Может быть, она все еще чувствовала себя его хозяйкой? Я спросил. Оказалось — нет.

— Я хорошо к нему относилась. Надеюсь, у него все благополучно. Но ведь он — собака.

Даже после распада Клуба его члены продолжали считать, что именно от своих собак получили необходимую поддержку в трудную минуту. На мой взгляд, большинство из них и без собаки имели все шансы снова обрести почву под ногами, но сами женщины придерживались другого мнения.

Бетти Джин по-прежнему руководит группой спасателей и работает на пределе человеческих возможностей; она периодически проходит обследование по поводу болей в желудке и по-прежнему пару раз в неделю ездит в Бруклин. Бетти все еще надеется накопить 20 000 долларов, бросить работу в офисе и посвятить все свое время спасению собак.

Впрочем, кое-какие перемены все же произошли: ее дочь поняла, что настало время сменить стратегию:

— Дело не в том, что она нас не любит. Она просто всецело посвятила себя своему призванию. Если мы хотим наладить отношения, — а я очень этого хочу, — нам придется играть по ее правилам.

Два раза в неделю она стала приводить к матери своих подросших детей. Ребята помогают Бетти чистить вольеры, выводить во двор мелких собак и играют с щенками.

— Им нравится приходить сюда, да и мать довольна, что видится с внуками.

Откровенно говоря, я не представляю более полезного занятия для детей. Это единственное, что может оторвать их от компьютера.

Юридическая фирма, где работает Роб Кочран, стала жертвой нестабильной экономики, поэтому рабочий день у него сократился, в результате он стал больше гулять с Чероки, отправляясь в настоящие походы и открывая новые места. Но по-прежнему отказывается регулярно использовать лакомство как поощрение в дрессировке или обучать собаку более формальными методами — и в том и в другом случае ему кажется, что он идет на уступки. Роб не прекращает попыток обуздать норовистого лабрадора. Впрочем, начав применять лакомство, он добился кое-каких успехов: когда Чероки рвется с тротуара, Роб бросает на землю шарики сухого корма, обучая собаку команде «тихо», — чтобы во время прогулок Чероки держался подальше от автомобилей. Заметив приближающегося прохожего, Роб крошит на землю бисквит, чтобы отвлечь внимание пса.

Роб не мог остаться равнодушным к тому, что стал хозяином невоспитанной собаки, однако, учитывая его прошлое, не мог смириться и с необходимостью учить ее дисциплине. Даже убедившись в том, что прием с кормом работает, он посчитал, что пользоваться им — все равно, что признать собственное поражение.

— Собака должна делать это ради меня, — уверен он.

Он продолжал думать о том, почему собака может стать «больше чем другом». А я уже догадался. В Робе и Чероки воплотились самые счастливые и грустные обстоятельства человеческой жизни: их безграничное одиночество — в кругу семьи тоже — отсутствие настоящих друзей, неспособность к откровенному разговору даже с близкими любящими людьми и при этом верность, честность и стойкость. Я был рад тому, что Роб и Чероки нашли друг друга — ведь в каком-то смысле у обоих больше никого не было.

Донна так и не успела построить свою ферму и пожить там с Гарри, ушастым корги. Но она смирилась с тем, что судьба распоряжается жизнью и рушит все планы, и от этого не спасет даже любовь верной собаки.

Ее болезнь прогрессировала, боли и слабость усилились, и к середине зимы она уже не вставала с постели; ей стали делать внутривенные инъекции морфия, поскольку другие болеутоляющие препараты перестали помогать. Она решила, что для Гарри будет лучше, если он переедет к Джоан раньше, чем они планировали.

Донна чувствовала, что не сможет больше ухаживать за ним. Ей постоянно вводили лекарства, в квартире непрерывно сменялись сиделки и сотрудники хосписа, и она слишком ослабла, чтобы водить Гарри на прогулки или играть с ним.

— Разве это жизнь для собаки! К тому же мне невыносимо думать о том, что нам придется прощаться. Еще один день, и я просто не выдержу.

