Третье поколение, как внутренне несамодостаточное (в отличии от первых двух) всегда в большинстве состоит из индивидов для которых власть ради власти становится главным жизненным кредо. Причем идея "захватить всё" выносится чуть ли не в детстве, и все, абсолютно все свои поступки соискатель подчиняет именно этой идее, чем опять-таки отличается от предыдущих двух поколений, практически без исключений достигающих высшей власти благодаря удачному стечению обстоятельств. Само время как бы работает на них. Поэтому-то и государства ими созданные держатся дольше чем мимолетные империи правителей третьего поколения, при том что последние кажутся несравненно более умными, по сути таковыми и являясь, ведь главный двигатель к достижению власти подобным индивидом — его собственная воля. Ницше совсем не зря назвал один из своих последних памфлетов "Воля к Власти". Эта книга — гимн третьему поколению. Гимн целям, а не средствам. И появиться он мог не раньше чем появился, т. е. в конце XIX века, когда возникло некое равновесие между уходящим в историческое небытие и оставляющим после себя памятники вторым поколением, и рвущимся на верх третьим. Весьма показательно сравнить Макиавелли с Ницше, т. е. людей стоявших в начале и в конце своего поколения. Для Макиавелли власть — прежде всего средство сделать государство лучшим для всех, и все рецепты по его удержанию в стабильном состоянии подчинены этой цели, здесь итальянец показал себя типичным представителем поколения Ренессанса (первые люди второго поколения). Ницше же говорит только о власти ради самой власти (последние люди второго поколения). Поэтому нет ничего удивительного, что после всех сознательных и бессознательных последователей Ницше оставались развалины. Ленин, Сталин, Гитлер, Мао, Пол Пот, да разве всех перечислишь!?
Второе поколение всегда становится жертвой своих амбиций, пусть и невольных. В Риме его энергия была подчинена укреплению государственной мощи, но источником этой энергии был биологический потенциал государствообразующих народов, и прежде всего — крестьянства, как главного генетического резерва любой нации. Массовая мобилизация наиболее качественных индивидов на бесконечные войны отрывала их от хозяйств, которые скупались спекулянтами отсиживающимися в тылу (вот они, первые людишки третьего поколения! Скоро их станет много. Очень много!). Строители римского монументального здания возвращались по своим мелким владениям и обнаруживали что те им уже не принадлежат. У них был только один выход — идти в города и пополнять ряды пролетариата, ибо работать на нового хозяина им не позволяла внутренняя свобода (не путать с т. н. «гордыней», сильно не любимой христианами). Хозяева и сами не были заинтересованы в труде своих свободных соплеменников, гораздо дешевле было использовать рабов, привозимых со всех уголков империи, но в основном — из Африки, ибо там уже тогда ощущался переизбыток населения. Так сиюминутная прибыль, профанировала идею Римской республики как общенародного дела, подтачивая ее основу, а цензорские списки фиксировали угрожающее уменьшение числа зажиточных хозяев, — реальную основу Римского процветания, ибо такие хозяева были прежде всего хорошими солдатами.
В Риме нашлись люди сумевшие увидеть столь опасную тенденцию, причем там не существовало разного рода "институтов стратегических прогнозов", "центров социального планирования" и прочих контор, где куча дармоедов удовлетворяет свои сомнительные и не совсем чистые амбиции, норовя выдавить из правительств как можно большее количество денег, на тот или иной прогноз, ни один из которых еще не сбывался. В Риме таковыми стали братья Гракхи, внуки Сципиона Африканского, воевавшего с Карфагеном, что тоже имеет знаковый характер: Сципион был элитой второго поколения, Гракхи — первыми людьми третьего.
