Он намочил волосы под душем, пригладил их. Сквозь струйки воды было видно, как помрачнело его лицо.

– Ты прямо мечтаешь о раздоре.

– Нет, просто я реалистка. – Она, все еще сердясь, намылила лицо, повела руками, глаза ее были закрыты – мыло попало ей в глаза. – Скорее пусти меня под душ. – Он взял ее за руку, поставил под воду, вытер ей глаза полотенцем. Она открыла их и сунула кусок мыла ему в руку. – Я вовсе не мечтаю о скандалах. За последние две недели мы раз десять были на грани перебранки.

– Назови хотя бы один случай, – попросил он, намыливая себе грудь мылом с лавандовым запахом.

Эти слова рассердили ее больше, чем она сама ожидала.

– Я не помню, но это не значит, что их не было. – Она заметила, что он подставил разгоряченное лицо под жесткие струйки душа. – А сегодняшняя ссора тебе не подходит для примера? Мы так кричим друг на друга!

Некоторое время он стоял без движения. Душ яростно хлестал по его телу.

– О Боже, а сейчас-то что? Все было так хорошо – ребенок, любовь. Ну, покричали друг на друга, что из этого?

– Я знаю, что. Подумай, Шейн. Нам грозит беда. – Она вышла из-под душа, обернула голову полотенцем, в еще одно завернулась сама.

Шейн помрачнел.

– Презираю себя за это, но должен согласиться с твоими доводами. Действительно, мы всегда на волосок от бури.

– Ты прав. Я тоже этого боюсь. Если мы ругаемся даже в период ухаживания, то что за баталии ждут нас, когда мы поженимся? Мы вступим в брак из-за нашего маленького ребенка, но какие травмы нанесет ему наша вечная война или, еще хуже, развод.

Шейн обнял ее. Они стояли, прижавшись друг к другу, утомленные ссорой. Шейн сказал с отчаянием:

– Я чувствую, что все время бьюсь головой о стену, кирпичную стену – вот что нас разделяет.

Она прижалась к его широкому плечу.

– Ты спрашиваешь, чего я хочу? Теперь я знаю. Хочу, чтобы мы, в конце концов, преодолели эту дурацкую стену.

Глава десятая

Дорогая Мисс Мэри!

Пишу вам, чтобы сообщить, что я ходила в консультационный центр. Мне сделали анализ, он подтвердил, что я беременна. Что может быть ужасней для меня? Они сказали, чтобы я рассказала об этом моему другу и родителям. Но я так боюсь! Пожалуйста, напишите, есть ли какой-нибудь выход, могу ли я одна справиться с этим?

Синди Джоунс.

Моя дорогая Синди!

Пожалуйста, не пытайся все решить сама. Ты должна обо всем рассказать своему другу, потому что он несет такую же ответственность. Но если ты не решишься сделать это, то немедленно расскажи своим родителям. Поверь мне, они поймут тебя, поддержат морально, помогут решить, что делать с беременностью. Если же ты будешь надеяться только на себя саму, у тебя просто не хватит средств для жизни, на то, чтобы оплатить счета от докторов или…

Мисс Мэри.

В конце августа Валери Валерто опубликовала серию статей об усыновлении в «Сан-Франциско кроникл». В первой статье речь шла об отношениях Мэрл с Элен и Шейном.

Через два дня после этого, не договариваясь заранее о встрече, Мэрл пришла в офис к Шейну.

– Ты занят? – спросила она входя.

Было видно невооруженным глазом, что он чрезвычайно занят. Он сидел за столом. Перед ним возвышалась гора бумаг. Он был без пиджака, в расстегнутом жилете, с расслабленным галстуком, в рубашке с закатанными рукавами. Все это вместе создавало впечатление небрежной деловитости.

– Для тебя я никогда не занят. Мэри, дорогая, чем я обязан такому неожиданному и очень приятному сюрпризу?

– Ничем. Просто зашла поболтать. – Она села на диван около окна. – Как дела? – спросила она, откладывая на время разговор на неприятную тему.

– Чертовски расстроен. Только бы нам с Линдой не расхохотаться прямо в зале суда, когда Холлбрук и его юристы будут нас кончать. Я задумал одно маленькое выступление, чтобы привлечь к нам внимание перед тем, как нас добьют. – Шейн криво усмехнулся. – Вот и все мои дела. А как ты?

