Икес не отступал. В течение нескольких месяцев он настойчиво требовал отставки Торнбурга со столь важного поста. Отчаявшись, он во всеуслышание назвал Уоллеса человеком «коварным и беспринципным и с врагами и с друзьями». Ненависть его к Уоллесу теперь была сравнима лишь с ненавистью к Торнбургу. Прямолинейный, честный и не признававший компромиссов, Икес не хотел понимать, почему на пути к победе в войне Рузвельт и Уоллес вынуждены заигрывать с нефтяными монополиями.

В итоге Икес добился лишь того, что Рузвельт вообще запретил ему появляться на заседаниях возглавляемого Торнбургом комитета, куда приглашались представители всех правительственных органов, ведающих вопросами распределения и потребления нефти, и тем более совать нос в решения, которые там принимались. Икес несколько раз вчерне составлял письмо с просьбой об отставке, но потом решил бороться с разъедаемым коррупцией истэблишментом изнутри. Через своих агентов он выяснил, что министра торговли Джесси Джонса и Уильяма Фэриша крепко связывают общие деловые интересы в Техасе. Уже совсем было разочаровавшийся в людях, Икес неожиданно приобретает союзника и единомышленника -Тэрмена Арнольда. Арнольд возглавлял в министерстве юстиции управление по вопросам антитрестовского законодательства.

С Икесом и Моргентау Арнольда роднила ненависть к коррупции. Едва заняв свой пост в министерстве юстиции, он провел неслыханную ревизию в строительной промышленности, подав в суд на 985 нарушителей закона. В итоге судебных разбирательств по этим делам было вынесено 74 обвинительных приговора.

В течение первых недель после событий в Перл-Харборе его старенький «ла салль» образца 1930 года часто видели у дома Икеса в Вашингтоне. Вместе они убедили нерешительного министра юстиции Фрэнсиса Биддла в необходимости начать расследование принятого Фэришем решения о поставках синтетического каучука Германии, что означало прежде всего острый его дефицит в США, грозивший обернуться катастрофой для армии, ВВС и ВМФ. И вот 27 февраля 1942 года Арнольд отправился в логово зверя — штаб-квартиру «Стандард ойл», находившуюся в Нью-Йорке на Рокфеллер-плаза, дом 30, зажав под мышкой пухлую папку с документами. Его сопровождали верные сторонники: глава военно-морского министерства США Франклин Нокс и военный министр Генри Стимсон. Арнольд сразу же перешел в наступление, выложив все обвинения в адрес концерна под напряженными взглядами представителей обеих сторон. Он заявил, в частности, что, продолжая поставлять гитлеровцам дефицитный в самих Соединенных Штатах синтетический каучук, а также заключая с фашистами на выгодных для них условиях патентные соглашения, Тигл и Фэриш действуют в ущерб интересам своей страны. Зажав в углу рта изжеванную сигару, Арнольд бесстрастно заключил: в силу вышеизложенного на «Стандард ойл» накладывается штраф в размере полутора млн. долларов. Компанию обязали патенты "И. Г.

Фарбениндустри", полученные Ф. Говардом в Гааге, направить в управление по охране секвестрованной иностранной собственности.

Фэриш с порога отверг все требования Арнольда. Он подчеркнул ведущую роль руководимого им концерна в снабжении горючим и другими стратегическими материалами армии, военно-воздушных сил, военно-морского флота США. Иначе говоря, он пошел на прямой шантаж и навязал Арнольду оборонительную тактику. Тот, спешно переговорив с Ноксом и Стимсоном, спросил у Фэриша, каковы в таком случае встречные предложения «Стандард ойл» по урегулированию создавшейся ситуации. Инициатива теперь полностью оказалась в руках Фэриша. Поняв, что выиграл поединок, Фэриш холодно заключил:

«Стандард ойл» может выплатить не более 50 тыс. долларов штрафа, причем сумма эта будет распределена между различными компаниями, входящими в концерн, и отдельными членами руководства с таким расчетом, чтобы каждому пришлось платить не более шестисот долларов. Высокомерная и унизительная для Арнольда, Стимсона и Нокса отповедь Фэриша имела целью показать им, насколько истинная власть концерна больше и реальнее той, которой располагала администрация США в их лице. Условия, продиктованные Фэришем, были приняты с оговоркой, что число персональных ответчиков будет снижено до десяти. Фэриш попал в эту десятку и уплатил 1000 долларов штрафа — ровно четверть своей недельной зарплаты — за то, что предал интересы Америки.

