Представленные таким образом обстоятельства смерти Каваллеро, который вместе с Грациани был «одним из самых блистательных и уважаемых итальянских маршалов», в глазах многих офицеров итальянской армии, в том числе и Боргезе, стали новым преступлением, которое легло на совесть Бадольо и короля.

Этот немецкий план дезинформации полностью удался. Он позволил остановить дальнейший распад итальянской армии и сохранить ее остатки в орбите Третьего рейха до самой капитуляции.

Валерио Боргезе узнает эту новость в Серкио 15 сентября. На этот раз он решительно выбирает свой лагерь. Он срочно собирает штаб флотилии. Широкоплечий, с нахмуренным лицом, он, стоя в своем кабинете перед широким окном, выходящим на освещенный солнцем сосновый бор, решительно заявляет:

Почти толкнув своими действиями маршала Каваллеро на самоубийство, король на этот раз определенно совершил бесчестный поступок. Я считаю, что мы теперь свободны от данной ему присяги. В эти последние дни я со всех сторон рассмотрел положение дел. Бадольо и королю англичане и американцы дали красивые обещания, которые никогда не будут выполнены. Ни Рузвельт, ни Черчилль никогда не вернут Италии ни пяди ее африканских территорий. Кроме того, в этой бесчестной и ужасной авантюре Савойский королевский дом рискует совсем потерять корону. Если мы, сражавшиеся плечом к плечу с нашими немецкими товарищами, будем побеждены, вы увидите: Италия погрузится в еще больший беспорядок, чем тот, который царил в стране с 1918 по 1921 год. А я этого не хочу.

А может, нам лучше не связывать свою судьбу с немцами, а сохранить наши традиционные дружеские связи с Францией? — громко спросил один из молодых мичманов.

Может быть, и так, — отвечает Боргезе, — но сегодня у нас нет выбора. Есть союз с Германией. Его приняли народ и король. Мы должны, чтобы сохранить честь нации, уважать его до самого конца. Я понимаю, что таким образом мы ввязываемся в авантюру, которая для нас может не иметь выхода. Я прошу вас хорошо это понять. Мы солдаты. Наш долг брать на себя ответственность за страну, стоя встречать врага и не подчиняться бесчестным командирам. Мы должны всеми своими силами участвовать в общей борьбе, и все должны отныне думать только об одном: как спасти честь знамени, спасти свою родину, замаранную чередой предательств Бадольо и короля. Для этого нам надо без промедления приступить к работе.

Собрание единогласно одобрило мнение своего командира, убежденное, что, выбирая этот путь, они встают на дорогу, ведущую к чести и славе.

В тот же вечер в Серкио разворачивается бурная деятельность. Конечно, шуток стало меньше, не как раньше, но люди, казалось, с еще большим рвением принялись за работу. В тяжелый час они чувствовали себя выполняющими новую и опасную миссию: доказывать всему миру, что итальянский народ состоит не только из трусов и подлецов. Они считали своим долгом сомкнуть крепче ряды, устремляясь в будущее, не обещающее ничего определенного.

Боргезе, приняв решение, отправляется с визитом к немецким властям и предлагает создать на базе его флотилии (1300 человек) независимое подразделение под его командованием.

— Я никогда не был фашистом. Я всегда верно служил своему королю сказал он немцам, — но сегодня, когда мой суверен забыл о своем долге и чести и предал свою страну, я решил вместе с моими людьми продолжать сражаться бок о бок с вами, под вашим командованием и сохранить до конца, во имя боевой и героической Италии, верность договору, связывающему наши два народа.

Немцам не приходится кривить рот. Независимое или нет, подразделение, которым командовал Боргезе, предлагало им свои услуги.

— Я надеюсь, что мы будем друг другу полезны взаимно, — говорит ему капитан-лейтенант Ганс Шомбург. — Сообщите мне в ближайшие дни о своих потребностях, как в материальной части, горючем, так и во всех других областях. Адмирал Дениц желает, чтобы ничто не мешало деятельности Децима МАС.

