Донна слушала с недоумением.

— Он утверждает, что жизнь может быть и бывает свойственна как одушевленным, так и неодушевленным предметам. Органическая жизнь может существовать и быть вызвана везде и во всем. В каменной кладке дома. В драгоценном камне. — Он улыбнулся. — В автомобиле. — Он помолчал мгновение. — Вы верите в привидения, миссис Уорд?

Донна пожала плечами.

— С точки зрения Чарделла, привидение — это лишь живой дух, не имеющий плотской оболочки. Почему дух не может действовать без тела? Он становится самостоятельной целостностью, которая может по своей или чужой воле внедряться в различные предметы. Я мог бы сам это продемонстрировать. Я не берусь утверждать, что могу воскрешать мертвых, даже моим способностям есть предел. — Он хихикнул. — Но я изучил слова этой книги, и я могу вселять жизнь в, казалось бы, безжизненные предметы.

Он указал на револьвер.

Донна почувствовала, что что-то пульсирует в ее руке, как будто она держит бьющееся сердце. Ощущение было крайне неприятное. Посмотрев вниз, она увидела, что револьвер слегка шевелится, рукоятка трепещет в ее руке.

Она в самом деле это видит?

Дуло стало извиваться, как змея, самый его конец расширился в маленький раструб.

Донна уронила оружие и наступила на него.

Револьвер лежал под ее ногами.

Усиленно моргая, она вновь поглядела на него.

— Нет, это вам не показалось, — сказал Дэшвуд. — Церковь назвала бы это чудом. — И он и Парсонс громко засмеялись. -

Завораживающее зрелище, не правда ли? — улыбнулся Дэшвуд. — Так же думал и ваш муж. Вот почему он стремился войти в наше общество, хотел овладеть нашими знаниями.

— Он хотел уничтожить вас, — воскликнула Донна. — Он знал, что эта книга необходима для продления вашей жизни, и поэтому ее похитил.

Дэшвуд вопросительно поднял брови.

— Он хотел овладеть знаниями. И он был готов на все ради этого. Он угрожал разоблачить нас, да, но, для того чтобы разоблачить нас, он сперва должен был вступить в наше общество. Узнать нас. Лучший способ разрушения — изнутри. И ваш муж знал это.

Донна почувствовала, как затрепетало ее сердце.

Нет, не может быть.

— Он хотел овладеть тем, что мы имеем. Он хотел быть одним из нас.

— Нет, — возразила Донна, качая головой.

— Хорошо ли вы знали своего мужа, миссис Уорд?

Донна вся дрожала.

— Как вы думаете, почему он знал так много о нас? Он представлял для нас опасность, ибо мог нанести нам значительный ущерб.

— Он похитил Гримуар. Поэтому вы и решили предать его смерти, — сказала Донна.

— Но каким образом он получил возможность похитить ее?

Донна покачала головой.

— Что он вам сказал? — спросил Дэшвуд. — Сказал ли вам, что он один из нас?

Донна не отвечала.

— Стало быть, не сказал?

— Он ничего не успел сказать, — закричала она. — Я кое-что знаю о вас. Знаю о том, что вы делаете. Вы убиваете.

— Есть некоторые существа, заслуживающие убийства, — ответил ей Дэшвуд. — Редкие знания добываются дорогой ценой.

— Он не был одним из вас, — с вызовом сказала она. — Он ни за что не стал бы совершать...

— Чего, миссис Уорд?

— Обряд посвящения. Я читала об этом обряде.

— Нет ничего такого, чего бы он не совершил, — укоризненно произнес Дэшвуд.

— Он ни за что не стал бы убивать... — Фраза осталась недоговоренной.

— Убивать ребенка? — широко заулыбался Дэшвуд. — Вы хотели сказать, что он не стал бы убивать ребенка? По-вашему, он не стал бы совершать половой акт перед всеми, не стал убивать бы ребенка, не стал бы мочиться на крест. Вы думаете, что он не помочился бы на распятие? — громко проревел Дэшвуд, будя эхо в подвале. — И ты еще говоришь, что знала своего мужа, сука? Что ты его хорошо знала? Могла читать его мысли? Глупая, невежественная сука.

Донна прыгнула вперед и схватила револьвер.

Она прицелилась в Дэшвуда и нажала на спусковой крючок.

