Глава 11

Я ОСТАВИЛ Анну спать, поскольку она только мешала моему исследованию К.Л. Каллановской «69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой». Кроме того, меня сильно тянуло блевать от бесед, которые она вела со своим воображаемым другом по имени Алан. Позвольте мне сказать вам, что не так-то просто быть чревовещательской куклой, и мое предназначение делать куннилингус каждой избалованной девушке из колледжа, испытывающей возбуждение от приставаний к неодушевленным объектам, действовало мне на нервы. В любом случае я не смог бы заняться дома чем-то дельным. Небо было сплошь затянуто облаками, и даже электрическая лампочка в туалете перегорела. Я тщетно напрягал глаза, пытаясь читать без освещения.

Я залез в машину. Одна из подружек Анны по колледжу спала на заднем сиденье. Нэнси проснулась, когда я завел мотор. Она немедленно начала жаловаться, что ей надо написать эссе по «Отцу и сыну» Эдмунда Госсе. Я посочувствовал, книга была скучной. Много лет тому назад учитель английского, который на любительском поверхностном уровне занимался драмой, попытался заинтересовать этой работой класс толстых богатых детишек, заставив меня обсуждать ее с ними. Я всегда находил отчеты о детстве в автобиографиях чрезмерно депрессивными, поскольку дети имеют так мало контроля над своей жизнью. Я упомянул в качестве примера «Травяную арену» Джона Хили. Первые главы этой книги, где описывалось детство Хили и время, проведенное им в армии, совершенно утомительны. Затем повествование постепенно разрушалось. Вместо сюжета Хили предложил ряд схем, чье произвольное расположение напоминало нелинейную структуру, использованную Берроузом для «Голого ленча». Нэнси не отвечала и даже не спрашивала меня, куда мы направляемся. Казалось, ей наплевать. Она не отреагировала и после того, как мы проехали через Калтс и Питеркалтер. Так что я просто продолжал говорить.

Когда издательство Faber Faber подумало, что антинарративу Хили необходимо предисловие от Колина Маккэйба, это был настоящий позор. Введение было, очевидно, помещено туда ради читателей среднего уровня, которым требовалось подтверждение, что автобиография этого пропойцы не угрожает их прекрасному вкусу. Построения Хили соответствовали им же описанным синдромам алкоголического помешательства. Сюжет о его спасением при помощи шахмат был в высшей степени дрянным (он использовал игру, чтобы избавиться: от пристрастия к выпивке), а вот неожиданное перемещение в индийский ашрам было мастерским, не укладывающимся в привычные рамки ходом. Во многом сюрреальным, напоминающим отчет Билла Драммонда о путешествии на поезде через Индию в «Ежегодном» репортаже из Маверикса, с Фестиваля Литературы и Кино» и развивающим железную логику сна. Драммонд вырывал каждую прочитанную им страницу из книги стихов Теда Хьюза, делал из этих стихов бумажные самолетики и пускал их из окна поезда.

Моя речь лилась, как вода из графина, мы промчались через Бэнчори к Эбойну. Я остановился за кладбищем, довольный тем, что дождь прекратился. Мы прошли вверх по лесной тропе и довольно легко нашли каменный круг Имидж Вуд. Он находился среди деревьев на краю поля. Очень близко от того места, где паслось стадо овец. Там было пять массивных камней. Три стоят вплотную друг к другу. Два слегка разделены. Меня не слишком вдохновляло это место, хотя колебания по поводу того, считать ли этот круг оригиналом 3000-летней давности или же просто фальшивкой, установленной в XVIII или XIX веках, вносили в мое восприятие элемент абсурда. Я сделал фотографию, на которой скрюченный ствол срубленного дерева напоминает еще один камень. Мы ушли вскоре после этого, найдя Имидж Вуд в высшей степени лишенным амбиента.

