34

Вид отца меня взволновал. Измученное лицо и смятая одежда свидетельствовали о том, что его бесцеремонно подняли с постели.

Его заперли в крохотной комнатке. Когда я вошел, он сидел в углу, на табурете. Увидев меня, он встал и показал мне стоявший в углу маленький чемоданчик:

— Вот все, что мне разрешили взять с собой. Немного одежды, туалетные принадлежности, больше ничего... Мне пришлось даже оставить дома моего Данте. А я-то думал, что таких книг боятся только тоталитарные режимы!

Он притворился, будто это открытие его развеселило. При виде его грустной и разочарованной улыбки я чуть было не заплакал от бессилия. Я попытался как можно лучше скрыть свою боль и обнял его.

— Алекс...

Никогда прежде мое имя в его устах не звучало как прощание.

— Не волнуйся. Тебя вытащат. Я позвоню Дмитрию. Он знаком с лучшими парижскими адвокатами. Завтра утром ты будешь на свободе.

Мне претила эта лицемерная игра. И отцу тоже. Мои слова его даже обидели.

Он строго посмотрел на меня. Мои попытки корчить из себя крутого раздражали его, как ничто другое.

— Не пытайся разыгрывать эту дурацкую комедию. Мы оба прекрасно знаем, что будет. Завтра утром я вернусь в Италию, и меня бросят в самую поганую тюрягу, какую только найдут. Давай искать во всем этом положительную сторону: по крайней мере, я умру на родине.

— Я не понимаю, что они имеют против тебя. Почему вдруг такая срочная высылка? Тебе давали спокойно жить здесь двадцать пять лет... Твое прошлое уже так далеко.

— Речь идет не о прошлом, Алекс. Они не стали бы возиться, если бы это, так или иначе, не было связано с настоящим. Пока в мои легкие будет поступать хоть немного воздуха, я буду представлять для них опасность. Не знаю почему, но кто-то в Италии очень заинтересован в том, чтобы я исчез. Ну, ждать ему недолго. Я чувствую, что жизнь уходит из меня, вытекает изо всех пор. И я никак не могу этому помешать.

— Не говори глупостей. Они там будут тобой заниматься. Я потребую, чтобы сразу по приезде тебя осмотрел врач.

Отец дотронулся до моей щеки и ласково сжал ее пальцами. Он не делал так со дня смерти мамы. Он глубоко вдохнул, и этот вдох вызвал сильный приступ кашля.

— Я устал от всего этого, Алекс, — сказал он, когда его отпустило. — Я больше не хочу драться. Даже если бы я мог прожить дольше, я уже этого не захочу. Мне пришло время выйти из игры.

Из громкоговорителя в углу стены послышался голос Сары Новак:

— Простите, что прерываю вас... Агенты Национального управления по борьбе с терроризмом настаивают на том, чтобы забрать вас, господин Кантор. Комиссар Лопес задержал их у себя в кабинете, но это ненадолго. Они не должны застать тут Алекса.

— Спасибо, что дали нам несколько минут, — ответил отец безликому голосу. — Она права, уходи скорее.

Мне было очень грустно, что нам пришлось дождаться этого момента, чтобы открыть друг другу сердце. Я обнял его. Воспользовавшись этим, он прошептал мне на ухо:

— Я думал о твоей видеозаписи. Ему нужна была картина, а не содержимое сейфа.

И он тут же отстранился от меня.

— Увидимся в Риме, — неуверенно проговорил я. — Береги себя.

Он покачал головой и помахал мне.

— Последнее, Алекс... — сказал он, когда я уже стоял на пороге комнаты. — Передай мой привет Серджо Тененти. Доверь ему картины, с которыми у тебя возникнут проблемы. Он разбирается в искусстве, он даст тебе совет. Его римский адрес найдешь в моей старой записной книжке. Уезжая, я оставил ее на кровати. Надеюсь, что Серджо за это время не переехал.

В тот же момент Сара Новак схватила меня за локоть и потащила за собой. В другом конце коридора по бетонному полу уже гремели тяжелые шаги тех, кто шел забирать моего отца.

