— А как я пойму, что пора?

— Увидишь. Как только признаки жизни подавать начну — пихай, не ошибешься.

Петр Семеныч закатал рукав на левой руке, перетянул бицепс резиновым шнуром, и принялся ожесточенно сжимать и разжимать кулак.

— Да, Валентиныч, — обратился он к майору, — возможно, мне придется рекрутировать посредника. Сам-то я без рук, без ног… Так что смотрите, не обкакайтесь!

— Понял, Петр Семеныч, — отвил Сидоренко. — Постараемся не обделаться — памперсов-то не захватили!

— И еще, — вспомнил Министр, — если что-то вдруг пойдет не так — вколешь мне дозу «святого Вита», чтобы не тащить меня на закорках. Шприц красного цвета, не перепутай с оранжевым!

— Не волнуйся, не перепутаю! — заверил Сидоренко.

— Вадим, намочи ватку спиртом, — попросил Петр Семеныч. — И протри вену… Да, да, здесь. Спасибо, старина!

Министр зубами сдернул пластиковый колпачок со шприца и аккуратно ввел иглу в вену.

— Жгут сними, — попросил он профессора.

Едва резинка соскочила с руки, Петр Семеныч шевельнул поршеньком шприца. Жидкость окрасилась алым цветом.

— Вот и ладушки, — произнес Министр, вгоняя в вену пять кубиков «экстракта манны».

Выдернув иглу, Министр закусил шприц зубами, а на кровоточащую ранку положил ватку, пропитанную спиртом, и согнул руку в локте. Вынув изо рта шприц, он протянул его Вадиму.

— Машинку не выбрасывай…

— Что?

— Шприц положи в аптечку, — повторил он, бледнея на глазах. — На нем моя кровь — лучше такими вещами не разбрасываться…

Министр обессилено растянулся во весь рост на пыльном полу.

— Я понял, Петр Семеныч, — произнес профессор, подкладывая под голову товарищу рюкзак.

— Посредника моего не забижайте, — произнес синеющими губами Министр.

Через секунду он отключился: кровь отхлынула от его щек, а глаза закатились.

— Так и должно быть? — обеспокоено спросил профессор.

— Не беспокойтесь, Вадим Дмитриевич, все под контролем! — поспешил заверить профессора майор.

— А о каком посреднике он говорил? — Миргородского распирало от любопытства.

— Не спешите — все сами увидите, — загадочно ответил Сидоренко.

— Сюрприз будет?

— Ну, в некоторой мере… — сказал Сидоренко, пряча улыбку. — Только постарайтесь держать себя в руках. Вольфыч, ты тоже сильно не дергайся!

Неожиданно в чреве каменного саркофага, стоявшего метрах в пяти от безвольно лежащего на полу тела Министра, раздался какой-то непонятный шум.

— Что это? — подпрыгнул профессор. — Грызуны? Крысы?

— Тш-ш-ш! — приложил палец к губам Сидоренко.

Шум внутри саркофага нарастал. Существо, копошившееся в усыпальнице, было явно крупнее крысы. В ответ на красноречивый жест Вольфа автоматом в сторону саркофага, Сидоренко отрицательно покачал головой: не стреляй!

Из каменного ящика раздался треск, с каким обычно лопается сухая, но слегка подгнившая древесина. Через мгновение тяжелая крышка саркофага затряслась и пришла в движение. С зубодробильным скрежетом она медленно сползала с основания до тех пор, пока не грохнулась оземь. От удара тяжелой каменной плиты об пол содрогнулся весь могильник, сверху посыпалась какая-то труха, а по мрачным уголкам подземелья пошел гулять возмущенный гул. Лопнувшая плита еще осыпалась на землю, а из каменного саркофага высунулся истлевший костяк в живописных лохмотьях. Возможно, что некогда это тряпьё считалось самым писком моды, а его хозяин почитался за великого щеголя. Но сейчас он производил отталкивающее впечатление: обтянутый растрескавшимся пергаментом череп с клоками длинных, тронутых сединой волос, редкие гнилые зубы. Сквозь прорехи плаща, цвет которого было невозможно определить с первого взгляда, просвечивали ребра.

— Эт-т-то что? — не поверил глазам Миргородский.

В отличие от профессора он не был посвящен в такие подробности деятельности 16 отдела ФСБ. — Это же мертвец, зомби… Да?

