Преступный человек всегда деятелен, даже если у него полностью отсутствует интеллект. Последствия его деятельности могут быть катастрофическими, но он умеет обеспечить претворение своих решений в жизнь. На таких исходных пунктах всегда базировалась политика Сталина. Он никогда нигде не работал; он не разбирался в экономике, но осуществил единственную в истории России промышленную революцию. Он только к сорока годам научился относительно свободно изъясняться по-русски, что не помешало ему быть главным редактором и главным цензором у лучших русских писателей ХХ века. Он никогда не жил в сельской местности, но провел организацию крестьян в колхозы, т. е. обратно ввел крепостное право, только на этот раз не частное, а общегосударственное. Он ни дня не прослужил в армии, но готовил вторжение в Европу, причем преуспел в этом так, как никто до него не преуспевал. Когда Адольф нанес по его красным ордам сокрушительный удар, по сути уничтожив их как боевую силу за две недели, он не долго пребывал в шоке. Его опять-таки спасло знание страны и ставка была единственно верной. Против него работал весь мировой интеллект и победить он не мог. Проиграв вдребезги Вторую Мировую войну, а американцы в свою очередь отметили победу ядерным бомбометанием, он уже через 5 лет, в 1950 году, заимев свою бомбу, начал прокладывать дорогу к войне с Америкой. Здесь Коба проиграл окончательно и его убили подельники. Но в конце концов нельзя ведь быть всегда сильнее всех. Кого-то одолел Сталин, но нашлись те, которые одолели его. И седьмой десяток лет тоже не идеальный попутчик для осуществления столь глобальных планов. Примерно такой стиль рассуждений о заслугах Сталина выдержан в излюбленной риторике коммунистов, когда им задают недоуменный вопрос: а как же люди? Во сколько десятков миллионов обошлись все сталинские амбиции? Коммунисты, как правило, не знают что ответить и не в силу отсутствия данных, но сугубо из-за своей чудовищной идеологической ограниченности. Здесь они сродни христианам, услышавшим пошлый анекдот про Христа. Преступного человека не интересуют люди. В его системе ценностей они стоят ровно столько, сколько не жалко их отдать на воплощение того или иного замысла. В отношении Сталина можно сказать, что он готов был отдать всех. И его паранойя здесь не причем. Коба, впрочем, был не единственный "преступный тип" в ленинском Политбюро. Были и другие: Троцкий, Свердлов, Красин, был сонм более мелких звеньев, вроде местечковых комиссаров, но он был самым-самым преступным.

Обратим внимание на отличие методов сведения счета с врагами у Сталина и Гитлера. Гитлер, что бы про него не говорили и как бы он сам не вещал в программе НСДАП, что, дескать "в Германии германское право заменит Римское", оставался исключительным продуктом именно римского права. В Третьем Рейхе каждый отвечал только за себя. Когда Штауффенберг, будучи вовлеченным в заговор 20 июля 1944 года, взорвал комнату где Гитлер принимал военных, то были ликвидированы только те, кто имел непосредственное отношение к заговору. Никому и в голову не пришло разобраться, например, с женой Штауффенберга, женами или детьми других непосредственных участников. Согласимся, что Штауффенберг, отправивший на тот свет 25 человек (еще трое умерли позже в больнице), смертный приговор себе заработал. Сталин, если что-то и знал о римском праве, то уж совершено точно не воспринимал его как сколь-нибудь ценный документ, не говоря о применении на практике. Сталина здесь нет смысла осуждать: он был продуктом другой системы мышления, которая хоть и была несравненно примитивней, но действовала безотказнее, во всяком случае по отношению к врагам. Сталин, будучи азиатом, ясно осознавал, что человек — продукт своего рода и своего окружения, да и учеба в духовной семинарии напоминала о себе непрерывно. Правило Христа "по плодам их узнаете их" (а оно полностью противоположно нормативам римского права), видимо полностью соответствовало его менталитету. И не стоит удивляться, что вслед за арестом и в подавляющем числе случаев последующим расстрелом того или иного врага, репрессиям подвергались все близкие родственники и часто просто знакомые. Были введены нелепые в юридической практике любого белого государства термины "родственник врага народа" (РВН) и "член семьи врага народа" (ЧСВН). Все члены сталинского Политбюро, введенные туда после Великой Чистки, имели хотя бы одного репрессированного родственника, т. е. все высшее руководство партии являлись вот этими самыми ЧСВН и РВН. Себя Сталин тоже не забыл. Все родственники его первой жены были репрессированы или ликвидированы. Сидело много родственников второй жены Сталина, притом что имеются все основания предполагать что ее саму Коба ненароком пристрелил. Мы видим что здесь "преступный тип" побеждал в Сталине "восточного деспота", ибо семья играла для него исключительно низкую роль. Он и не пытался спасти своего первого сына — Якова, тогда тот попал в плен к немцам, хотя рычагов имел предостаточно. Он хладнокровно загнал в концлагерь перового жениха своей дочери — мелкого режиссера Люсю Каплера и заявил ей что она отправится туда же, если повторится подобный флирт. Преступный человек находится вне красоты, а значит и вне любви. Пример Сталина здесь просто классический. Во всяком случае Гитлер не выглядит фигурой столь однозначной в этом вопросе. Сталин бывал сентиментален, бывал очень слаб, смешон и низок, но и ничего высшего ему не было доступно. Тоже верная примета преступного человека. Гениальная посредственность…