Мы проехали на запад настолько далеко, насколько было только возможно, и я повернул с проселочной дороги на восток на А93. Вернулся по старому маршруту до Эйбона, вплоть до поворота на Глассел, припарковался напротив Глассел Хаус, и мы дошли по лесной тропинке до ручья. Круг был обозначен на моей туристической карте рядом с водой и находился где-то к югу от нас. Обнаружение камней на территории лесного массива может занять много времени, поскольку трудно ориентироваться по заметным объектам и памятник скрыт среди деревьев. Мы двинулись вниз по тропе у ручья, но через несколько минут вернулись по собственным следам и стали пробираться среди деревьев. Дул довольно сильный ветер, опасно раскачивая некоторые стволы, словно стремился вырвать их с корнем. У нас ушло около пяти минут на то, чтобы найти круг. Он находился на прогалине на краю леса и озарялся вспышками солнечных бликов, игравшими на поверхности камней.

Нэнси предложила заняться сексом, и мне пришлось объяснить, что, будучи чревовещательской куклой, я не имею необходимого для этого органа. Тогда она попросила меня не беспокоиться, легла посредине круга и занялась мастурбацией у меня на глазах. Приведя в порядок свою одежду, Нэнси заметила, что ее оргазм был чрезвычайно интенсивным, и поэтому она считает, что камни расположены на очень мощной энергетической линии. Я сказал ей, что то ли еще будет с этими оргазмами, так как в большинстве кругов, которые я желал посетить этим днем, имелись лежащие камни, а они возбудят ее еще сильнее. Узенькая тропинка, ведущая, как нам показалось, в сторону машины, вывела нас на тропу, по которой мы шли раньше, примерно в ста ярдах от того места, где я припарковался. Когда мы ехали через Бэнчори и затем по нескольким проселочным дорогам к Страчану, я привел «Мемуары глотателя шпаг» Даниэля Мэнникса как пример отличной, хотя и явно недостоверной автобиографии.

Мы коротко поговорили о Трокки. Нэнси спросила меня, читал ли я когда-нибудь «Голубой костюм» Ричарда Райнера. Я находил как повествование, так и сам стиль прозы в высшей степени скучным. Претенциозная чепуха для обывателей. Романы о скинхедах, которые писал под псевдонимом Ричард Аллен канадский хрен Джеймс Моффат, были упомянуты там дважды, и во втором случае Райнер перепутал имя автора и назвал его Мартином Алленом. Кроме того, Райнера выдавали даже его литературные вкусы. Хемингуэй, Камю и Энтони Берджесс. То же самое происходило с философией, где Райнер рассыпался в панегириках Бертрану Расселу. Непростительный грех. Он также проявлял интерес к Джону Обри как к биографу, я же знал, что его «Краткие жизнеописания» могли быть гораздо лучше, если их еще подкоротить. Разумеется, Обри невозможно игнорировать, но что требовало жесткой критики, так это его деятельность как собирателя древностей. Именно Обри был первым, кто запустил в мир абсурдную теорию, что каменные круги были храмами Друидов. Весьма прискорбно, что, сумев вовлечь Джеймса Гардена в переписку о кругах в Абердиншире, Обри уселся на своего друидического конька и заставил профессора теологии спорить с ним, вместо того чтобы дать подробное описание этих мегалитических мест.

Моя речь была прервана нашим прибытием к Девяти Камням, также известным как Гэррол Вуд. Это место находилось на участке лесного массива, но, поскольку располагалось очень близко к обочине дороги, его легко было найти. Мы осторожно прошли по высокой траве к кругу и сели на лежащий камень. Я объяснил Нэнси, что ранние круги с лежащим камнем имели тенденцию состоять из двенадцати камней, тогда как позже такие круги, как этот, состояли только из девяти. Мы не задержались там надолго, потому что оставалось довольно много мест, которые надо было посетить в этот день. Проехав назад, но только до первого поворота, мы нашли на заболоченном поле Большой Эссли. Прямо вверх по дороге, на следующем поле, располагался Меньший Эссли, совершенно разрушенный и заросший травой. Нашей следующей остановкой стал Кэйрнфолд, где я припарковал машину в самом начале грязной дороги, ведущей к ферме. Мы прошли вниз по тропинке между изгородями, и так как на первом поле зрел урожай, мы обогнули его по холму через второе, заросшее травой. С края холма мы проскользнули на залитое водой и перепаханное вдоль и поперек поле, где столкнулись лицом к лицу с камнями.