События в мире, казалось, подталкивали к «левому курсу». 21 марта к власти в Венгрии пришло коммунистическое правительство во главе с Белой Куном, в начале апреля бессильная Антанта эвакуировала свои войска из Одессы, 4 апреля в Южной Германии победила революция и была создана Баварская советская республика. Несмотря на «левую» весну, члены Директории П. Андриевский и Е. Петрушевич требовали от Петлюры продолжать «правый» курс, а А. Макаренко и Ф. Швец выступили за поворот «налево». «Левое» направление неожиданно поддержали и сечевые стрельцы. И Петлюра решился.

9 апреля был оглашен состав нового, «левого», кабинета Бориса Мартоса всего из пяти человек (при семи вакантных местах). Ключевые должности в министерствах заняли социал-демократы: И. Мазепа, А. Ливицкий, Г. Сиротенко, а эсеры очередной раз посчитали себя обойденными и заняли неопределенную позицию то ли друзей, то ли врагов режима. Этой позиции соответствовал внутренний распад УПСР на множество фракций и групп.

11 апреля Петлюра созвал военное совещание командного состава армии в Здолбунове. Петлюра тогда выбрал позицию наблюдателя и, не высказывая своего мнения, дал командирам выговориться.

То, что он услышал, пугало: в командовании не было единства... Одни генералы предлагали отойти в Галичину и освободить поле боя для польской и «красной» армий, другие — искать союза с Красной Армией. Атаман Оскилко, генералы Синклер и Агапиев предложили немедленно замириться с Польшей и освободить республиканские войска на польском фронте для сопротивления большевикам.

А «левые» министры, не забывая о Трудовых Радах (Советах), о земельной реформе, требовали немедленных революционных изменений. Вскоре Петлюра дал согласие на организацию Трудовых Рад в Ровенском и Каменецком уездах, на съезде «трудящихся» в Каменце он лично приветствовал новоиспеченную уездную Трудовую Раду.

12 апреля Петлюра обратился с Декларацией к народу, призывая к «опоре на собственные силы» и публично отказываясь от сотрудничества с Антантой. Антанта была уже не нужна, так как Одесса была оставлена ее войсками, а французское «правительство войны» премьера Клемансо ушло в отставку.

Партии, считавшие себя центристскими: социалисты -«самостийныки»,.федералисты и народные республиканцы — были недовольны сменой курса. Они предполагали, что смена курса приведет к союзу с большевиками. Надежды на изменения они связывали с галицкими политиками и с командующим самым сильным участком фронта — Северной группой (до 15 тысяч человек) — молодым атаманом Оскилко, который открыто выступал против нового кабинета, о чем лично информировал Петлюру. В Станиславе, где перебывали отстраненные от большой политики Швец, Андриевский и Петрушевич, зрел новый заговор.

«Правые» украинские партии, практически не известные в народе, подготавливая заговор против Петлюры, рассчитывали прежде всего на армию, в то время единственную реальную силу на небольшой территории УНР (вся территория республики состояла из нескольких уездов южной Волыни с городами Ровно и Луцк). Такой расчет был оправдан — в армии царил разброд. Офицеры УНР тяжело переживали военную катастрофу, многие видели в ней «предательство», винили Петлюру как Главного атамана в «некомпетентности». Однако Петлюра не мог накормить «манной» армию, он не имел практически никаких источников поставок на фронт боеприпасов, амуниции, медикаментов. Все граничащие с УНР страны не только отказывались торговать с Украиной, но и стремились захватить хотя бы часть ее территории. УНР оказалась в плотном кольце врагов. Удивление вызывает упорство, с которым петлюровцы, всего 20—30 тысяч, на протяжении полугода удерживали земли Подолья или Волыни, не имея при этом снабжения и тыла. Да и откуда ему было взяться? Ведь те уезды, на которых базировалась армия Петлюры, были одними из самых отсталых на Украине, в них не было не только военной промышленности, но и вообще крупного промышленного производства.

