ГЛАВА 9 ПОТЕРЯ КИЕВА И «ЧУДЕСА БРЕСТ-ЛИТОВСКА» 24 января—1 марта 1918 г.
24 января началось с общего штурма Киева (с трех сторон) войсками Муравьева. Еще ночью, часа в два, «красные» осуществили хитрый обходный маневр. По тонкому речному льду на правый берег Днепра перешла единственная советская конная часть — полк «красных казаков» Виталия Примакова в 198 сабель. Этот полк переправился на север от Киева, у Вышгорода, и должен был к полудню того же дня ворваться в Киев с севера и захватить стратегический район Подола.
В десять утра «красная» кавалерия, не встречая нигде сопротивления республиканских войск, неожиданно ворвалась на Подол. На Подоле, кроме 2-й юнкерской школы, не было сил, способных их остановить. И хотя в юнкерской школе тогда находилось всего 110 юнкеров — петлюровских «черных гайдамаков», им удалось отбить три атаки «красной» конницы. На помощь Примакову пришли украинские солдаты из нейтрального полка, которые уговорили юнкеров оставить Подол, угрожая в противном случае, соединившись с большевиками, напасть на юнкерскую школу. «Черные гайдамаки» были вынуждены отступить на Крещатик, к Купеческому собранию, где находились основные силы Петлюры. За день боев Примаков захватил весь Подол, Куреневку и железнодорожную станцию Пост-Волынский.
Некоторые успехи были у армии Егорова, которая к этому времени уже просочилась через железнодорожный мост в киевские предместья. Эти войска за день боев захватили станцию Киев 2-Товарный. Однако солдаты старой армии не желали «серьезно» воевать и предпочитали при вступлении в Киев просто разбегаться, навсегда «теряться» в сложных лабиринтах киевских улиц (так разбежался 11-й Сибирский полк).
Большие успехи в этот день выпали на долю главной колонны наступавших — колонны Берзина. В 12 часов дня, после нескольких часов артиллерийской подготовки, на штурм Цепного моста пошли красногвардейцы 2-й армии, пустив впереди себя броневик. Но броневик был подбит, а первая атака «красных» захлебнулась в крови... Однако с тыла «красным» пришла неожиданная помощь... В Печерской Лавре еще со времени киевского восстания укрывалось несколько десятков восставших рабочих. Узнав о штурме Цепного моста, что находился недалеко от Лавры, восставшие поставили пулемет на высоченную лаврскую колокольню и начали палить из него в спину республиканских солдат.
После двух часов дня к мосту стали приближаться части, высланные на помощь Берзину от Егорова. В таких условиях республиканцы посчитали, что находятся в полном окружении врага и начали постепенно отходить парковыми днепровскими кручами к стенам Николаевского собора, к «Арсеналу» и дальше, «на отдых» в Политехнический институт.
Хотя в стратегическом районе «Арсенала», что прикрывал центр города, Ковенко решил создать вторую линию обороны против «красных», вечером 24 января там почему-то окопались только 200 солдат УНР.
Отряд «армии» Егорова после 10 часов боя был крайне переутомлен и не решился продолжать наступление в ранних январских сумерках. «Красные» тогда не знали, что им противостоит только 200 республиканцев. В этот день они ограничились подтягиванием сил (до 800 штыков) в район «Арсенала». Но вот «свежая» армия Берзина, беспрепятственно пройдя Цепной мост в 16—19 часов, после отхода республиканцев решилась на неожиданное ночное наступление. В 11 часов ночи Балтийский матросский отряд в 500 штыков пробрался через заросли приднепровских крутых склонов прямо в тыл украинским частям у «Арсенала». Неожиданная штыковая атака матросов сбила республиканскую оборону, и украинский полк имени Дорошенко был вынужден отступить к Мариинскому дворцу, в 400 метрах от Крещатика.
Совет министров УНР, опасаясь внезапного пленения, решил заседать в здании Военного министерства — в коллегии Галагана, которое охраняло несколько десятков офицеров. Новый премьер Голубович считал, что любой ценой необходимо было удержаться в Киеве еще несколько дней, до тех пор пока в Брест-Литовске не будет подписан мирный договор с «немцем». Подписывать мир в условиях потери столицы было бы не только позорно, это могло бы привести к повышению аппетитов немцев при виде такого слабого союзника, который потерял Даже свою столицу.
