Кроме того, педагоги упускают из виду еще одно очень важное условие, несоблюдение которого указывает на их полное незнакомство с природой ребенка и с взаимной связью всех его отправлений. Выше было уже сказано, что для вполне сознательного умственного акта необходима более продолжительная и настойчивая умственная работа, требующая, конечно, и продолжительного времени. Каждый занимающийся умственной работой из собственного опыта знает, как сильно утомляет серьезный однообразный умственный труд и что подобные продолжительные занятия возможны только либо после долгого и настойчивого упражнения, либо при частом изменении качества труда, или, наконец, при смене умственного труда физическим. Притом же мало образовать умного и понимающего человека, необходимо еще, чтобы он мог настойчиво и энергично проявлять свои волевые отправления и был в состоянии твердо держаться выработанных истин и принципов. Другими словами, научить ребенка владеть и управлять собой, а также создать условия, содействующие развитию его характера,— вот несомненная и даже главная задача школы. Следовательно, не утомлять ребенка непосильным умственным трудом, а помогать ему выработать из себя стойкого, неуклонного и энергичного борца за свои идеи, за истину — вот очень существенные требования, которые, однако ж, обыкновенно совершенно упускаются из виду педагогами именно вследствие того, что они недостаточно изучают природу ребенка.

В Древней классической Греции воспитатели были более наблюдательны и лучше понимали условия, необходимые для развития характера молодого человека. Кроме бесед и рассуждений (а не зазубриваний) молодых людей с наставниками, которые, между прочим, помогали воспитанникам выяснять значение различных проявлений внутреннего мира человека, а также явлений окружающей их жизни, там обращали еще особенное внимание на отношение волевых отправлений к чувствованиям, сопровождающим отправления органов движения и растительной жизни. Они приучали молодых людей подчинять воле такие сильные чувствования, как голод, жажда, половое возбуждение и т. п. В их гимназиях существовали особые помещения для обмывания тела холодной и теплой водой, помещения для различных игр, бега и других физических упражнений. Но они играли не для того, чтобы уметь прыгать, бегать, метать и т. д., а для того, чтобы приучиться владеть всеми движениями, существующими в организме, чутко пользоваться чувствованиями, сопровождающими все эти движения и даже положения своего тела. Значение всех этих занятий оставлено совершенно без внимания современными педагогами, ибо они слишком мало знакомы со связью, существующей между умственной и физической жизнью молодого человека. Они совершенно и не подозревают, что если не повышать постепенно деятельности какой- либо части двигательного аппарата ребенка, то она отстанет в своем развитии от других частей этого аппарата; этим нарушится гармония его деятельности, и он уже не будет в состоянии производить в наименьший промежуток времени наибольшую работу при наименьшей трате материала. Вместе с понижением деятельности в какой-либо части понижается обмен элементов и во всех других частях и органах человеческого тела. Нетрудно также убедиться в том, что, приучаясь владеть и управлять различными частями двигательного аппарата, приучаются вместе с тем владеть и управлять теми чувствованиями, которые связаны с деятельностью этого аппарата, и переводить затем приобретенную таким образом способность на все свои отправления «...»

Что же касается до развития стойкости и энергии, а также умения владеть собой, то это вопросы, которые оставлены совершенно в стороне; к физическому образованию вообще относятся даже с презрением, предполагая, что таким грубым делом могут заниматься только один акробаты и военные. Все это зависит от узких воззрений и односторонности педагогов и от их незнания природы ребенка.

Выше уже было сказано, что ребенок добродушного типа может дойти в школе до такого состояния, что его даже исключают оттуда, опасаясь его вредного влияния на товарищей. В сущности, ребенок здесь ни при чем: он привык рассуждать, привык к мягкому, справедливому и прямому обращению, а методисты вдруг начинают вколачивать его в свой шаблон, к которому он никак не подходит, и из мягкого, доброго, рассуждающего и правдивого ребенка выходит отчаянный человек, готовый на самые крайние действия и выходки. Здесь являются последствия ими же созданных причин, они должны быть и неминуемо явятся.