Уже говорилось, что во время заката империй в них начинает витать коммунистических дух, и одним из его признаков — стирание различий в понятиях «свой» и «чужой». Экономическая выгода побеждает мораль и остается только ждать сначала конца демократии и свободы, а затем и самого эволюционирующего государства. Рим не стал исключением, тем более что коммунизм — неизменный атрибут любой идеологии приятной мозгам его типичных представителей. Гракхи по сути были античными коммунистами, предложившими путь не дающий покоя и многим современным последователям этой доктрины: все поделить поровну. Тогда «всем» была земля. Нет, Гракхи были людьми в высшей степени правильными и всё что они предлагали являлось остро необходимым. Их коммунистические убеждения ни в коей мере не заслуживают осуждения, ибо были всего лишь продуктом своего времени. Но мы не должны упускать из вида непреложный факт: программа Гракхов была отражением создавшейся ситуации, а предлагаемый "раздел поровну" был искусственным, а не естественным разделом, и неизбежно привел к столкновению поколений. С этого-то все и началось…
Аристократы, противившиеся гракховским нововведениям осуществили простейшую комбинацию, опробованную ими не раз. Они подкупили второго трибуна Марка Октавия и он высказался против вынесения "закона о земле" на утверждение народного собрания. Можно как угодно расценивать поведение патрициев, но оно укладывалось в тогдашние римские понятия. Гракх, видя что проигрывает, пошел на беспрецедентный и низкий шаг (низкие поступки составляют основное содержание действий любых коммунистов) — лично предстал перед народным собранием, начав подстрекать массу отрешить Октавия от должности трибуна. Таким образом, впервые в римской истории был нарушен закон о несменяемости народных трибунов — один из столпов римского порядка. Теперь законы будут нарушаться всеми и по любому поводу. Ответного шага аристократов не пришлось долго ожидать, тем более что для приведения в силу земельного закона народное собрание назначило триумвират, состоявший из самого Тиберия Гракха, его брата Гая и тестя Аппия Клавидия (семейный подряд!). Видя как умело Тиберий управляется с массой, сенат обвинил его в узурпации власти и под предводительством двоюродного брата — Сципиона Назики — группа сенаторов и клиентов вооруженная камнями и палками окружила Капитолий, где собирались сторонники Гракхов. Толпа, увидев реальную силу, не сопротивлялась, и Тиберий Гракх вместе со своими ближайшими сторонниками был уничтожен. Прошло немного времени и в своей постели был найден задушенным Сципион Назика. Т. е. за Тиберия кто-то отомстил, начав эру политических убийств продлившуюся в Риме еще 400 лет, вплоть до воцарения христианских императоров.
Второе поколение сопротивлялось, но оно не могло надолго отодвинуть свой уход с исторической арены. В 123 г. до н. э. трибуном избирается уже Гай Гракх, начавший действовать более осмотрительно, но потому же плану. Для начала он заручается поддержкой бессознательной массы, проводя первый коммунистический закон, согласно которому беднейшие жители Рима ежемесячно получали хлеб бесплатно. Теперь население Рима будет расти как на дрожжах, ибо целые толпы со всей Италии ринутся в столицу, превращаясь в концентрированный отброс кричащий "хлеба и зрелищ". И именно они станут питательной средой для бесконечного количества дегенератов, — от первых императоров, до первых пророков с Востока.
Гай идет дальше, понимая что опираться только на массу будет недостаточно. Он вырывает из рук сенаторов судопроизводство, передавая его совету состоящему из трехсот всадников. Оптиматы, погрязшие в роскоши и спекуляциях, понимают что об них вытерли ноги, но сделать пока ничего не могут. Гай, закусив удила, делает третий шаг, хоть и кажущийся вполне логичным, но явно выдающий в нем узурпаторские амбиции: вносит в сенат предложение предоставить всем союзникам Рима в Италии полновесное римское гражданство. Понятно, что в случае осуществления подобного смелого начинания все новые граждане республики были бы ему очень сильно обязаны, но Гай наталкивается на бешенное сопротивление со стороны римлян, а именно той беднейшей их прослойки которой Гракх дал бесплатный хлеб. Как говорится, в коммунизме друзей нет, есть только подельники, при случае всегда готовые засунуть нож в спину. Пролетарии взбунтовались. Как тут не вспомнить современных жителей российских глубинок искренне ненавидящих москвичей и одновременно мечтающих переехать в Москву, т. е. стать теми же москвичами. Что ими движет? Ненависть. Но ненависть не к москвичам или Москве, а к своему убогому существованию. И вот, переезжает такой провинциал в Москву, получает прописку, и уже на второй день начинает выдвигать "глобальные планы" ограничения доступа в столицу «лимиты», т. е. таких же как он. В общем, в 121 году Гая на второй срок не переизбирают. Все-таки тогдашние римские массы были еще очень высокого качества и подобных проколов не прощали. Они видели в Гае не божество, а союзника. Но пример был заразителен. Другой народный трибун — Линий Друз — избранный вместе с Гаем, предлагает совершенно радикальный проект — утвердить разделенные земельные наделы в вечную и бесплатную собственность и полностью освободить их от налогов! Куда там Марксу с его «цепями»! Друза, естественно, переизбирают на «ура», а вторым трибуном мстительная масса утверждает главного врага Гая — Луция Опимия. Гай не желает уходить и занимает со своими сторонниками авентинский холм. Холм берут штурмом, в мясорубке которого гибнет 3000 человек. Гая убивает верный раб, после чего самоликвидируется.