Тем временем к восставшим присоединялись новые рабы, бежавшие с соседних поместий. Формировались новые отряды, которые беспорядочно и нестройно двигались за армией Валерия. Оружия на всех не хватало, и мятежники вооружались чем попало.

Пленных господ, мужчин и женщин, взрослых и детей, доставленных из окрестных вилл решено было запереть в том каземате где недавно томились заключенные рабы.

Самых богатых и знатных граждан Капуи бросили в повозку, надеясь использовать их в дальнейшем в качестве заложников.

Гремя оружием, мятежники двинулись по направлению к городу. Впереди, шумно раздувая ноздри и напряженно всматриваясь в непроницаемую темноту, шел Апполоний.

На окраинах Капуи, когда восставшие подходили к городу, было безмолвно. Будто никто и не ведал, что произошло в эту ночь. Но впереди был слышен нарастающий шум, все ближе приближавшийся к мятежникам.

Апполоний приказал ускорить шаг, и вскоре полицейский отряд, пополненный капуанскими жителями, стоял лицом к лицу с восставшими рабами.

И та, и другая сторона, не решаясь напасть первыми, молчали. Наконец вперед выступил командир полицейских.

— Апполоний, — обратился он к Муске. — Именем императора я приказываю тебе сложить оружие. То же самое относится и к остальным. В случае неповиновения все вы будете казнены.

Апполоний, побагровев от гнева, дерзко ответил:

— А не лучше ли вам сделать это. Ведь еще неизвестно, кто из нас первым будет в царстве Орка.

— Схватить мятежников! — заорал командир полицейского отряда своим подчиненным и, выхватив из ножен меч, бросился на Апполония. Бой начался, и теперь мольба о пощаде была бесполезна. Сражение разгорелось у храма Юпитера и те, кто ринулся в бой, мысленно просили богов ниспослать им удачу. С обеих сторон уже были потери. Кто пал, пронзенный копьем, кто был сражен, кто лежал в крови, рубленный мечом.

На ступенях храма Юпитера, среди нагроможденных друг на друга трупов, бился сразу с тремя противниками Люк. На бывшего гладиатора, обступив с трех сторон, напали сразу трое. Уверенность в победе была написана на их ухмыляющихся лицах. Вдруг Люк споткнулся и упал на спину. Один из противников ударил его копьем. Но Люк не забыл, чему его учили в гладиаторской школе. Увернувшись в сторону, он избежал нацеленного на него удара и мгновенно вскочив на ноги, со всей силой вонзил свой меч в бок полицейского. Второму противнику, подбежавшему на помощь товарищу, Люк всадил свое оружие в глаз. Полицейский, схватившись за рану обеими руками, упал на колени, громко крича от боли. Третьему сопернику Люк рассек голову, и тот вскоре лежал на земле, залитый кровью.

Битва с полицейским отрядом была недолгой, так как силы были неравными. Отряд Британца, обошел противника и, напал на него с тыла, и этот рейд обеспечил мятежникам победу, которая только разожгла в толпе восставших дикие инстинкты бунта.

Город стал похож на потревоженный муравейник. Основная масса бунтовщиков двинулась к воинским арсеналам. Другие занялись грабежом и разбоем. Мятежники врывались в дома Капуи, выволакивали людей, дрожащих от испуга, на улицы. Ограбив трактиры, рабы осушали бочки с вином, и, опьянев, выходили оттуда навеселе, и объединялись с нищими и бродягами в небольшие отряды. Храмы и баэалики, торговые лавки и богатые дома подвергались ограблению, а затем беспощадно сжигались. Бунт становился неуправляем.

Разгоряченные вином и жаждой мщения, мятежники убивали богатых римлян; изнасилованные и обезглавленные тела матрон и девушек лежали почти у каждого дома. Союзником рабов стал капуанский пролетариат, который имел одну единственную цель, — под видом рабов творить что угодно. И грозная лавина восставших, подобно смерчу, все уничтожала на своем пути. Мятежники, насадив на копья головы жертв, с веселыми песнями и танцами ходили по городу, требуя еще и еще крови…

Тем временем Апполоний вел своих бойцов на штурм военных складов. Когда городские власти узнали, что восстали рабы Тита Веция, они срочно послали на охрану арсеналов отряд легионеров. Но в нем было мало воинов. Муска приказал окружить склады и разом напасть на легионеров. Хотя обороняющихся было немного, но это были профессиональные воины, уволенные из легионов за свое поведение и направленные в отряд охраны города.

