— А если я вас начну по всему городу водить?

— Води.

— Пока вы с ног не свалитесь.

— Попробуй.

— Мы уже сейчас от моего дома за пять километров. Ну чего вы в первый же день ко мне привязались? Даже как-то странно. Вы же еще ничего толком про меня не знаете. Может, я вас в такое место заведу…

— В какое?

— В опасное. Думаете, у нас таких нет?

— Заведи.

— Ладно, вот мое парадное. Я на втором этаже живу, — опять сжалился Митя.

Проходя мимо вереницы почтовых ящиков, расположенных на стене вестибюля, Митя остановился у одного из них, настолько переполненного всяческой корреспонденцией, что не уместившиеся газеты торчали из его щели.

— Между прочим, — сказала Лена, — все ребята в твоем классе носят длинные волосы, а ты короткие. Почему?

— Не беспокойтесь, — ответил Митя, — когда они подстригутся, я отпущу до плеч. Вот такие!

— Понятно, — усмехнулась Лена.

Митя открыл ящик, и на пол посыпались письма, открытки, пригласительные билеты.

— Неделю не выгребал? — поинтересовалась Лена.

— У нас каждый день так, — ответил Митя.

Лена, помогая мальчику поднять с пола рассыпавшуюся корреспонденцию, обратила внимание на то, что вся она была официальной, со всевозможными штампами, грифами и тому подобными знаками на конвертах.

Двухкомнатная квартира Красиковых, обычная для типовых блочных зданий, очень озадачила Лену. Когда Митя распахнул дверь и сказал свое ехидное «пожалуйста», он знал, что это произойдет.

Переднюю освещала мощная лампочка без абажура. Вдоль стен громоздились огромные связки книг, на одной из которых поблескивал пылесос со свисающим шлангом.

Когда Митя открыл дверцу встроенного шкафа, чтобы повесить Ленино пальто, оттуда начала валиться длинная ручка полотера, с верхней полки упала коробка с женскими туфлями. С трудом удержав все это и повесив наконец Ленино пальто, Митя швырнул свою куртку и портфель на пылесос и пригласил Лену в комнату, которая, по всей вероятности, была «общей». Обстановка этой комнаты — бестолково расставленный импортный гарнитур — не слишком удивила бы Лену, если бы не одно обстоятельство. От упаковки, в которой гарнитур доставили, были освобождены только самые необходимые предметы: письменный стол и несколько стульев. На тахте, еще не полностью избавленной от упаковочного картона, Лена увидела неубранную постель.

— Ты здесь спишь? — спросила Лена.

— Да, — ответил мальчик, пытаясь накрыть постель одеялом.

Посреди комнаты стоял чертежный стол. Книжные шкафы, журнальный столик, кресла — все это было обшито упаковочной фанерой и картоном с печатями заграничной фирмы.

— Вы недавно переехали? — спросила Лена.

— С год уже, — уныло ответил Митя.

— Наверно, мебель только что сменили? — догадалась Лена.

— Месяца полтора, — последовал ответ.

— Так, — протянула Лена, разглядывая люстру, пылящуюся на книжном шкафу, и гору книг, сваленных в углу. — Интересно живете.

— Живем как можем, — ответил Митя.

К абажуру настольной лампы липкой лентой была приклеена бумажка, на которой фломастером написано: «Митяй, котлеты и компот в холодильнике. Нас не жди. Целую, мама».

Другой рукой и другим фломастером приписка: «К мотоциклу не прикасаться. Отец».

— Ну вот, а у тебя хлеба нет. Пообедал бы, — показала на записку Лена.

— Это позавчерашняя. Я котлеты уже давно съел. Отец с матерью на мотоцикле в аул на какое-то обследование уехали, а мне только деньги оставили.

По широким улицам нового района небольшого приморского города мчался мотоцикл. Водитель в ярко-оранжевом шлеме и пылезащитных очках — моложавый тридцатипятилетний мужчина — вел машину уверенно, а иногда даже с некоторой опасной лихостью на поворотах.

— Митька машину трогал! — сказал водитель женщине в голубом шлеме, ехавшей на заднем сиденье.