«Почему он мне сразу не сказал, чего немцы от нас хотят?» — думал Боргезе, возвращаясь в Серкио. Но Шомбург не осмелился при первой же встрече сформулировать свои требования. Боргезе, кавалер самых высоких итальянских наград, не совсем отвечал обычному представлению немцев об итальянцах. Он был хладнокровен и не экспансивен, замкнут, не болтлив, во всяком случае крайне реалистичен в своей манере думать и рассчитывать.

Очевидно, немцы хотели воспользоваться опытом, накопленным Децима МАС за годы войны в применении управляемых снарядов при организации подобных подразделений, к которой они спешно приступили у себя. Производство управляемых снарядов, прекращенное некоторое время назад, надо было конечно возобновить. Но если итальянцы согласятся обучить немецких моряков приемам их применения, то дело пойдет гораздо быстрее.

Поэтому немцы предоставляют в распоряжение Боргезе все средства, в которых он нуждался, чтобы возобновить свою деятельность, и дают полную независимость, которой он добивался.

К нему даже не приставили немецкую «няньку», как в других итальянских частях, чтобы не ранить его гордость.

Новое дело, усеянное препятствиями, но для преодоления которых не надо было ничего ждать и никого спрашивать, начиналось для Валерио Боргезе и его людей.

Глава 20

12 сентября Муссолини был освобожден немецкой специальной диверсионной группой, которой командовал полковник СС Отто Скорцени, из заключения.

Через три дня, 15 сентября, как раз в то время, когда Валерио Боргезе предлагал немцам свои услуги, германское информационное агентство сообщило:

Прочитав об этом в газетах, моряки Децима МАС остались молчаливы и серьезны, не было слышно никаких комментариев. Для них, и это очевидно, возвращение дуче к руководству страной ничего не меняло. Их решение продолжать борьбу вместе с немцами было принято до этого сообщения.

18 сентября Муссолини выступает по радио из Мюнхена с обращением к народу:

Утром того же дня Валерио Боргезе прибыл в Берлин на встречу с Деницем. Гросс-адмирал в разговоре никак не упомянул о возвращении дуче на пост главы нового итальянского правительства. Они с Боргезе солдаты и ничто их не занимает больше, чем стремление как можно быстрее поднять на ноги и включить Децима МАС в рамки операций, планировавшихся немецким командованием против войск союзников на побережье Средиземного моря. После десятка бесед, проведенных за восемь дней, Боргезе убедился — пусть в рамках немецкого флота, но он сможет еще раз проявить свои лучшие качества.

Между тем Муссолини возвращается в Италию. Немцы не позволили ему расположиться в Риме, открытом городе. Тогда он останавливает свой выбор на небольшом городке Сало, расположенном на живописных берегах озера Гард. Там он обосновал резиденцию своего нового фашистского республиканского правительства Итальянской социальной республики.

— Обратно отправитесь через Сало. Доложите о положении дел дуче, говорит Дениц Боргезе во время их последней встречи. — Вы подчиняетесь мне, но также и Итальянской социальной республике.

Боргезе подчиняется, но нельзя сказать, что это ему понравилось. 15 сентября он договорился с немцами, что будет продолжать воевать под их командованием во главе Децима МАС, как отдельного независимого подразделения, и вот, кажется, это снова ставится под сомнение. В то время как он мечтает вести свою войну вне контроля политических партий, его снова будут пытаться поставить под контроль фашистской партии и некоторых ее функционеров, к которым он не испытывал никакой симпатии.

Но, в конце концов, — подумал он, садясь в поезд на берлинском вокзале, — что мне остается? Только подчиниться… на время?

Валерио Боргезе был принят Муссолини в Рокка-делле-Каминате 23 сентября. Дуче встречает его тепло, называя своим «последним кондотьером». Он знает об отношении Боргезе к фашистской партии и особенно к некоторым ее высшим чиновникам, таким как Рикки, Паволини и Буффарини, но он ничем этого не показывает. Как тонкий политик, Муссолини прекрасно понимает, что он нуждается в людях и особенно ему нужен Боргезе, который является важной фигурой на шахматной доске итальянской армии. Кроме того, его Децима МАС представляла собой почти все военно-морские силы, оставшиеся у Итальянской социальной республики.