Глава 17

Синтия лжет? Или Лесли?

Направляясь домой по Галлоус-Лейн в сумерках, в призрачных шепчущих сумерках, где пререкались перед сном птицы, Дик Маркем старался разобраться.

Минуло восемь часов. Даже если поспешно побриться и ванну принять, на обед с Лесли в честь помолвки он все равно опоздал. Это будет выглядеть мелким предательством, раз уж Лесли придает событию непомерный романтический смысл. Но если речь идет о такой мелочи, как убийство, кто лжет — Синтия или Лесли?

Все это распроклятое дело слишком близко касается души и сердца! Слишком личное! Вызывает слишком много эмоций! Казалось, будто вызывающие доверие утверждения Лесли Грант, с одной стороны, и Синтии Дрю — с другой, уравновесятся сами по себе. А чашки весов постоянно колеблются.

Одна девушка излагает дело честно, с искренним взглядом, скрывая правду из благородных соображений. Другая прячет кошмарные мысли под красивой маской, но, возможно, застав ее врасплох, ты увидишь абсолютно другое лицо.

Ты хорошо знаешь ту и другую. Обеих недавно держал в объятиях, правда, Синтию исключительно в утешительных целях, и мысль о причастности той и другой к подобным делам представляется фантастической глупостью. Но игла шприца жалит, как кобра, ядовитым зубом, его держит чья-то рука, и кто-то при этом смеется.

Он не нарушит верности Лесли. Он в нее влюблен.

Но допустим, просто предположим, что в конце концов…

Чепуха! У нее нет никакого мотива!

Разве?

С Синтией дело нисколько не лучше. Он сам написал немало ученой белиберды насчет подавленных чувств и стремлений, весьма полезной, если требуются мотивы для пьесы и романа. Когда же нечто похожее происходит у тебя на пороге, когда потаенные эмоции выплескиваются тебе в лицо, ты подобен тому, кто праздно развлекался сатанизмом, а потом увидел, что за ним гонится истинный дьявол.

И в любом случае, как можно совершить преступление в запертой на ключ и на засов комнате?

Доктор Фелл, видимо, знает, но не говорит. Собственно, доктор Фелл с Хэдли удалились на конфиденциальное совещание в дальние комнаты коттеджа, откуда доносились крики, стук по столам кулаками, но никаких внятных слов. Дик на совещании не присутствовал. Его и Синтию держали в разных комнатах под бдительным присмотром Миллера. И теперь…

Безутешно топая по дороге. Дик свернул к калитке своего коттеджа. Дом темно маячил впереди с тусклыми в сумерках ромбовидными стеклами окон.

Проклятье, надо спешить! Лесли ждет. Обязательно побриться, сменить мятую одежду…

Дик, закрыв парадную дверь, вошел в сумрачный холл. Добрел в полумраке по коридору до кабинета, где еще не совсем растворились во тьме очертания книг и театральные мелодраматические афиши. Нащупал у двери выключатель. Щелкнул вверх, вниз, вверх и понял, что, несмотря на щелчки, свет не хочет зажигаться.

Снова проклятый счетчик со щелкой для шиллингов!

Миссис Бьюфорд, которая «ведет хозяйство», всегда скармливает чудовищу щедрую порцию шиллингов. Да ведь он сам прошлой ночью оставил свет включенным, запас иссяк, свет погас.

Пробравшись на ощупь через кабинет, Дик попал на кухню, а оттуда в буфетную, окна которой, наряду с кабинетными, смотрели на восток. Благодаря редкой удаче — не часто такое случается, — среди монет в кармане удалось найти шиллинг. Вслепую миновав раковину, он нашел счетчик, сдвинул защелку, сунул монету, услышал, как она упала. И в кабинете зажегся свет.

Дик стоял возле раковины в буфетной, тянулся к счетчику и через окно видел, как вспыхнул свет. Видел, как сияние залило его собственный сад, точно так же, как много часов назад видел свет, лившийся из окон другой гостиной…

Свет никто не включал, а он загорелся. Дик Маркем вцепился в края раковины.

— Ух ты! — вслух вымолвил он.

Вернулся в кабинет, огляделся и обратился к пишущей машинке.

— Хочешь знать, старушка, — осведомился он у машинки, — как создать впечатление, будто в запертой на ключ и на засов комнате зажегся свет?