– Отлично. – Она положила руку на спинку дивана. – Мне конец.

Шейн уставился на нее, не моргая, рот его приоткрылся.

– Ты смеешься?! Хотя нет, ты такими вещами не шутишь. – Он вскочил со стула, подошел к ней. – Что случилось?

– Сегодня мой главный редактор созвала совещание по поводу статьи Валери. Пригласили и совет директоров. Им всем за шестьдесят, ни один из них в упор не видит изменений в современных нравах.

Он нахмурился.

– Но ведь статья была об удочерении и о воссоединении биологических родителей со своим ребенком. Никаких личных вопросов Валери не затрагивала.

– Они смирились с тем, что я отдала ребенка на воспитание. Но того, что я снова беременна, они принять не могут. Я вынуждена была им рассказать и это. – Она прижала обе руки к животу. Затем она встала, подошла к окну. Заходящее солнце окрасило в огненный цвет длинное и наполовину затонувшее в океане облако. Это напоминало ей ее теперешнее состояние. Она обернулась, попробовала улыбнуться. – Им кажется, директорам журнала, что женщина в тридцать девять лет, случайно забеременевшая, не может давать советы девочкам-подросткам.

Шейн подскочил, подбежал к Мэрл, взял ее за руки.

– Банда идиотов… – Вслух он этой фразы не закончил.

– Не совсем так. Я их не упрекаю. Если уж я так хотела ребенка, то не должна была вести себя так глупо. Я знала, что совету не нравится, как я веду рубрику. Они просто искали повода, чтобы избавиться от меня. – Мэрл старалась не заплакать, но ее нижняя губа предательски задрожала. – Они попросили мою ассистентку продолжить мою работу. Конечно, лучше пусть пишет она, чем кто-нибудь другой. Но она должна сменить название рубрики. У меня авторское право на название. И скорее я похороню Мисс Мэри, чем позволю кому-нибудь пользоваться им. – Она заплакала. – Шейн, я пятнадцать лет была Мисс Мэри!

– Дорогая, мне очень жаль. Иди ко мне. – Он обнял ее, стал шептать ободряющие слова, нежно поглаживать. Когда она выплакалась, он подал ей большой белый платок и смотрел, нахмурившись, как она вытирает глаза, нос, щеки. – В наше время такие вещи не проходят. А ты не хочешь привлечь их к суду за дискриминацию?

Мэрл обхватила себя руками и стала мерить шагами его кабинет.

– А на каком основании? Они никогда не признают, что уволили меня, потому что я беременна. Совет директоров объяснит, что я не соответствую их новому – более консервативному – имиджу журнала.

Он встал перед ней.

– Дай время. Хотя каждый юрист сочтет за честь защищать тебя. Разреши, я займусь этим.

Она сердито взглянула на него.

– Не вздумай воображать себя моим адвокатом, не смей использовать меня для усиления своей популярности в прессе.

– О Боже, ты по-прежнему тревожишься за свою драгоценную репутацию?

Она вздернула подбородок.

– У меня есть право на охрану моей репутации. – Она перевела дыхание. – Шейн, выносить и родить нашего ребенка дело очень личное. Я не хочу превращать это в цирковое представление.

Он укоризненно покачал головой.

– Что ты раньше мне об этом не сказала, Мэрл? Сейчас я начинаю кое-что понимать.

– Да у меня не было возможности слова вставить! Ты так разошелся, что тебя нельзя было остановить.

Он поморщился.

– Да, это действительно так. Я должен извиниться. Прости меня, садись. Выпьешь воды или сока?

– Сока, пожалуйста. – Она присела на краешек дивана. Шейн открыл небольшой бар, налил сока, бросил несколько кубиков льда в высокий стакан. Она взяла стакан и продолжила:

– Что мне теперь делать, Шейн? Никто не возьмет на работу беременную женщину. На что я буду жить? Платежи за дом в одно мгновение съедят все мои накопления. А как я буду платить за ребенка без медицинской страховки?

– Подожди, а я – обеспеченный папаша? Если захочешь, будем жить у меня. Или переедем к тебе. У тебя в доме удобнее жить семьей, и ребенку там будет лучше. А я буду платить по счетам и заботиться о вас.