Ничего не произошло.

Он только вышел на улицу.

Выходя, он поднял руку, указывая на что-то позади нее.

Донна продолжала нажимать на спусковой крючок, но затем с воплем отчаяния отшвырнула автоматическое оружие.

Дверь подвала была заперта. Они с Джули оказались в ловушке.

Они подбежали к двери, но, несмотря на все свои отчаянные усилия, так и не смогли ее открыть. Джули соскользнула вниз, по влажному дереву, спиной к двери. Донна продолжала барабанить по неподатливой перегородке.

— Донна, — с трудом выдавила Джули. Она схватила сестру за ногу и, когда та повернулась, показала на что-то.

— О Господи! — прошептала Донна.

Что это, игра ее воображения? Или безумие?

Восковые фигуры, изображавшие сцену убийства Шарон Тейт, лихорадочно двигались.

Их ступни были пригвождены к полу, но голени и бедра дергались, точно заряженные какой-то кинетической энергией. Руки бешено мотались.

Затем послышались странные звуки.

Из восковых глоток раздались крики боли и ужаса, громко отдаваясь в ушах Донны и Джули.

Те, что умерли в ту ночь в 1969 году, умирали снова; и на этот раз их агония проявлялась по-новому

Донна смотрела на все это широко раскрытыми глазами, горло у нее перехватило.

И Джули была парализована этим зрелищем.

Только когда фигура Чарлза Мэнсона повернулась и посмотрела на нее, у нее наконец вырвался крик, влившийся в безобразную какофонию мучительных стонов.

Фигура шагнула по направлению к ним.

Глава 81

В какой-то нелепой пародии на учащегося ходить ребенка Мэнсон делал небольшие шажки, придерживаясь за стену.

Одновременно фигура человека, которого знали как Чарлза «Текса» Уотсона, тоже направилась к женщинам. В руках у обеих восковых фигур были ножи.

Донна — у нее все еще кружилась голова — поискала глазами свой «патфайндер».

Он лежал в десяти — двенадцати футах от нее, под дыбой.

Чтобы поднять его, ей пришлось бы пройти мимо Мэнсона и — Уотсона.

Донна кинулась к револьверу, но Мэнсон преградил ей дорогу. Он двигался с поразительным проворством; Донна почувствовала, как он хватает ее холодными руками.

Нож описал дугу всего в нескольких дюймах от ее лица. Она повернулась и нанесла ответный удар по восковому лицу. Его стеклянные глаза — глаза мертвой рыбы на сковородке — так и буравили ее.

Вопли продолжались.

Мэнсон схватил ее за руку и потянул к себе.

К острию ножа.

Донна ловко вывернулась и ударом ноги в живот откинула его назад. Он врезался в фигуру палача, выжигающего глаза своей жертве.

Донна воспользовалась этим, чтобы схватить револьвер, одновременно она заметила, что Уотсон наступает на Джули.

Ее младшая сестра увернулась от ножа и залезла под стол, на котором жертву пытали по китайскому способу водой.

Под столом было пыльно и грязно, и Джули раскашлялась, пытаясь очистить свое горло и ноздри.

Уотсон повернулся и вновь направился к ней; к счастью, его движения были очень медлительны.

Донна опустилась на одно колено и прицелилась.

Два ее выстрела сопровождались громким эхом.

Первая пуля поразила его в затылок, вторая — в щеку, раздробив голову от виска до подбородка. Куски воска разлетелись по воздуху.

Уотсон продолжал надвигаться на Джули.

Донна отвела курок и дважды выстрелила в Мэнсона — с теми же ничтожными результатами. Она заметила, что его тело дрожит, увидела пороховые ожоги на его рубашке. Она даже услышала, как пули впились в твердый воск. Фигура, однако, не остановилась, только подняла нож и рванулась вперед.

Донна бросилась под стол и вылезла с другой стороны.

Мэнсон сделал внезапное движение, и нож вонзился в дерево, всего в нескольких дюймах от ее руки.

Донна попробовала выхватить нож, но свободная рука Мэнсона успела сжать ее руку. Прикосновение липкого воска напоминало прикосновение мертвеца. Она попыталась вырвать руку. Пользуясь револьвером как дубинкой, она ударила восковую фигуру по лицу с такой силой, что вышибла один стеклянный глаз.