Билардо родом из Буэнос-Айреса, из семьи среднего по меркам тех лет достатка: не голодали, но и не бедствовали.
Прозвище «Наригон» он получил еще в детстве от товарищей по футбольным баталиям. Сам Билардо вспоминал, что у него в этом смысле было два варианта — либо Наригон, либо… Флако, потому что он был тощ: «Но тогда у нас в команде Флако можно было назвать каждого второго, а «претендентов» на Наригона было только двое…»
Возможностей увидеть в детстве великих футболистов у столичного жителя Билардо было больше, чем у «провинциала» Менотти. Кумиром Наригона стал не ди Стефано, ни Нестор Росси, а игрок «Сан-Лоренсо» Рене Понтони («мне нравилась его техника»).
Карлос, сын иммигрантов из Сицилии, вырос в районе Ла Патерналь, неподалеку от Буэдо, где расположен клуб «Сан-Лоренсо», в который и приняли толкового в футбольном деле парня. Билардо был заметен и выступал за молодежную, а после и олимпийскую сборную Аргентины.
В своем дебютном матче в составе «Сан-Лоренсо» он единственный раз в жизни сыграл против заканчивающего карьеру Субелдии. Билардо поставили в основу на матч так называемого Кубка Швеции — соревнования для команд высшего дивизиона (вроде Кубка лиги), организованного после «шведского фиаско» и просуществовавшего три сезона.
«Я тогда учился в университете и меня вызвали с занятий, я как раз разрезал лягушку и изучал внутренности. Был час дня, и мой товарищ сообщил, что меня ищут, поскольку вечером я должен играть. Мы тогда выиграли, а у них (у «Атланты». — Б.Т.) играли Субелдия и Григуоль!»
Билардо хотел стать профессиональным футболистом. Отец, сам поигрывавший по молодости в футбол, не возражал. Мать поставила условие — только совмещая с учебой. И он поступил на медицинский факультет, учился, играл в футбол и подрабатывал, разгружая машины на рынке.
ВОСХОЖДЕНИЕ «СТУДЕНТОВ»
В «Эстудиантес» Субелдия позвал его сразу по приходу на тренерский пост. Билардо тогда четвертый год выступал во второй лиге за «Депортиво Эспаньол», он уже закончил учебу и работал водной из буэносайресских клиник.
Билардо: «У меня было два предложения — одно от «Эстудиандеса», другое от «Аргентинос Хуниорс». Варианты одного уровня — «студенты» тогда заняли 14-место, а «юниоры» 15-е. Надо было сообразить, кто из них в следующем сезоне не вылетит. От врача, потерпевшего неудачу, пусть и в другом деле, вся клиентура убежит. Да-да, это совсем не шутка — это Буэнос-Айрес! Я и решил, что у «Эстудиантеса» шансов закрепиться больше, а если нет, ничего не поделаешь, завяжу через годик с футболом. Ну и Субелдия, конечно, от него веяло непоколебимой уверенностью…».
Уходить из футбола Билардо не пришлось. «Студенты» заняли в наступившем сезоне шестое место.
Через два года, когда команда из Ла-Платы победила в Метрополитано, газеты уже не иронизировали, что Субелдия собирает команду из «пацанов» и «отбросов»; они писали, что тренеру «удалось открыть и развить лучшие качества у молодых футболистов, а также вдохнуть новые силы в игроков, от которых отказались другие клубы»; писали о «фантастическом» таланте Хуане Вероне, о «непроходимом» Оскаре Мальбернате, о «хозяине ворот» Альберто Полетти, об «энергичнейшем» Агирре Суаресе. Пресса не скупилась на комплименты победителям, отмечая, что всеми нитями игры владел полузащитник Билардо (Субелдия брал Карлоса как правого полузащитника, затем перевел его в центрхавы оборонительного плана — опорника. В системе игры Субелдии Билардо был важнейшей деталью) — рупор тренерских идей на поле.
После раздачи обязательных и вполне заслуженных похвал победителям, неизменно следовало, что играют «студенты» от обороны, постоянно навязывают борьбу за каждый мяч, в основном больше мешают играть противнику, что зрелищной эту манеру игры не назовешь.
