Поклонился королевич Марко матери за мудрый совет. Как она говорила, так и сделал. И в Баграде, и в Будиме побывал, а потом домой вернулся.

Неделю прожил. Коротка она ему показалась. А всё же сказал жене:

— Век бы жил с тобою, люба! Да пора в дорогу собираться. Ждут меня в Стамбуле янычары, сам султан в Стамбуле ожидает. Надолго с тобой мы расстаёмся. Я к тебе вернусь покрытый славой или голову сложу в сраженье. Видно, так назначено судьбою — воину с любимой разлучаться. Так скажи мне, люба Анджелия, будешь ли ты мне верна до гроба?

Отвечает Анджелия Марко:

— Мой любимый, свет мой королевич, поезжай и обо мне не думай. Я тебя вовеки не забуду, буду я тебе верна до гроба.

Оседлал королевич Марко своего огневого коня Шараца, жена Анджелия ему стремя подержала. Взлетел Марко в седло, словно птица, жену в последний раз поцеловал и поскакал с подворья.

Прибыл в лагерь султана, султан его с почётом встретил, сделал его старшим над янычарами.

И начали они воевать. В скольких боях, в скольких сечах Марко бился — и счёт потерял. Три года прошло, и четыре кончилось, вот уже пятый год на исходе. И за всё это время Марко ни разу дома не побывал. Но во всех военных невзгодах хранил он в сердце память о своей красавице жене, длинно-косой Анджелии.

Вот однажды кончилось победой сраженье. Пируют янычары, и военачальник их, королевич Марко, с ними. Хоть закон запрещает правоверным вино в рот брать, да какой закон на войне! Пьют янычары чарку за чаркой, и Марко не отстаёт.

Опьянел помощник Марко янычар Наедражия, стал смеяться над королевичем:

— Что ты всё вспоминаешь свою длиннокосую! Ведь она тебя давно позабыла.

И другие янычары в ту же дудку дуют:

— Наши-то жёны по гаремам сидят за крепкими запорами. А твоя жена вольной волей живёт, сама себе госпожа. Что хочет, то и делает.

Королевич Марко от гнева побледнел.

— Грош цена той верности, что на цепи сидит. Птицы в железной клетке — вот ваши жёны. Чем тут хвастать?! А моя Анджелия на воле живёт и верна мне по своей воле. Клятву она мне в том дала нерушимую!

— Да она тебя и в лицо не признает, как домой вернёшься, — насмехается Наедражия. — Хочешь, съезжу я на твоём коне, в твоей одежде к тебе на подворье? Привезу кольцо с её пальца да длинную косу, которой ты хвалишься, чтоб ты ею здесь в разлуке любовался. Коли я заклад выиграю, станет моим твой любимый скакун Шарац. А коли проиграю, выберешь себе любого коня из моего табуна.

— Не стану биться об заклад конями! — отвечает королевич Марко. — Давай наши головы на спор поставим. Коли ты проиграешь, срублю я тебе голову за злые насмешки. А коли я проиграю, под турецкий ятаган я шею подставлю. Если нарушила клятву Анджелия, мне и жизнь не нужна.

Подумал Наедражия и согласился. Про себя замыслил: «Если не добром, так силой или хитростью своего добьюсь!»

Дал Марко турку свою одежду, свою саблю из Дамаска и меч свой золочёный, подвёл Наедражии любимого коня Шараца. И отправился турок в путь.

А на Марковом подворье вот что было. Рано утром встала Анджелия, подошла к окошку, видит — на дороге пыль клубится, на Шараце скачет всадник к их дому. Зовёт Анджелия старого слугу Михаилу.

— Посмотри, Михайло, едет всадник. Не мой ли это муж, королевич Марко?

Всадник всё ближе да ближе.

— Верно, он, — говорит старый Михайло, — конь его, и мечего золочёный блестит.

— И сабля его, — говорит Анджелия, — и одежда. Только лицо не его. И сердце моё молчит. Не мог же Марко мой так перемениться!

Тут дал совет старый Михайло:

— А вот посмотрим, госпожа. Если привяжет всадник коня у крайней коновязи, сядет в дубовое кресло с резьбой да возьмёт свою любимую чарку, ту, что украшена литыми виноградными гроздьями, — тогда и думать нечего: мой это господин, твой муж, королевич Марко.

А всадник уже во двор въехал. Привязал Шараца не у крайней, а у средней коновязи, сел не в дубовое резное кресло, а в обитое бархатом, выпил вино не из серебряной Марковой чарки, а из золотого кубка.