Существующее положение, когда карательные структуры в конечном итоге одерживают или могут реально одержать вверх над любой преступной группой состоит в следующем. Прежде всего они находятся в рамках пусть несовершенных, но кодифицированных законов, являющихся частью системы называющейся государством. Государство, пусть слабое и ничтожное, все равно сильнее одного отдельно взятого индивида. Государственная структура, тем более вооруженная, в которой есть интеллектуалы, всегда сильнее, чем отдельная группа (банда) хоть и высокоорганизованная. Ее руки в любой момент могут оказаться развязанными и незаконная структура будет стерта с лица земли, пусть и с потерями со стороны государства. Преступная группа не может уничтожить государство, какой бы талантливой или гениальной она ни была. Мы знаем множество случаев, когда среди народов как имеющих, так и не имеющих государственного инстинкта, власть захватывали те или иные кланы, которые можно было бы квалифицировать как организованные преступные группы. Но если более пристально всмотреться, то можно заметить, что в африканских государствах перевороты приводили к тому что власть становилась добычей верхушки одного из племен, а в латиноамериканских — армейских верхушек. В любом случае, ни армию, ни племя, нельзя назвать бандой, какими бы преступными с нашей точки зрения они не были.

Уместно задать вопрос, а возможно ли создание преступной группы действовавшей бы с карательными органами на равных, по тем самым древним восточным законам, где "зуб за зуб", а "око за око"? Возможно. Только это будет уже не преступная группа, а само государство. И паритет будет недолгим и приведет он либо к распаду государства, либо к тому что преступная группа вынуждена будет взять на себя все его функции, т. е. фактически превратится в государство. Именно так пришли к власти большевики в 1917 году. Назвать их преступной группой можно потому что их программа предусматривала уничтожение всех институтов составляющих основу тогдашнего цивилизованного государства. Почему при большевиках сохранялась высокая преступность? Да по той же причине по которой преступность вообще существует, как явление достойное упоминания. Преступники, и те кто с ними «борется», заинтересованы в обоюдном существовании. По сути, и те, и другие, — две части системы, исчезновение одной из которых будет означать и исчезновение другой. А их борьба — всего лишь способ существования. Если когда-то преступность и будет ликвидирована, то сделано это будет никак не полицейскими структурами. Ее искоренение начнется с ликвидации биологического базиса, а именно — потенциальных, еще не родившихся преступников. Ведь главной методологической ошибкой всех современных юридических систем есть видение преступников как акциденции, но не как субстанции. К примеру, в Советском Союзе существовали очень строгие законы относительно владения, купли и продажи твердой валюты. По сути, за пару сотен долларов, даже при самом добром советском генсеке Брежневе, могли впаять пятнадцать лет, а то и расстрел. Т. е. это «преступление» каралось так же как серийное убийство, терроризм, шпионаж и тому подобные деяния за которые полагаются меры абсолютного действия в любой стране. Но вот пришло время, СССР распался и «валютную» статью в УК отменили. И то за что вчера можно было получить пулю, сегодня стало обычным делом! И те кто раньше автоматически попадал бы в разряд особо опасных преступников (а высшая мера не опасным не назначается), теперь стал обычным законопослушным гражданином! Отсюда вытекает, что либо тот состав преступления что попадал под действие УК никак не выражал преступного человека, либо преступлением является отмена этой статьи. Третьего не дано. Преступник — всегда преступник, и вчера, и сегодня, и завтра, он может превратиться в святого (типовой вариант), оставаясь, тем не менее преступником. И никакие амнистии, никакие снятия судимостей, здесь ничего не меняют. Знаете, с тараканами в жилище, особенно когда их много, можно бороться двумя путями. Можно бегать с тапком, давя их поодиночке. Эффективность подобной операции минимальна, при том, что потребуется много ловкости и физических затрат. Ненароком можно удариться головой об угол мебели или споткнуться о детскую игрушку с непредсказуемыми последствиями. Можно, однако, распылить в квартире относительно безвредный аэрозоль. И тараканы уйдут. Если не навсегда, то надолго. Т. е. выход "не в усилении борьбы" (вариант с тапком), а в изменении условий (аэрозоль). Кстати, очищение всегда приходит именно через изменение условий.