Автор этих строк, уважая мнение специалистов, добавляет и свою версию — без мистики и без политики, но не без простодушной корысти сельчан. Журналистка невольно стала участницей процесса наработки так называемого позитивного имиджа географической точки, и Арбитман здесь — уже не только человек, но также и привлекательный брэнд. Вспомним, что буряшцы, едущие в Саратов, и сегодня часто используют попутный транспорт (своего нет). Респонденты А. Барабек, вероятно, рассчитывают, что водители, наслышанные о местных чудесах, будут охотнее останавливаться возле села Арбитманово и подбирать здесь попутчиков…

А теперь вновь вернемся к ежедневным поездкам Романа Ильича — точнее, к их мотивации. Естественное желание не покидать надолго жену и детей (в год окончания Арбитма-ном филфака его сыну Родиону было три года, Марку — два, Лидия Алексеевна была уже беременна Валерией) разумеется само собой, однако, кроме личных причин, будущего президента России влекли в Саратов еще и профессиональные обязанности. Преподавание русского языка и литературы в сельской школе вскоре перестало быть единственной его работой: с января 1985 года Роман Ильич — еще и внештатный корреспондент областной газеты «Заря молодежи».

Более подробно мы коснемся работы Арбитмана-ре-портера в следующей главе, когда наш герой, отработавший три года в школе, перейдет в штат газеты. Пока лишь напомним, что скромная комсомольская четы-рехполоска, выходившая три раза в неделю (с середины 80-х годов — двенадцатистраничный еженедельник) дала путевку в жизнь многим известным персонам, в том числе лауреату премии World Press Photo Анатолию Земляникину, послу России в США Михаилу Гусеву, популярной художнице Ольге Пегановой, писа-телю-букериату Владимиру Маканину (посвятившему любимой газете ностальгическую повесть «Отдушина») и, конечно, главной российской кинонадежде первой декады XXI столетия — обладателю венецианского «Золотого Льва» и трехкратному номинанту американского «Оскара» режиссеру Сергею Леонидовичу Громобоеву.

В 1980-е годы «Заря молодежи» для Саратова была и вправду отдушиной — этаким «либеральным проектом», как сказали бы сейчас, нового хозяина области. Сын неграмотного бессарабского крестьянина, Константин Платоно-вич Муринеску сделал блестящую карьеру в партийных коридорах власти и в 1983 году сменил А. Шибаева на посту первого секретаря Саратовского обкома КПСС, будучи человеком еще не старым и не закоснелым в предубеждениях.

С самого начала Муринеску выказал себя чрезвычайно гибким политиком. Он, как и подобает умному дракону, разделил свои ипостаси: за жесткую ортодоксальность отвечали у него Идеологический отдел обкома и главный редактор местной партийной газеты «Коммунист», а всяческие демократические послабления были отданы на откуп молодежной газете, приписанной к комсомолу и формально не подчиненной обкому. Первому секретарю оставалось лишь держать «среднюю линию», время от времени показательно поругивая то упертых старцев, то несдержанных юнцов.

Сотрудники «ЗМ», ведомые своим главным редактором Евгением Музалевским, чувствовали длину партийного поводка, но старались выжать максимум из своего положения. Когда «Коммунист» отдавал центральные полосы всесоюзной премьере унылого блокбастера «Вкус хлеба», «Заря молодежи» устраивала «круглый стол» по творчеству Тарковского. Когда «Коммунист» гвоздил из крупного калибра опальную рок-музыку, «Заря молодежи» печатала интервью с Вячеславом Бутусовым. Когда библиотекари всей области одобряли и поддерживали на страницах «Коммуниста» очередной нетленный шедевр Петра Проскурина, читатели «Зорьки» находили в своей газете статью о новом романе братьев Стругацких…

Внештатный корреспондент Роман Арбитман, придя в газету, не сосредоточивался на одной теме, а старался охватить все любопытное, что попадалось на глаза, и сделать так, чтобы его любопытство передалось читателю. Уже через пару месяцев его работы в газете заместитель главного редактора Валерия Каминская (она ведала внештатниками), начала предлагать Роману сразу несколько тем для статей, оставляя финальный выбор за ним.