В школе, в которой не поддерживают рассуждений ребенка и ничего не делают для развития характера, добродушный тип в лучшем случае, при мягком с ним обращении, будет выполнять главные требования и несколько разовьет память. В дальнейшем он мог бы стать вполне самостоятельным и даже плодотворным деятелем, однако часто бросает свою деятельность, потому что «дух замирает», «жить нельзя», но обвиняет при этом всегда себя во всех своих неудачах. Чем меньше школа влияет на такого ребенка, тем легче он явится или мечтателем, или в виде типа, так мастерски представленного в «Обломове»,— этого лишнего человека чистой души, плохо ужившегося с той средой, в которой ему приходилось вращаться, и страдавшего от недостатка настойчивости и энергии. Наконец, в худших случаях, при преследовании и наказаниях, образуется злостный, отчаянный человек, но все же с доброй и правдивой душой, у которого даже после страшного злодеяния простым, мягким и справедливым словом можно вызвать слезы и самое искреннее раскаяние. «...»

Наблюдая за развитием добродушного типа и за условиями, при которых он появляется, можно убедиться, какое огромное влияние имеет добрая, любящая, умная мать. Иногда, при относительно неблагоприятных условиях, появляется подобный тип, если только на него повлияет простой, добрый, внимательный человек, никогда не забегающий вперед своими советами и распоряжениями, а спокойно рассуждающий с ребенком о тех вопросах, которые у последнего являются.

Очень характерны всегда различия, замечаемые между взрослыми лицами, приучившимися усваивать знания одним заучиванием их, одной памятью, и лицами, привыкшими спокойно рассуждать над своими впечатлениями и действиями. Человек со знаниями (рассудочный) речист, даже красноречив, всегда старается поражать цитатами из всевозможных авторов, мнениями всевозможных авторитетов и ученых, в споре только ими и защищается; собственных мнений и особенно отвлеченных понятий у него как будто вовсе нет. Он охотно собирает материал и в состоянии его классифицировать по внешним признакам, но не в состоянии заметить типичности тех или других явлений и характеризовать их по основной идее. Он может быть хорошим исполнителем и референтом, точно передавая главные мысли без всякого их изменения и критики. Он не в состоянии применяться к индивидуальным явлениям и непременно стремится применить шаблон. Он — методист и систематик. Все его действия всегда уверенны, ему все известно, сомнений он не допускает. Он действует на основании знания своих обязанностей. Все его движения и положения переняты (имитированы), и ими он старается показать свое положение и степень своего значения в обществе. Человек с пониманием (разумный), напротив того, мало обращает внимания на внешнюю форму своей речи, он доказывает и убеждает логическим разбором, на основании собственного психического анализа, а не на основании одних образов или неразработанных мыслей. Знания у него усвоены в виде понятий, поэтому он всегда в состоянии индивидуализировать явление, т. е., определив его общее значение и смысл, резко очертить его особенности и отклонения от основного типа и на них сосредоточиться при своих рассуждениях и действиях. Во всех своих действиях он отличается самостоятельностью и всегда богат творческой силой и инициативой. Он может явиться либо мечтателем и идеалистом, либо чрезвычайно плодотворным практическим деятелем, отличающимся всегда богатством своих мыслей и идей. Он обыкновенно действует на основании понимания своих обязанностей. Внешность его простая, нет у него ничего напускного, предвзятого. Он твердо держится выработанных им принципов и идеалов и всегда отличается философским направлением. Он очень осторожен во всех своих выводах и заключениях и всегда готов подвергнуть их новой проверке. В его методике всегда выражается личная его особенность, и он ее видоизменяет смотря по условиям, при которых ему приходится действовать; поэтому деятельность его всегда живая.