ГЛАВА ВОСЬМАЯ

У святого Петра оказалась гнусная харя Володи-телохранителя, и вместо ключей от рая — пистолет в руках. Он склонился надо мной и спросил ласково:

— Ну что, доигрался, ковбой?

Тут по чудовищной боли в голове я догадался, что меня не пристрелили, а в очередной раз вырубили. Мысленно я порадовался за святого Петра, за то, что на самом деле он, наверное, все-таки не похож на Володю.

Я с трудом открыл до конца глаза — боль от этого усилилась — и подумал, что если меня ещё раз ударят, то мне станет невмоготу даже потеть, не то что двигаться. Стараясь не вертеть шеей, чтобы не беспокоить то, что на ней все ещё находилось, я осторожно огляделся. Добродушная физиономия Володи вселила в меня легкую надежду. "Может, все-таки промахнулся?" мелькнула шальная мысль.

Но тут же она и вымелькнула. Не промахнулся. Тело амбала лежало на голом полу рядом с перевернутым старым креслом. Он с неодобрением смотрел в потолок, словно принимал работу нерадивых маляров. Одна рука была у него подвернута, другая откинута в сторону, а под спиной расплывалась лужа крови.

А комнатка мало походила на уютное жилище молодой женщины, проведшей здесь, судя по паспорту, не менее трех лет. Старенький пыльный диванчик, на котором валялся я, драное, облезлое кресло, а стол вообще отсутствовал.

Семен сидел в углу, прикованный наручниками к тонкой трубе батареи парового отопления. Лицо у него выглядело несколько помятым. На окнах висели наглухо задернутые шторы, напоминающие древнегерманские штандарты, такие же мрачные, истлевшие и пыльные. Под потолком горела лампочка без плафона на ветхом и длинном шнуре.

Больше из мебели ничего не было, если не считать Володи да ещё одного громилы, скучающего у стены возле Семена.

— Ну что, приплыли, голубчики? — скалился Володя. — Поясняю сразу. Для особо одаренных повторять не буду. Пистолетик с твоими отпечатками, завернутый бережно в платочек, у меня в кармане. Заявление об ограблении в отделении милиции. На сумочке и её содержимом, думаю, отпечатков тоже хватает. Да долговые расписки на пятьдесят тысяч долларов. Ой-ей-ей! Ей-Богу, не завидую я вам, ребятки. Вляпались вы по самые уши. Быстро колитесь, Нине уже настучали?

Мы с Семеном сделали непонимающие лица. Зачет по актерскому мастерству Володя у нас не принял. И к переэкзаменовке не допустил.

— Иди быстро к нему, — указал он мне стволом в сторону Семена.

Я с трудом начал подниматься. Было ощущение, будто меня собрали из кусочков мозаики, притом не очень правильно.

Володя принялся что-то искать по карманам, напарник его наклонился к Семену, отстегивая наручники, очевидно, чтобы отвести нас в ванную комнату, где можно врубить воду. Я понял, Володя искал глушитель!

Шансов у нас никаких. Семен ещё мог побороться со своим охранником, хотя тот был, судя по всему, достойным воспитанником улицы, а вот я в данный момент ни на что не годен. Разве что упасть на Володю и задавить его собственным телом…

Я сделал шаг на непослушных ногах в сторону Семена. А по дороге наткнулся на лампочку, висевшую так низко, что пришлось отодвигать её рукой… Я взялся за провод, и меня будто ударило. Я заорал Семену:

— Мочи его!

Семен схватил своего визави, развернул к себе спиной, одной рукой, согнутой в локте, сдавил ему горло, а другой выкручивал руку с пистолетом. Я же одной рукой ухватился за патрон лампочки, а другой рванул шнур. В левой руке у меня осталась половина шнура с лампой, а в правой — оголенный обрывок.

Все потонуло во тьме. Наугад я выбросил вперед руку с лампочкой. И не ошибся. Раздался хлопок лопнувшего тонкого стекла и злобный мат Володи. Я угодил ему в лицо. Он яростно бросился на меня, но я только того и ждал. Я ткнул ему в рожу зажатым в кулаке шнуром электропроводки. Посыпались искры, раздался жуткий вопль, затрещало, запахло паленым, и Володя рухнул.

Я выпустил шнур и только дернулся в направлении Семена, который молча боролся в углу с охранником, — оттуда раздавалось пыхтение и хрип, — как грохнувшие там выстрелы заставили меня распластаться по полу, изображая коврик.