— Да, — поспешил ответить Сидоренко, пока Валера не наделал глупостей, — это мертвец. Жмур обыкновенный, усушенный, по крайней мере, так их классифицирует наш уважаемый Петр Семеныч.

— Усушенный? — судя по выражению лица археолога, он находился в состоянии легкой прострации, а может быть и в более тяжелой её форме. — Какая разница? — недоумевая, произнес он.

— Ну, вам, может и без разницы, — усмехнувшись, ответил Сидоренко. — А вот для Петра Семеныча есть огромная разница между жмуром усушенным и разлагающимся…

— Да что вы все шутки шутите? — у археолога начали сдавать нервы. — Тут такое твориться! Это же против всех законов природы…

— А вы знаете все законы природы? Тогда вы — Бог!

— Но этого не может быть! Чтобы этот… это существо двигалось… Ладно вампиры — у них хоть мышцы есть. А чтобы двигался пустой костяк? Нет, у меня не укладывается в голове…

— Валера, успокойся, — пришел на помощь майору Вадим. — Я тебе потом все объясню! Пока прими на веру…

— Хорошо, Вадим Дмитриевич, — ответил Миргородский, слегка успокоившись.

— Так это и есть ваш пресловутый посредник? — поинтересовался профессор.

— Он самый, — подтвердил Сидоренко.

Пока люди выясняли отношения, скелет выскочил из каменного ящика, словно чертик из коробочки и приблизился к спорщикам. Лоскуты длинного плаща, подбитого облезшим мехом, волочились за мумией диковинным шлейфом. Одна нога скелета была босой, на второй же ноге болтался квакающий подошвой сапог, отчего засохший жмурик комично подволакивал ногу. Остановившись в метре от группы людей, мертвяк приветливо взмахнул правой рукой, на которой отсутствовала добрая половина пальцев. На левой кисти жмура обнаружилось нечто напоминающее перчатку, расшитую крупным жемчугом. Слегка наклонив голову на бок, скелет поднес эту руку к отсутствующим глазам и на секунду замер, словно пытаясь вспомнить нечто важное. А затем… Жмур сложил пальцы в кулак и, оттопырив безымянный, показал получившуюся фигуру майору.

— Фух! — изумленно выдохнул Миргородский. — Ну и шутник этот ваш Петр Семеныч!

— Устрою я этому шутнику по возвращении! — шутя пригрозил Сидоренко. — Нашел время! Лучше посох ищи!

Скелет после этих слов «грациозно поклонился» и, скрипя суставами, побрел в темноту. Во мраке мумия источала слабый фосфоресцирующий свет, каким переливаются болотные гнилушки. Вскоре свет померк — скелет углубился в какие-то дальние уголки подземелья. Изредка до людей доносился приглушенный расстоянием шум, словно посредник двигал какие-то тяжелые ящики. Сидоренко взглянул на часы: Мистерчук пребывал в трансе вот уже пятьдесят минут. Действие разовой дозы препарата длилось примерно час или около того. Обычно минут сорок-пятьдесят. Через пять минут неподвижные веки некромансера дрогнули, а щеки слегка порозовели. Петр Семеныч едва слышно застонал.

— Очнулся! Вадим, таблетка у тебя? — развил бурную деятельность Сидоренко: он опустился на пол рядом с Министром и пристроил его голову у себя на коленях.

— У меня, — ответил профессор.

— Толкай таблетку ему в рот, — распорядился майор, доставая из рюкзака плоскую металлическую фляжку, в которой что-то булькало.

Когда Вадим засунул таблетку, Сидоренко запрокинул голову некромага и влил ему рот порцию жидкости из фляги.

Петр Семеныч вяло дернул головой, с трудом сглатывая лекарство.

— Через пол часика будет как огурчик! — довольно заявил майор. — Знать бы только, нашел он посох или нет?

— Подождем, — пожал плечами Вадим.

Пока Сидоренко был занят реанимацией подчиненного, профессор в сопровождении Миргородского направился к вскрытому мертвецом саркофагу. Не скрывая друг от друга охватившего их возбуждения, коллеги склонились над каменной домовиной. Внутри саркофага обнаружился разбитый в щепы деревянный гроб, обшитый золотой фольгой. Сам же саркофаг оказался забит драгоценностями: золотые и платиновые перстни и цепи, брильянты, изумруды, рубины в искусных оправах, монеты всевозможных форм… К изголовью деревянного гроба, чудом уцелевшего после буйства поднятого некромагом покойника, был прибит острозубый царский венец.