И резко оборвал свой монолог.

Ибо у парадной двери стоял майор Прайс, изумленно подняв песочные брови.

Круглая веснушчатая физиономия майора Прайса с подстриженными песочными усами приобрела толерантное выражение. Сердечный, сочувственный взгляд заверял, что майор вполне ожидал увидеть автора сенсационных пьес за дружеской беседой с пишущей машинкой и абсолютно его понимает, даже если сам не имеет подобного обыкновения.

— Что вы говорите, дружище? — переспросил майор.

— А вы желаете знать, майор Прайс, — спросил Дик, — как создать впечатление, будто в запертой на ключ и на засов комнате зажегся свет?

Теперь его не заботило сохранение тайн. Ему хотелось громогласно открыть именно этот конкретный секрет.

В довольно-таки пучеглазом взоре майора Прайса вспыхнул неподдельный интерес. Поспешно взглянув через плечо, убедившись, что никто не подслушивает, майор вошел, закрыл за собой дверь кабинета. Дик по-прежнему был поглощен своим открытием.

— Я еще вчера вечером думал, — захлебывался он, — что во всех трех коттеджах на этой дороге стоят счетчики со щелкой для шиллингов. Клянусь богом, вот как это было сделано! Вот почему там зажегся свет и полночи горел!

Майор Прайс по-прежнему пребывал в недоумении.

— Лучше притормозите на минутку, дружище! Что и зачем было сделано?

— Берт Миллер, — объяснил Дик, — ехал на велосипеде мимо коттеджа Поупа прошлой ночью и видел, что везде горит свет за закрытыми шторами.

— Правда, дружище? И что?

— Кто-то, — растолковывал Дик, — включил везде свет и оставил гореть, пока в счетчике не кончились монеты. Тогда свет погас.

— Вон что! Дальше, будьте любезны…

— А потом этот «кто-то» выключил электричество везде, кроме гостиной. А утром в определенный момент попросту бросил шиллинг в счетчик в буфетной. И свет загорелся в гостиной, как будто его только что включили.

Майор Прайс изумленно хмыкнул.

Разглядывая афиши на стенах — «Ошибка отравителя», «Паника в благородном семействе», «Никаких подозрений», — всегда вызывавшие у него сдержанное любопытство, хотя он их очень часто видел, майор прошел и уселся на твидовый диван, заваленный всяческим барахлом.

— Не расскажете ли? — спросил он. — Боюсь, я не имею ни малейшего представления, о чем идет речь.

Тут Дик понял свой промах.

Со светом все действительно так и было. Доктор Фелл это знал, поскольку с особенным значением упомянул об электрическом счетчике в коттедже Поупа.

Однако проблема по-прежнему не решалась.

— Это не объясняет, — признал Дик, — как убийца физически вышел из комнаты, оставив там Сэма Девилью. А комната ведь по-прежнему была полностью заперта изнутри. А Сэм, могу поклясться, умер всего за несколько минут до моего прихода.

Все вернулось в исходное положение. Загадка остается неразгаданной.

Майор Прайс непринужденно вытащил трубку и табакерку. Наклонил стриженую песочную, как у пруссака, голову, с нараставшим интересом во взгляде.

— Кто такой, — спросил он более резким тоном, — Сэм Девилья?

И Дик опомнился:

— Послушайте, майор, вы должны извинить меня! Просто меня кое-что озадачило, и я вслух размышлял. Хотя, собственно, не имею права болтать. Надеюсь, вы понимаете почему…

— Дорогой дружище! Это совершенно меня не касается! Разве что…

— Что?

— Разве что задевает кого-нибудь из моих клиентов, конечно. — Майор Прайс принялся большим пальцем уминать табак в трубке. — Кажется, деревенское мнение разделилось между убийством и самоубийством. Я… м-м-м… судить не могу.

— Я просто вслух рассуждал, — уверял его Дик. — Только боюсь, что мои рассуждения ничего к делу не добавляют. Скорее только запутывают! Единственное умное предположение до сих пор высказал один Билл Эрншо.

Сгорбленная спина майора Прайса окостенела.

— Эрншо, — повторил он, — высказал умное предположение?

— Да! И я удивлен, что доктор Фелл не обратил на него внимания. Эрншо сказал…