Дело «Стандард ойл» слушалось в суде штата Нью-Джерси, в Ньюарке. Предъявленные ранее концерну обвинения в закулисных сделках с противником были сняты в обмен на обещание руководства передать патенты в руки государства на время войны и уплатить скромный штраф. Таким образом, решение суда было призвано успокоить общественное мнение и существенного урона концерну не нанесло. В дневнике Икеса, в записи от 5 апреля 1941 года, есть горькие слова о том, что, когда на всю историю крупных сделок с врагом был пролит свет, стало совершенно ясно, почему среди лиц, чьи имена стали символами богатства и могущества Америки, так много симпатизирующих нацизму и стремящихся к сотрудничеству с ним. Нацистский режим оказался привлекателен прежде всего как деловой партнер, источник баснословных прибылей, поэтому так несложно было найти общий язык с диктаторомроднило стремление к господству. Какая польза была бы для страны, с тоской и безнадежностью констатировал Икес, если бы все эти махинации были тщательно расследованы и преданы широкой гласности.

Арнольд был точно такого же мнения. Несмотря на проигранное сражение на Рокфеллер-плаза, он и Икес изыскали еще одну возможность, чтобы вывести «Стандард ойл» на чистую воду. Их союзником оказался сенатор из Миссури — Гарри Трумэн, возглавлявший комиссию конгресса. Эта комиссия, названная по его имени, должна была разоблачить предательские сделки с противником. Под председательством Гарри Трумэна, или как его прозвали Гарри-дай-им-жару, комиссия провела в марте 1942 года несколько бурных заседаний, на которых рассматривалась противоправная деятельность «Стандард ойл».

26 марта на заседании комиссии выступил Арнольд, настроенный как никогда по-боевому. Он обстоятельно изложил все собранные им факты — а их оказалось более чем достаточно, — свидетельствующие о давних связях концерна с противником. Членам комиссии были представлены неоспоримые доказательства того, что американский концерн и немецкий химический гигант — опора нацистской экономики «И. Г. Фарбениндустри» — поделили между собой мир, как рождественский пирог, на рынки сбыта своей продукции. Арнольд представил комиссии также документы, изобличающие Фэриша, отказавшего канадцам в просьбе передать им необходимую для военной промышленности страны патентную информацию, поскольку Канада находилась в состоянии войны с фашистской Германией. На стол заседаний комиссии Арнольд положил солидную папку с неопровержимыми документами о преступной деятельности все того же Фэриша. Фэриш постоянно уклонялся от выполнения обязательств по ленд-лизу и действовал наперекор американской политике добрососедства в отношении союзной Канады, чтобы угодить Гитлеру. Не упустил Арнольд и вопроса о поставках синтетического каучука, в котором руководство концерна отказало ВМФ США, и о том, что представителю военно-морского министерства за время посещения одного из заводов концерна не разрешили наблюдать за технологическим процессом производства синтетического каучука. Были предъявлены также свидетельства сговора с Японией о продолжении сотрудничества в случае войны или торговой блокады. По окончании заседания 28 марта Трумэна, окруженного журналистами и фоторепортерами, спросили, убедили ли его представленные Арнольдом свидетельства о предательстве государственных интересов? Он ответил утвердительно.

Атмосфера вокруг Фэриша настолько накалилась, что он потерял голову и метался, словно загнанный зверь. Хладнокровно переждать бурю, чтобы потом, сохраняя спокойствие, предстать в сенатской комиссии, Фэриш не мог. Он устраивал бесконечные пресс-конференции, засыпал президента телеграммами, выступал по радио с длинными и маловразумительными заявлениями, дал газете «Нью-Йорк таймс» интервью, над текстом которого Тигл накануне просидел всю ночь и в котором все обвинения, выдвинутые Арнольдом, отвергались как «лишенные всяких оснований». Подогревая таким образом в самом себе и без того неуемную ярость, Фэриш, представ наконец 31 марта перед сенатской комиссией, кричал в лицо ее членам, брызгая слюной, что в грош не ставит все утверждения о предательской роли возглавляемого им концерна и отметает их с «негодованием и отвращением», и вновь подчеркивал свою безупречную преданность интересам отечества. Следующим хорошо продуманным ударом, который он нанес, был не раз впоследствии используемый демагогический довод о том, что деловое сотрудничество с «И. Г. Фарбениндустри» оказалось крайне полезным для Соединенных Штатов, поскольку патенты, полученные от немецкого концерна, содержали громадное количество ценной технической информации. При этом он, правда, не стал уточнять, что в распоряжение США они попали отнюдь не по милости «Стандард ойл», а по предписанию суда.