Имя этого убийцы неизвестно. Люди дали ему имя Ангулимала, что значит ″человек, который носит ожерелье из пальцев″. Это был его путь. Он убивал человека, отрезал ему пальцы, и вешал себе на шею — просто чтобы вести счёт убитым. Всего десять пальцев ему оставалось до тысячи, то есть всего один человек… И вот перед ним Будда. Он просто проходил по этой дороге, из одного селения в другое. Ангулимала сказал ему: «Стой!»

Будда сказал: «Замечательно. Я тоже говорю своим людям: ″Стоп!″ Но, мой любезный друг, кто же слушает!»

Ангулимала был удивлён: этот человек безумец? А Будда всё приближался к Англуимале… Убийца снова крикнул: «Стой! Похоже, ты не видишь, с кем имеешь дело, — я убийца, и я дал клятву убить тысячу людей. Даже моя мать перестала смотреть на меня — так как всего один человек остался… Я убью тебя!.. Но ты выглядишь таким красивым, что… если ты сейчас же остановишся и пойдёшь прочь, я не станут убивать тебя».

Будда сказал: «Забудь об этом. Я никогда не поворачивал назад в своей жизни. А что касается того, чтобы остановиться, я остановился сорок лет назад; после того уже никому не осталось двигаться. А что касается убийства, ты можешь сделать это. Всё рождённое должно умереть».

Ангулимала смотрел на этого человека… затем упал к его ногам и навсегда был преображён. Ангулимала не изменил Будду, Будда изменил Ангулималу. Магдлена-проститутка не изменила Иисуса — Иисус изменил её.

Поэтому то, что я говорю, применимо к так называемому обычному человечеству, это не применимо к пробуждённым. Витгенштейн мог стать пробуждённым; он мог пробудиться даже в этой жизни. Увы, он связался с дурной компанией. Но его книга может стать настоящим спасением для тех, кто достиг третьей стадии безумия — кому прежние две книги уже не могут помочь. Это третья стадия. Если они извлекут из неё хоть толику смысла, это вернёт им нормальность.

Перед тем, как я скажу имя четврёртого… я ощущаю великую благодарность к существованию! Сейчас я собираюсь говорить о человеке, который был вне чисел, — Вималкирти. Его книга называется «Нирдеша Сутра». Наш Вималкирти был не единственный Вималкирти; фактически, я дал ему имя из-за этого Вималкирти, о котором я собираюсь сказать сейчас. Его утверждения собраны в «Вималкирти Нирдеш Сутре». ″Нирдеша сутра″ означает рекомендации.

Вималкирти был одним из самых удивительных людей; даже Будда бы позавидовал ему. Он был учеником Будды, но формально он никогда не примал санньясу — внешне Будда никогда не давал ему посвящение. И он был таким ужасным человеком, что все остальные ученики Будды просто избегали его. Они не хотели, чтобы он становился одним из них. Просто увидеть его идущим по дороге или поздороваться с ним — для Вималкирти это был достаточный повод, чтобы сказать что-то шокирующее. Шокировать было его методом. Гурджиев бы полюбил его — или, кто знает, возможно, даже Гурджиев был бы поражён… Это был ужасный человек — и настоящий человек.

Говориться, что он заболел, и Будда попросил Шарипутру пойти к старику и спросить о его здоровье. Шарипутра сказал: «Я никогда не говорил тебе ″нет″ и не скажу впреть — но только в этот раз. И я настаиваю: Нет! Я не желаю идти. Пошли кого-нибудь другого. Это человек невыносим. Даже не смертном одре он будет создавать неприятности. Нет, я не могу идти..»

Будда опросил всех, и никто не согласился идти — кроме одного ученика, Манджушри, который первым из всех стал просветлённым. Он пошёл, и именно так родилась эта книга. Это диалог. Наш Вималкирти получил имя из-за этого человека. Настоящий Вималкирти лежал при смерти у себя в постели, а Манджушри задавал ему вопросы, или скорее отвечал на заданные ему. Вот как «Вималкирти Нирдеша Сутра» была написана — действительно великая работа.

Никогда никто не заботился об этой книге, так как она не является священной книгой какой-то определённой религии. Это даже не книга буддистов, потому что Вималкирти никогда не был формальным учеником Будды. Люди столько внимания уделяют форме, что совершенно забывают дух. Я рекомендую эту книгу всем искателям. Они найдут там алмазную россыпь.