Я прислушивался. Стояла тишина.

— Семен! — позвал я срывающимся от волнения голосом, рискуя получить в ответ пулю.

— Тут я, — кашлянув, ответил Семен.

— Только не вставай! — поспешил предупредить я. — Здесь провод под током над нами болтается. Сейчас я подползу к окну, шторы раздерну…

Так я и сделал. И тут захлопали двери подъезда, встревоженно загудели голоса.

— Уходим! — выкрикнул Семен, подбирая пистолет.

Я торопливо схватил Володино оружие, вырвал у него из кулака глушитель. На столе лежал ещё один ствол, вероятно, амбала, его я тоже прихватил — лишний не помешает при таких раскладах.

— Давай в окно! — кивнул Семен.

— Лучше меня сразу пристрели, — воспротивился я. — Я не знаю, как по лестнице спуститься, а ты говоришь — в окно.

— Ну тогда пойдем, — вздохнул он, пряча пистолет под рубашку.

Я запихнул один ствол в карман пиджака, не беспокоясь о том, что торчит рукоять, а другой сунул в карман брюк, отчего приобрел несколько двусмысленный вид. Но мне было наплевать.

Точно так же, как наплевать на лестничных зевак, мимо которых мы прошли с невозмутимым видом, словно два сантехника, закончивших трудную работу по ликвидации прорыва сливных коммуникаций.

При нашем приближении людей втягивало в квартиры, как пылесосом, и нам никто и ничто не помешало выйти на улицу. Мы поспешно залезли в машину и дали по газам…

Попетляв по улочкам и переулкам Арбата, мы выскочили на Бульварное кольцо, по которому махнули к Трубной площади, свернули в первый попавшийся проулок и позвонили из автомата Нине: предупредили, чтобы она заявила об угоне машины фирмы, наверняка многочисленные зеваки разглядели номер. Надо постараться по возможности дать ей шанс избежать подозрений, что она в курсе намерений мужа. Хотя если шеф узнает об убийстве Володи и его сподручных, да ещё не где-нибудь, а в квартире Натальи…

Впрочем, об этом мы старались не думать. Сидели с Семеном уже в другой машине около кафешки, ждали Нину, она обещала ненадолго подъехать. И было на душе у нас совсем скверно и пакостно.

— Вот и первая кровь пролилась, — вздохнул я.

— Если бы она оказалась последней! — откликнулся Володя.

— Что же нам теперь делать? — не надеясь на ответ, спросил я.

Семен пожал плечами. А меня грызла мысль о дикой ошибке, которую я никак не должен был допускать и которая ставила нас, по крайней мере меня, практически в безвыходное положение.

Пока я даже не решался сказать Семену об этой ошибке. К счастью, Нина подъехала быстро. Мы настолько погрузились в собственные переживания, что проглядели, как она остановилась прямо перед нашим носом. Пришлось ей даже посигналить. Да, не годится нам расклеиваться! Эдак нас и голыми руками легко будет взять.

— Что случилось, ребята? — обеспокоено спросила Нина, пересев в нашу машину.

Мы с Семеном, пряча глаза, поведали ей все по порядку. Рассказ про перестрелку, про то, как мы убили Володю-телохранителя и его двух напарников, вызвал у Нины шок. Она даже расплакалась. Еще бы! Когда тебе самой грозят убийством, а вокруг начинают появляться трупы — у кого хочешь нервы не выдержат.

— А что вы делали на той квартире, в Чистом переулке? — немного успокоившись, спросила Нина.

Пришлось рассказать ей про сестру, так внезапно материализовавшуюся и принесшую столько бед. В это Нина долго отказывалась верить. Она сидела, прижав к губам платок, и шептала, качая головой:

— Этого не может быть… Это какая-то ошибка…

— Я сам просмотрел её паспорт, — упрямо настаивал я. — Я видел её саму в конце концов. Это не двойник. Это твоя сестра.

Мы перебрались в кафе. Слишком подозрительно выглядели двое мужчин с молодой, красивой женщиной, так долго разговаривающих в машине.

Мы с Семеном лениво ковыряли вилками в салате, есть совсем не хотелось, кусок в горло не лез. Нина, наоборот, быстро взяла себя в руки, на зависть нам с аппетитом поела, заказала кофе и стала пытаться подбодрить нас.