В начале шестидесятых широко распространился термин «антифутбол». Им обозначали игру, построенную прежде всего на сдерживании соперника любыми средствами вплоть до неспортивных. В арсенал «антифутбола» входили «тактические» фолы, провоцирование противника, симуляция, затяжка времени и т. д. и т. п. Игру от обороны, грамотное построение защиты, упование на победу за счет единственного мяча, забитого обычно форвардом-звездой, также относили к проявлениям «антифутбола».
В подобном способе игры обвиняли и «Эстудиантес», его тренера Освальдо Субелдию и, разумеется, проводника тренерских идей Карлоса Билардо.
Субелдию считали и считают великолепным тактиком. Разработанный им план на игру он доводил до каждого. На командных теоретических занятиях по тактике, он, двигая фишки по специальной доске, до мелочей разжевывал каждому игровое задание. Затем игрок должен был встать, объяснить, как понял, и повторить. Непонятливым тренер терпеливо объяснял всё снова. При всех.
Поэтому писали, что Субелдия «засушивает» игру, требуя от аргентинских «артистов» немецкой дисциплины.
В критике тактических новаций речь шла все-таки об игре в футбол. Но тренера обвиняли и в другом. Например, в том, что он заставлял футболистов досконально изучить правила футбола, чтобы они знали — «разрешено всё, что не запрещено».
Проистекало такое отношение якобы из кредо тренера, заявленного им на первом же занятии: «Запомните, футбол перестал быть просто игрой, он стал делом, в котором главное — преуспевать! Футбол — это работа, деньги и престиж. Престиж личный и престиж команды. А деньги, престиж и славу вам принесут только победы».
«Пацаны» и отбросы переглядывались: «Это-то понятно, денег и славы хочется всем».
Только как добыть их, эти победы, когда лучшие футболисты собраны в других командах? Но они быстро усвоили, что свою долю благ и известности нужно выгрызать…
В 2005-м к столетию «Эстудиантеса» собрали ветеранов тех лет. Кого-то уже не было на этом свете, кто-то не смог приехать, но девять бывших «студентов» на встречу явилось. Их преподавателя тоже не было в живых (Субелдия умер в январе 1982-го, ему было неполных 54 года); они вспоминали о нем с огромным уважением и грустью. Им было о чем вспомнить…
ДВЕ ВЕРСИИ АРГЕНТИНСКОГО ЗВЕРСТВА
Например, 1967-й.
Выше упоминалось, что с 1967 года с целью уменьшения гегемонии столичных клубов в Аргентине стали проводить два чемпионата страны. Сначала «Метрополитано» для Буэнос-Айреса и его окрестностей, а затем «Насьональ», в котором участвовали лучшие клубы «Метро» и сильнейшие клубы других провинций. Формула розыгрыша с тех пор часто менялась — вообще, история аргентинских первенств тема интереснейшая и благодатная, но здесь пойдет речь о самом первом чемпионате, проведенном «по-новому».
Команды «Метро» была разбиты на две группы по 11 в каждой. По два победителя от каждой из групп играли перекрестные полуфиналы, а затем финал. Выигравший провозглашался чемпионом и получал место в Кубке Либертадорес. Второе место в КЛ отдавалось победителю «Насьоналя».
Как о важнейшем матче своей игроцкой жизни Карлос Билардо вспоминает о полуфинале «Метро» 1967-го. «Студенты» заняли в своей группе «А» второе место и должны были встретиться с победителем группы «Б» «Платенсе».
Билардо: «Я никогда больше не испытывал такого отчаяния. Мы проигрывали 1:3 в начале второго тайма. Все надежды, вся работа псу под хвост… Но тут, похоже, какая-то вожжа попала под хвост нам, и мы забили три мяча за десять минут: Ведьмак (Хуан Рамон Верон. — Б.Т.), я и Рауль Мадеро с пенальти. Он бил его уже при 3:3 и забил без вопросов — еще бы, он же выучился вместе со мной на медицинском факультете на спортивного врача-психолога (в 1986-м Мадеро был врачом сборной Аргентины на ЧМ. — Б.Т.) (…) Помню, после той встречи я сказал Флако (свой Флако был тогда в каждой команде — в «Эстудиантесе» такое прозвище носил вратарь Альберто Полети. -Б.Т.): «Всё, Флако, мы совершили чудо. Ничего лучше нам уже не сотворить и не пережить». Потом мы грохнули в финале «Расинг», когда Верон сделал «бисиклету», и выигрывали три года подряд Кубок Либертадорес. Но та игра против «Платенсе»…