Пять: я хочу вернуть Кришнамурти в ваши записи снова. Книга называется «Комментарии к жизни». Она состоит из многих томов — и сделана из того же материала, что и звёзды.

«Комментарии к жизни» — это дневник. Время от времени он записывал что-то в свой дневник… Прекрасный закат… или старое дерево, или просто вечер… Птицы возвращаются домой… река стремительно несётся к океану… Что бы он ни чувствовал, он записывал это. Так родилась эта книга. Она не написана систематически, это дневник. Всего лишь прочеть её будет достаточно, чтобы перенести вас в иной мир — в мир красоты, чего-то лучшего, более прекрасного. Вы видите мои слёзы?

Я не читаю уже какое-то время, но одно упоминание об этой книге нагоняет на мои глаза слёзы. Я люблю эту её — это одна из величайших книг, когда-либо написанных. Перед этим я говорил о книге Кришнамурти «Первая и последняя свобода», которую он так и не смог превзойти. Конечно, как книга — нет, — но «Комментарии» всего лишь дневник, не книга в полном смысле слова, и всё же я вкючаю её в список.

Шесть. Правильный номер?

″Да, Ошо″.

Как хорошо слышать: «Да, Ошо». Даже просто слышать «да» хорошо — это так лелеет, так оживляет. Я никогда не смогу быть в достаточной степени благодарен… У меня есть тысячи санньясинов со всего мира, поющих: «Да, Ошо, да!» Я должен считать себя самым удачливым из всех людей, живших когда-либо на Земле или другой планете.

Шестая книга тоже называется «Комментарии», это большая работа в пять томов Морриса Николла. Я всегда произносил его имя Моррис Никоал. Только сегодня я спросил Гудю, как нужно правильно и точно по-английски говорить это имя — потому что он был англичанин. Она сказала: ″Никкл″.

Я сказал: «Боже мой! я всю жизнь произносил, как ″Никоал″, просто из-за написания: Н-и-к-о-л-л». Я удивлён — как можно это приоизносить ″Никкл″. Никоал кажется более правильным произношением. Но правильно или не правильно, а Гудя сказала так — она правильная англичанка, — так что всё о’кей. Я буду называть его Николл — и его «Комментарии».

Николл был учеником Гурджиева, и он не любил Успенского, он никогда не предал своего учителя, не стал Иудой. Подлинный ученик останется таковым до последнего дыхания и после него также. Комментарии Николла очень обширны — я не думаю, что кто-то полностью прочитал их — тысячи страниц. Но если кто-то взял на себя такой труд, это должно принести ему огромную пользу. По моему мнению «Комментарии» Николла следует считать одной из лучших книг в мире.

Седьмая — книга ещё одного ученика Гурджиева, Хартмана. Она называется «Наша жизнь с Гурджиевым». Хартман — я не знаю, произношу ли и это имя правильно… потому что я слышу, как кто-то хихикает здесь. Но не беспокойтесь о произношении. Хартман и его жена, оба были учениками Гурджиева. Хартман был музыкантом и играл для гурджиевских танцев. Гурджиев использовал танцы как медитацию, и не только для своих учеников, а и для тех, кто приходил посмотреть на них.

Когда они впервые исполняли своё представени в Нью Йорке, Хартман играл на рояле, ученики танцевали, и в тот момент, когда Гурджиев сказал: «Стоп!» — это было упражнение на стоп… Нет ты, Дэвагит, — ты должен писать. Когда Гурджиев крикнул: «Стоп!», ученики в самом деле остановились, на середине танца! Они были на самом краю сцены… В довершение они все падают на пол друг на друга, но по-прежнему никакого движения! Аудитория была в ужасе. Они не могли поверить, что люди могут быть так послушны. Хартман написал книгу «Наша жизнь с Гурджиевым», и это замечательное описание от ученика. Это будет помощью для всякого, кто на пути.

Какой номер?

″Это был номер седьмой, Ошо″.

Хорошо, ты слышишь.

Значит, восемь… Вы видите, как я учу вас? Даже когда я пытась раздражить вас или сбить с толку — это говорит вам о чём-то, к чему вы в данный момент не являетесь осознаны. Возможно, иногда вы почувствуете благодарность.