Ропот офицерства и части «политиков» усиливался еще и тем, что потомственного дворянина Бориса Мартоса многие считали «большевиком». Известны были и «левые» настроения в правительстве и армии. Так, Наказной атаман Осецкий, и.о. военного министра Сиротенко, начальник штаба Мельник и Коновалец выступали за немедленное замирение с большевиками и предлагали все силы сконцентрировать на войне против Польши. В то же время никто не знал о действительных планах самого Петлюры, который всегда стремился, до поры до времени, скрывать свои стратегические планы. Слухи о тайных переговорах с большевиками порождали тревожные ожидания.

Вообще, «внутреннюю» историю Директории можно рассматривать как детектив — сплошную череду заговоров, мятежей и их подавлений. Очередной заговор зрел в штабе Северной армейской группы, где кроме «самостийныка» атамана Оскилко, Петлюру особенно недолюбливал начальник штаба атамана Оскилко — генерал Агапиев (который уже тогда втайне ориентировался на Деникина и, возможно, уже был агентом белогвардейцев).

Но о планах заговорщиков, об их покровителях из Галичины Петлюре было хорошо известно... Петлюра даже знал, что намеченным днем выступления заговорщиков было 30 апреля. На удивление хорошо работала петлюровская контрразведка во главе с лично преданным Петлюре поручиком Михаилом Чоботаревым. Недруги называли его «профессионалом в своем деле», «безжалостным убийцей», который завел в армии УНР контрразведку по образцу советского ЧК. Но без «профессионала» Чоботарева режим вряд ли смог бы выстоять. Чоботарев имел большое влияние на Петлюру, состоя не только начальником контрразведки штаба армии, но и начальником личной охраны Главного атамана.

Узнав о готовившемся заговоре в Ровно, Петлюра решил упредить мятеж или даже попытаться «решить дело миром», приказав Оскилко срочно выехать на фронт для непосредственного командования частями Первого корпуса, который входил в состав Северной группы. Петлюра всегда опасался «крайних мер» и стремился скорее предупредить беду, чем потом ее расхлебывать. После того как Оскилко не подчинился этому приказу, Петлюра отстранил его и генерала Агапиева от командования группой, чем подтолкнул их к еще неподготовленному выступлению.

В ночь на 29 апреля 1919 года молодой атаман решился на отчаянный шаг. Он арестовал в Ровно премьера Мартоса и его министров, нескольких лидеров «левых» партий и самопровозгласил себя Главнокомандующим всеми вооруженными силами Украины. В своих воззваниях к войскам и народу Оскилко обещал установить «право, порядок, незыблемость частной собственности», а также объяснял причины поражения на фронте предательством, прежде всего «левых социалистов» и армейских штабистов, что «продали Украину большевикам». Петлюру он обвинял в том, что тот «слушается предателей». Автор воззваний уверял, что «больные, переутомленные до последней возможности люди, Петлюра и Макаренко, которые не в силах были нести всю тяжесть ответственности верховной власти, целиком попали под влияние разложенных самой жизнью элементов левых революционных партий».

Одновременно с воззваниями были пущены провокационные слухи, что по приказу новых «левых» министров Петлюра был предательски арестован. Себя Оскилко хотел представить как спасителя государства и отстранить Петлюру как «виновника всех зол».

Оскилко надеялся на помощь начавшего прибывать из Галичины в Родзивиллов Запорожского корпуса (что пробился через Румынию и Галичину из Причерноморья на соединение с основными силами Петлюры), однако превентивные меры Петлюры не дали возможности заговорщикам провести в корпусе свою «работу».

В кругу посвященных в заговор лиц было уже решено, что Директория будет низложена, а Петрушевич станет Президентом объединенной Украины, хотя сам Петрушевич был очень осторожен и открыто не поддержал заговора. «Правые» политики поощряли самолюбие Оскилко — молодого выскочки с амбициями Наполеона, называя его «молодым украинским орлом», постоянно указывали ему на то, что именно он «хозяин нынешнего положения» в УНР, так как в Ровно, где господствуют войска его группы, находится государственный центр Украины.