насильно выдворила из комнаты обиженную сестру, посоветовав сбегать к маме, пожаловаться и потом – обязательно проверить кровать перед сном. Это зловещее предложение заставило Элизу покориться. Девочка не забыла, как недавно обнаружила среди простыней слизняка. Она вышла в коридор, но прежде, чем отправиться к самой младшей сестре в детскую, назвала Сьюзан через замочную скважину самой большой злюкой на свете! К несчастью Элизы, в этот самый момент по коридору шла мисс Баттери, которая строго отчитала ее за поведение, неподобающее юной воспитанной леди, и велела отправляться в спальню. Элиза расхныкалась и пожаловалась, что Феба и Саки поступили с ней жестоко и отказались открывать свои секреты, но эта жалоба навлекла на нее упрек в излишнем любопытстве, которое считалось большим грехом среди благородных девушек. Мисс Баттери безжалостно отвела Элизу в спальню и после этого направилась в классную комнату.
Она вошла туда в тот самый момент, когда Мэри, застенчивая и скромная девочка, заканчивая собирать свои книги, спросила у сестры, следует ли и ей уйти?