- Таисия Георгиевна, золотце, ну, наконец-то вы доступны! – голос коммерческого директора был сладок и певуч.
- Не для всех, Палыч, совсем не для всех.
- Вот вы всё шутите, а между тем у нас проблемы…- «да вы что, сговорились что ли?!»
- Сергей Палыч, ты то хотя бы не добивай! Что там?
- В ближайшее время на всех наших точках будут проверки из Госветнадзора.
- Продавцы в магазинах бумаги с уведомлением получили?
- Да, но…
- Ну, так пусть наши тёти, блин, готовятся! Может мне приехать, и порядок им в магазинах навести?! Совсем страх потеряли! Работайте, Сергей Павлович! – да, похмелье и долгое воздержание делают из меня мегеру. Но зато пошевелятся, а то привыкли к добренькой хозяйке.
- Милая вы моя… я понимаю, сам болел с утра. Вы рюмочку коньячку выпейте, полегчает. А если надо куда поехать, то Лену за руль посадите. Она, кстати, неплохо водит машину…
- Всё, Палыч. Работай! – и я отключилась. «Выпить что ли, действительно? Чего мучаюсь-то? Всё равно никуда сегодня не надо», - сказано – сделано, и я решительно открыла минибар.
Выпив маленькими глотками рюмочку коньяка, я допила остатки остывшего кофе и, откинувшись в своём кресле, закурила. «Женский алкоголизм – явление куда более постыдное, чем мужской» - всплыла в голове фраза из недавно прочитанной статьи в интернете.
«Блядь, да с такой жизнью, колоться скоро начнёшь, не только ли пить», - и я налила ещё одну рюмку. Естественно, в этот самый момент вошла моя милая Леночка.
- Ой, Таичка Георгивна… а, я хотела…
- Так, Ленок – молчим! – вторую рюмку я уже выпила залпом. Я знала, что Ленка, обязанная мне по гроб жизни за своё место не сдаст меня ни кому, хоть пытай её огнём.
- Может вам закусить что-нибудь, принести..?
- Вот моя закуска, - и я затянулась сигаретой, - Ты, душа моя, лучше найди-ка мне телефон мужчины, который мне звонил вчера перед началом нашего сабантуя. Помнишь? Он ведь на городской звонил, там, в памяти должен номер остаться. Поняла?
- Вашего одноклассника?
- Откуда ты знаешь, что он мой одноклассник?
- А вы мне сами вчера сказали, перед тем как уйти – «У меня свидание с одноклассником».
- Да? Ну да, его. И переключи телефоны на себя – меня не для кого нет.
Лена ушла, а я подумала, что вот она, например, наверняка никогда не сопьется. Моя подруга, её мать, умерла у неё на руках. Они были одни в квартире, когда у Веры отказали почки. Ленка так испугалась, что не сразу догадалась вызвать скорую помощь. И то пришлось бежать на улицу к телефон-автомату, их домашний телефон был отключен за неуплату. Когда врачи приехали - всё уже было кончено. Молодая девчонка оказалась совершенно одна и без копейки денег. Даже похоронить мать было не на что. Веру хоронили за счёт государства. Все Веркины собутыльники и хахали тут же испарились, но как оказалось лишь на время. Лена одна хоронила мать. А я в это время резвилась с Катькой в Испании. Я узнала о трагедии чисто случайно, и приехала на квартиру подруги как раз на сороковой день её смерти. Там был шалман. Опойки со всего района уже считали эту жилплощадь своей блат-хатой. И среди этих пропитых рож я увидала испуганное личико Ленки. Помню, я не говоря ни слова, позвонила своему адвокату. А Илья быстро просекает такие ситуации. Он буквально через полчаса приехал в сопровождении бритоголовых мальчиков, которые в пять минут очистили помещение. Я не знаю, какую именно профилактическую беседу его бойцы провели с местными обитателями, но с тех пор к Ленкиной квартире не одна мразь не подходила на пушечный выстрел. А Ленку я взяла к себе секретаршей.
- Вот номер. По-моему, это именно тот, - Лена своим появлением отвлекла меня от не очень радостных воспоминаний.
- Спасибо. Ты вот что, Ленок, сходи-ка, пообедай.
- Так вроде рано ещё…
- Ну, тогда погуляй, а потом пообедаешь. Поброди по магазинам.
- У меня и денег сейчас нет, я тут…
- Куда ты «бабки» деваешь? На женихов что ли тратишь? Ну, ладно, ладно. Вот тебе премия в честь юбилея фирмы, - я достала конверт из ящика стола, - вчера забыла всем раздать. Иди. А офис запри, я подремлю немного.