Поэтому Джоан упаковала имущество Гарри — подстилку, любимые игрушки и косточки, корм и витамины, а также документы, ветеринарную карту и фотографии, запечатлевшие его пастушьи достижения. Донна выписала чек на 8000 долларов — это была так называемая пожизненная пенсия для Гарри. Джоан не хотела брать деньги, но Донна была непреклонна.

Вечером, когда наступил момент отъезда, Гарри словно почувствовал что-то неладное. Он тревожно переводил взгляд с Донны на Джоан, пока она складывала у двери его пожитки. Донна подозвала его к своей кровати и обняла на прощание, а он раз пять вылизал ей все лицо. Она в последний раз сфотографировала его, а затем, заливаясь слезами, жестом показала Джоан, чтобы та увела собаку. Джоан надела на ушастого корги ошейник, и они вышли за дверь.

На прощание Донна написала для Гарри песенку на мотив «Счастливые деньки еще вернутся», но спеть ее уже не могла, поэтому текст первого куплета я получил по электронной почте:

Джоан пообещала, что найдет подходящий момент и сама споет ее для Гарри. Когда она тянула Гарри к двери, он все время оборачивался и, прижав свои огромные уши, не сводил с Донны выразительных глаз. Но непослушание не входило в его привычки, поэтому он подчинился и, выйдя на улицу, сел в машину Джоан.

Донна уткнулась в подушку, чтобы не расстраивать его своими рыданиями. Садясь за руль, Джоан посмотрела на ее окна — во всей квартире было темно.

Прошло несколько недель, Джоан сообщила, что с Гарри все в порядке. В первые дни после переезда он плохо ел, беспокоился, ходил из угла в угол. Со временем к нему вернулся аппетит, он даже начал грызть специальные собачьи лакомства. Джоан удалось его приручить, и теперь он спал на ее кровати и смотрел телевизор, сидя у нее на коленях и поедая кусочки мяса, свое любимое лакомство. Он подружился с двумя дворнягами, жившими по соседству, и регулярно принимал приглашения поиграть в их огороженном дворе. Уходя на работу, Джоан вставляла в видеоплеер кассету с фильмом о пастухах. Она сказала, что он смотрит ее, не отрываясь.

Дрессировщики и специалисты по собакам знают об их способности адаптироваться. Люди мучительно расстаются с теми, кого любят, и уверены, что собаки испытывают такие же чувства. Однако память и восприятие времени у собак отличаются от наших. Окунувшись в новые впечатления — обстановку, запахи и занятия — они привыкают. И забывают. Психолог Джон Арчер утверждает, что собаки являются одним из видов, обладающих самой высокой приспособляемостью и запасом прочности.

Собаки, безусловно, могут работать в новых условиях или любить новых хозяев. Преданность Гарри была бесспорной. Однако его «предательство» демонстрирует важную особенность собак, хотя мы и неохотно признаем ее: они отличаются от нас. Они не такие, как мы.

Джоан и Донна договорились, что не будут говорить о Гарри, разве что возникнут проблемы, но Джоан не сдержала слова.

Порой, когда она брала поводок, пес приходил в особенное возбуждение, — вероятно, надеялся увидеть Донну. Но в целом, он чувствовал себя прекрасно.

Как ни тяжело было Донне сознавать, что всего лишь несколько миль отделяют ее от Гарри, она выслушала новость с явным облегчением.

— Когда-то я была знакома с женщиной, которая распорядилась, чтобы ее бульдога усыпили, когда она умрет, — сказала мне Донна. — Мне отвратительна сама мысль о таком эгоизме. Гарри — чудесная собака, и впереди у него еще много счастливых дней. Неужели я буду возражать против этого? Достаточно вспомнить, сколько счастья он мне подарил.

Руди — палевый лабрадор — по-прежнему проводит большую часть дня на заднем дворе, обнесенном для безопасности забором из деревянных кольев с заостренными концами, слишком высоким, чтобы его можно было перепрыгнуть. По выходным его для разнообразия привязывают на несколько часов к гигантскому тополю, растущему у парадного входа. Впрочем, соседи редко видят его. Зато они постоянно видят Кеоса — бельгийскую овчарку Дианы Уиндшип — когда он с достоинством прогуливается по улицам со своей хозяйкой. Почти все дети, почтальоны и сотрудники службы доставки носят в карманах печенье для него.