35

Несмотря на аспирин, на двойную порцию кофе, выпитого перед работой, Сару не покидало ощущение, будто ее голову сжимает терновый венок. Стоило чуть-чуть наклонить голову вправо или влево, как ее лицо искажалось от боли.

Чертово расследование. Еще немного — и она не выдержит этого ритма. В любом случае, если она не сможет найти убийцу Наталии Велит в ближайшее время, Лопес вырвет у нее кишки и повесит в качестве украшений на рождественскую елку.

Когда она поравнялась с секретаршей комиссара, та, не отрывая глаз от компьютера, протянула ей листок:

— Вам факс из института судмедэкспертизы.

Сара вырвала листок из ее руки.

— Не за что, — бросила секретарша.

Сара сделала вид, что не расслышала. Послание Барбе было весьма лаконичным:

Готовая зарычать от досады, Сара толкнула дверь кабинета Лопеса. Стараясь двигаться как можно осторожнее, она села напротив комиссара.

Хотя Лопес тоже не выспался, выглядел он отлично.

— Ну и что ты думаешь обо всей этой чертовщине? — спросил он, затянувшись и медленно выдохнув в сторону собеседницы.

Облако сигарного дыма окутало Сару. Она почувствовала, как тошнота подступила к горлу, и с трудом сдержала рвоту.

— Я постепенно продвигаюсь, — ответила она слабым голосом. — Я уточнила основные данные. Пока выводы строить не на чем, но я надеюсь кое-что понять в этом деле.

— Полный бардак! Сначала непонятное убийство топ-модели, потом какая-то бредятина с террористами и проституцией... Ты можешь углядеть тут какие-то связи? Какой толк рыться в этих старых историях? Плевать мне, чем занималась эта девка в юности. Если ее перетрахала половина мужского населения Будапешта, это ее проблемы. А что до этих гребаных бывших революционеров, то они уже давно похоронили свои идеалы. С тех пор как они понастроили себе загородных домов и стали ездить на «гольфах ТДИ», общество уже не вызывает у них такого отвращения, или я не прав?

Каждое слово, вылетавшее изо рта начальника, било по голове, но Сара терпеливо выслушала его разглагольствования. Только обилие ненормативных выражений показывало, что он тоже устал. Сара начала было забавляться тем, что мысленно вставляла «бип» вместо каждого ругательства, произнесенного Лопесом, но скоро эта игра ее утомила.

Отупев от боли, она рассеянно блуждала взглядом по комнате. Ее внимание привлекла кружка, украшенная огромной эмблемой уголовной полиции Лос-Анджелеса, которую Лопес привез из последней поездки в США.

— Что касается стратегии борьбы с терроризмом, — продолжал он, не замечая, что Сара отключилась, — меня просто смешит, что они так набросились на этого старика. Да посмотри на него, он же на ладан дышит! Он не перенесет поездку! Что, не могли дать ему сдохнуть спокойно?

Вдруг он замолчал. В комнате повисла гнетущая тишина. Сара поняла, что он ожидает ее реакции.

— Кантор думает, что его подставляет кто-то, находящийся в Италии, — сказала она наконец.

От нового прострела в виске ее рот искривился. Лопес не обратил на это ни малейшего внимания и вытащил из ящика старый помятый термос. Налил из него кофе в кружку с эмблемой лос-анджелесской полиции и, не угостив Сару, отпил большой глоток. Потом он на несколько секунд задумался над словами своей сотрудницы и нервно усмехнулся:

— Судя по тому, как они на него накинулись, я готов поверить, что он кому-то здорово мешает. Итальянское правительство выделило самолет, чтобы доставить его в страну. Самая дорогостоящая экстрадиция в истории.

— Кстати, я думаю, что Алекс собирается вылететь в Рим первым же рейсом. Что мне делать?

— У тебя есть основания задержать его здесь?

— Честно говоря, нет. Я сомневаюсь, что он причастен к убийству Наталии. В любом случае никаких доказательств у меня нет.

— Тогда пусть едет. Учитывая, что его отец помирает в итальянской тюрьме, никуда он не исчезнет. В худшем случае судья выдаст международный ордер на его арест. Вряд ли итальянские юристы откажутся от сотрудничества. Да, а ты продвинулась с этим Марио Монти?