«Много ли для счастья надо», - я даже усмехнулась, увидав неподдельную радость на Ленкином лице. Вскоре послышался характерный щелчок закрывающегося замка, девушка отбыла совершать шопинг.
Телефон на бумажке был городским, но мне было лень, тащится в приёмную, и я набрала с мобильного. Через довольно-таки долгое время послышался голос пожилой женщины.
- Алло! Я слушаю! Говорите! – эти восклицания выдавали глухоту.
- Добрый день! Андрея позовите, пожалуйста! – крикнула я.
- Не кричите девушка, я не глухая, - «кто бы сомневался!», - а его нет дома. А кто его спрашивает?
- Знакомая, - я вообще не собиралась долго разговаривать. Уже то, что телефон «тот самый» было вполне достаточно, но выпитый коньячок развязал язык, - А когда он придёт. Мне очень нужно с ним поговорить.
- А кто ж их, алкашей знает! Он часто пропадает, и вот сейчас уже третий день дома не ночует! Сдох, наверное, где-нибудь под забором – туда ему и дорога! Всех замучил, алкаш проклятый, житья от него нет…- я даже почувствовала, как у меня вытягивается лицо от удивления. Я ни как не ожидала такое услышать.
- Подождите, подождите. А я с кем разговариваю? Вы кто, Андрею, будете? – я постаралась прервать этот словесный поток.
- Я мать его, доченька. Совсем сил уж нет…
- Успокойтесь, пожалуйста. А жена его где?
- Так на работе она. Торгует на рынке. А ты то кто будешь, а?
- Да я его хорошая знакомая, давнишняя…- мне очень не хотелось вдаваться в подробности.
- Ааа-а, блядёшка, что ли его! Тут многие названивают…
- Вы что себе позволяете, женщина! – Я почувствовала, как краска бросилась мне в лицо. Только вот таких инсинуаций мне и не хватало!
- Ну, извини, если обидела. Устала я, - и я услышала, что женщина на другом конце заплакала.
- Ну, всё-таки когда мне его можно застать? – я сама не понимала, почему продолжаю этот разговор.
- А вы, не из суда, девушка, - час от часа не легче! Какой ещё суд?!
- Я не из суда. Я просто его знакомая. А что, у Андрея, какие-то проблемы, - и меня аж саму передёрнуло, от вдруг употреблённой голливудской фразы. Терпеть не могу – а вот ведь как само выскакивает, блин!
- Ой, милая! У нас такие проблемы…такие проблемы…Квартиру, у нас отбирают – вот какие у нас проблемы. Пропил твой знакомый, квартиру-то. На улицу нас выгоняют. А он сука, вместо того, чтобы дела делать – водку жрёт. Что б сдох, сволочь! – женщина уже почти выла в голос.
- Успокойтесь, женщина. Я обязательно его найду и поговорю с ним. Нет нерешаемых проблем. Успокойтесь, до свидания!
- Милая, а как тебя звать то… - но я уже дала отбой.
Я стала прикуривать сигарету и увидала, что руки предательски дрожат. В голове был полный сумбур, но одно вырисовывалось чётко – Андрюша в полной жопе, и он не зря просил у меня денег. «А ты, сучка пьяная, даже выслушать его не захотела. Решила, блядь, в правильную поиграть. А человек помощь пришёл у тебя просить», - я со злостью открыла минибар и налила ещё одну рюмку.
Третья выпитая рюмка на голодный желудок подействовала, как и должна была подействовать. У меня стали слипаться глаза, а тело стало ватным. Я прилегла на диванчик стоящий в кабинете и попыталась привести мысли в порядок. Мне почему-то вспомнился летний жаркий день перед самым выпускным вечером в школе. Я и Андрей пошли на пляж. За одно лето, после 8 класса, Андрей удивительным образом подрос, и я перестала казаться ему дылдой. К тому же со мной тоже произошли интересные и закономерные изменения. Короче говоря, я из нескладной девочки превратилась в привлекательную девушку, с регулярными менопаузами. В 9 классе мы как бы приглядывались друг к другу, вернее это Андрюша оценивал меня. Я то давно была в него «по уши». А в 10-ом мы уже во всю любили друг друга, но всё ограничивалось совместными прогулками, вздохами, да неумелыми поцелуями в подворотнях. Какой там секс, Господь с вами! Я помню, как мы лежали рядышком на пляже, и нам даже не надо было говорить друг с другом, нам и так было хорошо. Мы не замечали окружающих нас людей, не слышали их голосов, нам обоим важно было только то, что вот тут рядом лежит любимый человек, чувствовать его дыхание. Мне, по крайней мере – точно. Сейчас уже и не вспомнишь, о чём я тогда думала, просто осталось чувство радости и грусти одновременно.