Когда первая шеренга мятежников бросилась на сооруженную вокруг складов баррикаду, ее быстро и жестоко отбили назад. Несколько человек остались лежать на земле, пронзенные дротиками. Рабы снова бросились в атаку и вновь отступились, не в силах добраться до скрытых за баррикадой солдат. Муска понял, что третий штурм не удастся, и тогда он решил забросать факелами ближайшие склады, а огонь и дым горящих зданий выгонит обороняющихся из их укрытий. Все произошло так, как он и предполагал. Задыхаясь от дыма, римские воины выскакивали из-за баррикады, строясь в боевые порядки.

Солдаты уже бились с рабами. Звенели мечи, люди сталкивались щитами, с ненавистью глядя друг другу в глаза. У них было только два выбора: либо биться за жизнь, либо умереть. Разбившись на пары, словно гладиаторы в цирке, римские воины и восставшие рабы выбирали свой жребий, брошенный равнодушной судьбой. Пожар, подобно гигантскому факелу, освещал арену, на которой разыгрывалась карта жизни или смерти. Римлян было почти в три раза меньше, чем мятежников, штурмовавших военные арсеналы, тем не менее, они держались стойко. Даже раненые легионеры не выпускали из рук оружия. Они бились до последнего. Старый Люк дрался с двумя солдатами, из его горла вырывался прерывистый свист, глаза застилал пот. Но еще был силен. «Не так-то просто взять старика Люка», — хрипел бывший гладиатор когда очередные удары мечей обрушили на его щит. Одного воина он поразил в горло, и тот зажав рану рукой, с хрипом свалился на мостовую. Второй соперник бы искусен в бою, сражаясь с Люком, он убил уже пятерых рабов, пытавших помочь гладиатору. Но очередной выпад Люка застал легионера врасплох. Меч вошел сопернику в живот, обагрив клинок алой кровью. Со дат упал на спину, но оружие из рук не в пустил. Люк подошел к поверженном склонившись, попытался разглядеть е лицо. Оглянуться назад старик не успел Копье, брошенное в спину раба, пронзил его насквозь. И Люк, так и не увидел долгожданной свободы, упал на лежавшее перед ним тело. Римляне, теснимые надвигавшейся то пой рабов, отступали. Некоторые, скинув себя шлемы и панцири и оставшись пол нагими, с отчаянием смертников врывались в ряды наступавших. Убив двух-трех противников, легионеры замертво падал сраженные бесчисленными ударами м чей. Британец также бился обнаженным. Его мощная фигура, отливая бронзой в свет огня, мелькала то здесь, то там. Он подбадривал товарищей, и вступал в поединок сразу с несколькими троими.

Британец был неутомим. Не получив ни одной раны в сражении, он помогал тем воинам, которые уже не могли справиться с противником. С яростью обрушивался Британец на римских легионеров, стремительно проводя атаки.

Вскоре римские воины остались впятером. Они решили умереть достойно, все вместе. Когда окруженные и прижатые к стене, легионеры попытались разом напасть на мятежников, град ударов сразил их.

Тем временем воинские арсеналы были уже вскрыты, и новые бойцы выходили из складов, вооруженные остро отточенными мечами и облаченные в доспехи. Апполоний, вытирая ладонью потную шею, раз за разом поторапливал воинов. Лицо Муски было слегка бледным. Рана, полученная в первой стычке, хотя и была неглубока, тем не менее доставляла резкую боль при ходьбе. К Апполонию подошел Британец.

Глаза у обоих еще горели недавним сражением. Британец доложил командиру, что бой окончен, а Муска же лишь молча облизал пересохшие губы.

— Люк погиб, — Британец опустил глаза.

Апполоний, задумчиво глядя в сторону, произнес:

— Жалко! Хорошего солдата потеряли. Несколько секунд стояло молчание. Затем Муска спросил у Британца:

— У тебя есть кто-нибудь на примете, кто бы заменил Люка?

Собеседник, чуть помедлив, проговорил: