Все трое с изумлением уставились на девушку.

– Так, так, так! Да у вас полно сюрпризов, мисс Винлоу! Где вы взяли эти драгоценности? – спросила леди Дьюберри, первой придя в себя. – Вы их украли?

– Нет, эти вещи я нашла на кровати, в спальне наверху. – Пэйшенс прижала драгоценности к груди, не желая, чтобы дамы их разглядывали. – Мне нужно поговорить с лордом Рэмскаром. Где он?

Леди Перинот обличающе ткнула в нее пальцем.

– Леди Дьюберри, а это не ваше ожерелье из цитринов и жемчуга?

– Оно самое! – воскликнула графиня, вырывая украшение из рук Пэйшенс и со стоном лихорадочно его осматривая. – Я была убита горем, когда обнаружила, что ожерелье пропало. Я уже не надеялась его увидеть!

Налюбовавшись на свое бесценное ожерелье, леди Дьюберри перевела взгляд на Пэйшенс, и лицо ее приняло откровенно враждебное выражение.

– Что ж, дорогие дамы, похоже, нам повезло больше, чем профессионалам с Боу-стрит. Наконец-то мы нашли вора.

– Леди Перинот, мне кажется, это ваш браслет, – заметила мисс Ноттидж.

– Отдайте мне его! – вскрикнула леди Перинот.

– Леди Дьюберри… Леди Перинот… Поверьте, я не воровка. Я обнаружила эти драгоценности у себя на кровати, – понимая, что это бесполезно, попыталась объяснить Пэйшенс. Эти дамы не особенно жаловали ее, когда она была всего лишь компаньонкой леди Мередит, а теперь у них появился повод ее затравить.

– Очень неправдоподобная история! – пренебрежительно фыркнула мисс Ноттидж. – Зачем кому-то оставлять целое состояние у вас в постели?

И правда, зачем?

Пэйшенс чувствовала, как в ней нарастает паника, как к горлу подступает комок. Она нервно сглотнула.

– Я не в силах объяснить действия вора. Могу лишь сказать, что не брала ваши чертовы драгоценности!

– Воровка! – презрительно бросила ей в лицо леди Дьюберри. – Бедный Рэмскар! Увлекся симпатичной мордашкой. Уверена, он понятия не имеет, какую змею пригрел на груди.

Дамы дружно зашумели. Пэйшенс не могла унять дрожь.

– Пожалуйста… Вы должны меня выслушать! – взмолилась она.

– Воровка! – повторила леди Перинот вслед за подругой и выхватила браслет из рук Пэйшенс. – Вас повесят, мисс Винлоу. Я лично буду настаивать на том, чтобы вы понесли наказание за свои преступления.

– Нужно позвать представителей власти, – сказала мисс Ноттидж, и Пэйшенс готова была удушить ее за эти слова. – Кстати, в коллекции графа есть оружие. Никогда не знаешь, как поведет себя человек ее сорта, оказавшись зажатым в угол.

Испугавшись при мысли, что находятся один на один с отчаявшейся преступницей, все три леди пронзительно завизжали.

– На помощь! – кричала леди Дьюберри. – Пожалуйста, не трогайте нас!

Пэйшенс была слишком взволнована, чтобы их успокаивать. К тому же они, скорее всего, все равно ей не поверят. Боясь, что эти крики привлекут внимание гостей, Пэйшенс сунула драгоценности в руки остолбеневшей от удивления графине.

– Вот. Берите все. Мне чужого не нужно. И я не воровка! – сказала Пэйшенс срывающимся от слез голосом.

Она повернулась и побежала. Никто не видел, как она распахнула переднюю дверь и выскочила на улицу. Пэйшенс огляделась. Улица была заставлена экипажами гостей Рэмскара. В какую сторону ей бежать? И куда ей бежать? Рэмскар уже не в силах ей помочь. В доме было достаточно улик, чтобы отправить ее на виселицу. Леди Дьюберри с подругами наверняка расскажут всем, что поймали будущую графиню Рэмскар с украденными драгоценностями.

Разразится ужасный скандал. В обществе начнут говорить, как она ловко все обставила. Что только предстоящее замужество заставило ее оставить преступный промысел, или, что еще хуже, она собиралась передать награбленное своему сообщнику, но леди Дьюберри с подругами ей помешали.

Меня повесят за то, что я не совершала.

Придя к столь ужасному заключению, Пэйшенс решилась. Ей хотелось оказаться как можно дальше от дома Рэмскара. Как только он услышит обвинение, то сразу поймет, почему она сбежала, и будет гадать, не солгала ли она ему. Сердце ее болезненно сжалось при мысли о том, что граф может поверить этим обвинениям.