Опечалилась и испугалась Анджелия. Побежала к своей служанке по имени Елица, говорит ей тихонько:

— Приехал всадник на коне нашего господина, с его оружием и в его одежде. Хочет выдать себя за Марко. Верно, замыслил коварное злодейство. А какое — не разгадать. Как от злого гостя уберечься?! Помоги мне, Елица, милая подруга! Дам я тебе своё колечко, что у меня в ларце хранится. Надень его на палец и ложись спать в моих покоях. А я спрячусь в твоей светлице.

Любила свою госпожу Елица, всё сделала, как она просила. Вот настала глухая ночь-полночь. Слышит Анджелия — вскрикнула Елица. Дальше слышит — сапоги грохочут, конь Шарац заржал у коновязи, а потом застучали его копыта по дороге… Всё дальше… Всё тише…

Выбежала Анджелия из светёлки Елицы, а навстречу ей бежит сама Елица. Плачет Елица, приговаривает:

— Тёмной ночью, словно вор, он прокрался в твои покои, госпожа, сорвал с моего пальца твоё колечко и отрезал косу мою — чёрную косу.

Как услышала это Анджелия, всплеснула белыми руками.

— Вот теперь его злодейскую хитрость я вызнала!

Зовёт она старого слугу Михаилу и велит ему немедля выводить из стойла её серую кобылу да рыжего коня Михаилы. Прячет свои косы под повязку, а сама слугу торопит:

— Поскорей седлай коней. Чует моё сердце — в беде королевич Марко. Надо ехать в лагерь к султану.

Вскочила она в седло и выехала из подворья, не дожидаясь рассвета. Намётом свою серую кобылу пустила, так что Михайло на рыжем коне еле за ней поспевает.

День скакали, ночь скакали, останавливались только коней попоить. И на следующее утро добрались до лагеря, где турецкое войско стояло.

Тут встретился им Янко, друг королевича Марко. Едет Янко на коне, голову на грудь опустил, брови нахмурил.

Спрашивает у Янко Анджелия:

— Скажи, воевода Янко, где Марков шатёр? Куда мне ехать — вправо или влево?

Отвечает Янко, а сам плачет:

— Справа стоит зелёный шатёр султана, а рядом с ним красный шатёр королевича Марко. Да пустой тот шатёр, нету там Марко. Поздно ты прискакала, Анджелия! Заложил свою голову Марко за тебя, за твою верность, а ты его обманула. Может, Маркова голова уже с плеч упала. Скачи прямо, никуда не сворачивай. Там увидишь, что ты натворила.

Ничего не ответила Анджелия, не стала терять времени. Хлестнула плёткой свою серую кобылу и понеслась вскачь прямо через лагерь.

В это время Марко выводили из лагеря на казнь. Глаза туго платком завязаны, руки за спиной скручены, на шее тяжёлая железная цепь. Слева палач идёт с кривым ятаганом. Справа на Шараце едет хитрый турок Наедражия, что обманом у Марко заклад выиграл.

Увидела это Анджелия, говорит своей лошади:

— Подай голос, серая кобылка, пусть тебя услышит мой господин королевич Марко. Если он твоего голоса не услышит, признает его Марков конь Шарац.

Подала голос серая кобыла, протяжно и жалобно заржала. Отозвался ей Шарац, забил копытами, ушами запрядал. Тут закричал Марко палачу с янычарами:

— Слышу я конское ржанье. Это лошадь с моего подворья, а ей отвечает мой конь Шарац. Остановитесь, хочу узнать, кто на ней прискакал.

А жена его Анджелия епешилась и подбежала к Марко.

— Милый муж мой, королевич Марко, это я скакала днём и ночью, чтоб тебя увидеть и обман распутать.

Отвечает королевич Марко:

— Развяжи глаза мне поскорее, я хочу лицо твоё увидеть и поверить, что меня ты любишь.

Развязала Анджелия глаза королевичу и со своей головы сорвала повязку. И тотчас же пали вдоль одежды её чёрные косы, свесились ниже подола.

Говорит опять ей королевич:

— А теперь сними с руки колечко, покажи и мне и янычарам. Расскажи отгадку, Анджелия! Сам я видел и признал колечко, что привёз сюда Наедражия.

Отвечает Анджелия мужу:

— Милый господин мой, королевич, это ты забывчив, мой любимый… Ведь у турка — девичье колечко, что пять лет уже в ларце хранится. А на пальце у меня — твой перстень. Сам ты мне надел его на палец. Я его ни разу не снимала, и прирос он и к руке и к сердцу.