— Ты думаешь?

— Уверен. Это всегда потом чувствуется.

— Но у него же есть права.

— Митька лихач, — сказал мужчина, «закладывая» очередной опасный вираж, отчего взвизгнули тормоза шедшей рядом машины.

…Резко затормозив у подъезда Митиного дома, мужчина помог молодой женщине сойти.

— Боюсь, что у Мити, как и у тебя, будет гастрит. Придется всю жизнь с содой возиться, — сказала женщина, поднимаясь по лестнице.

— Ничего, я придумал такой замок, что он черта с два его откроет! — ответил мужчина.

Так мы познакомились с Митиными родителями.

Они шумно вошли в переднюю своей квартиры. Открылась дверь общей комнаты, и Лена сразу же отметила, что, раздеваясь, Митины папа и мама испытывали те же затруднения, что и их сын: отец бросил свою куртку на Митину, лежавшую на пылесосе, на маму в уже знакомой нам последовательности обрушились из шкафа длинная ручка полотера и коробка с дамскими туфлями.

— Это Елена Федоровна, наша новая классная руководительница, — угрюмо представил родителям гостью Митя.

— А старую куда дели? — удивился Митин папа.

— Здравствуйте, — поспешила проявить любезность Митина мама. — Мы с дороги. Сейчас приведем себя в порядок и… Митя что-нибудь натворил?

— Нет, ничего. Я просто пришла познакомиться, — сказала Лена.

— У нас такая сумасшедшая жизнь. Я инженер-строитель, а мой муж, Александр Павлович, — архитектор района. Так что сами понимаете… Меня зовут Нина.

— Аул все-таки будем сносить, иначе ничего не получится, — объявил районный архитектор. И вдруг спросил у сына: — Горячая вода идет?

— Идет, — ответил Митя.

— Недоволен я чадом! — заявил Александр Павлович из ванной. — Школа с ним не справилась. Приходится признать. Воткну его в ПТУ, потом в армию. Там из него человека сделают.

— Вы с нами перекусите? — донесся из кухни голос Митиной мамы, которая все еще пыталась быть гостеприимной.

— Спасибо, я сыта, — категорически отказалась Лена.

…В передней Лена и Митя сейчас были одни, и Митя, изобразив удивление, заговорщическими знаками предложил Лене: «Не отказывайтесь. Давайте подзаправимся, я же знаю, что вы голодны, как и я». Лена отрицательно покачала головой.

— А вам не кажется, Александр Павлович, — сказала Лена очень вежливо, но так, чтобы слышно было в ванной, — что в армию надо идти уже человеком?

Александр Павлович остановился в дверях ванной комнаты с несколько озадаченным выражением лица. Оказывается, привычный ход его мыслей мог наткнуться на не такие уж необоснованные возражения.

— А если он все еще не вылупился? — попытался взять препятствие с ходу Митин папа.

Он первым вошел в общую комнату. Лена и Митя последовали за ним.

— Если школа, которая обязана была…

Очевидно, Мите стало неловко за отца, и он осторожно перебил его:

— Папа…

— Митя, я понимаю Александра Павловича, — выручила Лена Митиного отца. — Ты помнишь, где мы собирались хлеб купить? А он за все это отвечает. И все же, — продолжала она, обращаясь к районному архитектору, — Митя ваш сын. Вы могли бы его воспитать, как вам хочется. По своему образу и подобию. Это же так заманчиво, не правда ли?

Александр Павлович захохотал. В это время из кухни в общую комнату вошла Митина мама. В ее руках шипела сковородка с жареной колбасой.

— Слышишь, Нина, — предложил жене присоединиться к своему веселью районный архитектор, — какие у девушки патриархальные взгляды? Оказывается, в век высоких скоростей, когда «нынче здесь, завтра там», так что не успеваешь «здравствуйте — до свидания» людям сказать, мы могли воспитать Митьку по своему, видите ли, образу и подобию…

Александр Павлович схватил охапку корреспонденции, которую Лена и Митя только что выгребли из почтового ящика.