Из просвета между каретой и коляской вышел какой-то человек. Пэйшенс заметила неизвестного, только когда столкнулась с ним. Мужчина пошатнулся, но удержался на ногах.

– Прошу прощения, сэр! – выдохнула Пэйшенс. Она задыхалась и с трудом могла говорить. – Я…

Пэйшенс подняла взгляд и застыла.

Нет. Этого не может быть…

Прямо ей в лицо усмехался Джулиан Феникс.

– Ну что, соскучилась, моя маленькая голубка?

И тут ее ударили по затылку чем-то тяжелым. Единственное, что запомнила Пэйшенс, это яркая вспышка света, а потом все погрузилось в темноту.

Глава 22

Пэйшенс очнулась от привкуса крови во рту. Не понимая, что происходит, и не торопясь открывать глаза, она облизала губы и почувствовала, что они распухли. Должно быть, она от неожиданности прикусила губу, когда ее ударили сзади. А сильная пульсирующая боль в затылке наводила на мысль о том, что это была, по меньшей мере, повозка, груженная бочонками с пивом. Она попыталась поднять руку и обнаружила, что связана.

– Наконец-то ты очнулась, – раздался откуда-то сзади знакомый голос. – А я уж было испугался, что твой череп треснул от удара.

Джулиан Феникс!

Пэйшенс приоткрыла один глаз. Мучившие ее тошнота и головная боль делали даже тусклый свет невыносимым. Она еле сдержалась, чтобы не зарыдать. Такие мужчины, как Феникс, подпитывались слабостью жертвы, и Пэйшенс не собиралась доставлять ему удовольствия, показывая, насколько ей больно.

– Ты же мертв! – воскликнула она.

Открыв глаза, она огляделась по сторонам. Джулиан Феникс принес ее в театр, затащил на второй ярус и положил в ложе неподалеку от сцены. Здесь пахло пылью и застоявшимся воздухом – вряд ли театр еще действовал.

Феникс обошел Пэйшенс и очутился прямо перед ней.

– Какое неистовое сопротивление! А ведь я учил тебя, что бывают моменты, когда не остается ничего, кроме как достойно принять свое поражение. Сейчас как раз один из них. Тебя перехитрили, и шансов сбежать никаких. – Он присел перед ней на корточки. – Хочешь сказать что-нибудь напоследок?

Из-за распухшей губы складывалось впечатление, что Пэйшенс недовольно надулась. С ненавистью взглянув на Джулиана, она сказала:

– Я была слишком беспечна. Надо было добить тебя этими вилами, чтобы уже наверняка.

В глазах Феникса вспыхнула ярость, и он влепил ей пощечину. Голова Пэйшенс дернулась и откинулась набок. Щеку пекло так, словно он хлестнул по ней не ладонью, а каленым железом. Она подняла связанные руки и осторожно потрогала лицо.

– Кровожадная маленькая дрянь! Да я чуть не скончался от твоего удара! – крикнул он и поднялся, злобно сверля ее глазами. – Но словно мифическая птица, в честь которой я был назван, я переродился в человека, которого ты видишь перед собой.

Пэйшенс пошевелила затекшими пальцами. Он так туго связал ей руки, что они практически онемели.

– Это был несчастный случай! Если помнишь, я хотела бежать за помощью, но было уже слишком поздно. По крайней мере, ты так сказал. Не хочу показаться жестокой… Но как случилось, что ты не умер?

Губы Джулиана изогнулись в злой усмешке.

– О, я был уверен, что смерть уже дышит мне в лицо. Я перестал чувствовать руки и ноги, каждый новый вдох был слабее предыдущего. Я с трудом разбирал то, что ты кричала, перед глазами стало темнеть… и вот свет померк окончательно.

Пэйшенс почувствовала укол раскаяния. В тот день в амбаре она была так расстроена. Выходит, она видела только то, что хотела увидеть?

– Я думала, ты умер, – сокрушенно сказала она. – Если бы была возможность тебя спасти, я бы привела врача. – Она действительно порывалась сходить за помощью, но Феникс все время ее провоцировал, заставляя желать его смерти.

– Ты и так сделала достаточно, – язвительно сказал он. – Когда я очнулся, то увидел, что надо мной склонился ангел. Ты оставила меня гнить под кучей сена, а добрая самаритянка, которая нашла меня без сознания и в луже крови после твоего гнусного нападения, спасла меня от верной смерти. Она промыла и перевязала мне раны, прикладывала холодные компрессы к моему пылающему лбу и сидела подле меня днями и ночами, пока моей жизни не перестала угрожать опасность.