«Красные» также спешили со штурмом, надеясь, что украинцы не успеют подписать мирный договор до утраты Киева. Хотя еще 24 января, когда «красные» уже были в 3—4 километрах от здания Центральной Рады, на заседании Центральной Рады в некоторых речах звучали безумные бодрые нотки. Наиболее воинственные «радовцы» предлагали «собрав все силы, ударить по Дарнице и разбить большевиков», говорили о скором подходе больших формирований «Вольного казачества» с юга Киевщины и ближайшем контрнаступлении. Но это были только фантомы, даже на оборону города уже не было достаточно сил.
Продолжая политику задабривания рабочих, Совет министров установил восьмичасовой рабочий день и предложил утвердить рабоче-государственный контроль над предприятиями. Но информацию об этих новшествах уже не было возможности довести до рабочих.
Утром 25 января бои за Киев разгорелись с новой силой. Муравьев приказал своим частям за этот день полностью окружить город и сломить оборону противника. 1-я армия Егорова должна была, охватив город с запада, наступать от вокзала на Крещатик и район Центральной Рады, 2-й армии Берзина ставились более скромные задачи — захватить Печерск и «Арсенал». Муравьев решил, что свои войска, очень вяло наступавшие, необходимо «подгонять сзади шрапнелью. Не стесняйтесь, пусть негодяев и трусов артиллерия не щадит».
Утро украинские части начали с безумной контратаки «красных» позиций у «Арсенала»: 700 республиканцев при поддержке броневика думали столкнуть «красных», численностью превышающих республиканцев почти вдвое, с днепровских круч. Встречный бой продолжался несколько часов, «красные» не смогли в этот день продвинуться к центру города, хотя и республиканцы вечером были вынуждены возвратиться на свои исходные позиции.
Тогда же некоторые части под командованием Берзина начали штурмовать Киев со стороны Подола через спуск к Крещатику и Царский сад. Однако тут они напоролись на упорное сопротивление гайдамаков Петлюры и после нескольких неудачных атак «отставили» до следующего дня план штурма этого важнейшего участка обороны «в лоб».
В то же время армия Егорова захватила вокзал и прошла центром города почти до самого Крещатика, где была встречена последними украинскими резервами — офицерским полком и «вольными казаками». К вечеру 25-го продвижение «красных» войск на всех участках обороны было остановлено. И уже было ясно, что республиканцы, почти полностью окруженные со всех сторон, потерявшие вокзалы, продержатся недолго.
В руках республиканцев осталось несколько улиц — Крещатик, Бибиковский бульвар, Брест-Литовское шоссе, которое оказалось единственным, не перерезанным большевиками, путем из Киева на запад.
В этих условиях Голубович и Ковенко на последнем заседании Центральной Рады заявили о невозможности далее удерживать город и о немедленной эвакуации из города армии и правительственных учреждений. К этому времени часть министров и чиновников уже неожиданно «исчезла», и управлять чем-либо далее не было никакой возможности. Оставшимся при министерствах министрам стало известно, что Берлин решил подписать мирный договор и даже милостиво предоставить военную помощь Украине. Это сообщение подтолкнуло правительство УНР к немедленной эвакуации, ведь город уже не нужно было удерживать «любой ценой».
По единственной оставшейся в руках республиканцев дороге ночью с 25-го на 26 января стали отходить поредевшие и измотанные украинские части и чиновники. Поздней ночью покинули позиции у Мариинского дворца юнкера и дорошенковцы. Под охраной сечевых стрельцов уезжали на автомобилях на запад высшие чиновники и деятели Центральной Рады (после разгрома вражескими снарядами дома, где жил Грушевский, глава Центральной Рады переехал в казармы сечевиков, в семинарию, и вместе с ними вскоре уехал в эвакуацию), проследовал обоз с ранеными и больными, а далее остатки семи республиканских полков, практически без патронов и продовольствия. Разочарование, обида, страх подгоняли колонну. Только 86 дней продержалась власть Центральной Рады в Киеве...