«1 февраля 1985 года, — пишет В. Каминская в своей мемуарной книге «Заревцы, век ХХ», — я, хорошо помню, спросила у Романа, о чем бы он хотел написать. Вариантов на сегодняшний вечер, сказала я, два. Или на пресс-конференцию к Макаревичу, который приехал с ансамблем «Машина времени». Или встретить какого-то партийного деятеля из другой области и сделать сто строк для первой полосы. «Само собой, пойду к Макару, — не раздумывая, ответил Арбитман. — А как, кстати, фамилия этой партийной шишки?» Я перелистала свой блокнот, нашла запись и ответила: «Первый секретарь Свердловского обкома, какой-то Ельцин…»

На этот эпизод воспоминаний В. Каминской многозначительно ссылается большинство биографов Романа Ильича. Каждый из них предлагает собственную формулировку, но все почему-то одинаково уверены, что могут воспроизвести ход мыслей своего героя.

«Арбитман, конечно, пошел на встречу с Андреем Ма-каревичем, — пишет, например, А. Филиппов, — но фамилия Ельцин отложилась в его памяти». В книге К. Исигуры о том же самом событии сказано более художественно, с метафорическими фиоритурами: «…но колючая фамилия Ельцин острой занозой засела в его мозгу».

Наиболее пафосная версия окончания все той же фразы принадлежит, естественно, Р. Медведеву: «…но фамилия Ельцин крепко запала ему в душу».

Часть вторая

В КОМАНДЕ ЕЛЬЦИНА

Глава I

Случай на мосту

О первом покушении на Бориса Ельцина 28 сентября 1989 года рассказал достаточно внятно, хотя и без излишних драматических подробностей, сам первый президент России в уже цитированных нами мемуарах «Исповедь на заданную тему»: «Вода была страшно холодная. Судорога сводила ноги, я еле доплыл до берега». О втором покушении, совершенном по образцу первого, публике почти ничего не известно. Ельцин в той же книге уделяет происшествию всего одну фразу: «Через пару месяцев, в Саратове, была еще одна похожая попытка, но она провалилась».

Охранник Ельцина А. Коржаков, в ту пору сопровождавший шефа еще не во всех его поездках, знает о втором случае с чужих слов и пренебрежительно называет его «мелким хулиганством, не опасным для жизни будущего президента». Однако это не так. Если высота моста близ поселка Успенское, откуда в сентябре четверо злоумышленников сбросили Ельцина в Москва-реку, составляет не более пяти метров, глубина реки в районе моста не превышает полутора метров, а температура воды в конце сентября 1989 года была еще не ниже +10 градусов, то двумя месяцами позже условия оказались гораздо жестче: высота саратовского моста над уровнем Волги в месте второго покушения — два десятка метров, глубина реки — 7–8 метров, а температура воды опустилась до нуля. К счастью для Ельцина (и для всей новейшей истории России), планы заговорщиков расстроил один человек…

Саратов в ноябре 1989 года уже значительно отличался от Саратова февраля 1985 года, когда город впервые посетил еще мало кому известный Ельцин. Теперь его фамилию знала вся страна, а над Москвой уже веяли свежие ветры перемен (гласность, альтернативные выборы, прямая трансляция Съезда народных депутатов, митинги на Пушкинской площади, кооперативы и т. д.).

Правда, и Саратов не был медвежьим углом, а кое в чем ощутимо опережал столицу: Муринеску, однокашник Горбачева по институту механизации сельского хозяйства и его сосед по комнате в общежитии, получил право сделать поволжский край подобием полигона, на котором генсек ЦК КПСС испытывал свои новшества.

Далеко не все столичные историки знают, например, что фильмы «Покаяние» и «Маленькая Вера» саратовцы увидели на полгода раньше, чем москвичи, а наиболее острые главы из своей книги «Дети Арбата» приехавший в Саратов писатель Анатолий Рыбаков читал перед многотысячной аудиторией стадиона «Динамо» еще за три недели до того, как был сверстан номер журнала «Дружба народов» с первой частью разоблачительного романа о Сталине.