— Где Лука? — спросил он, пока она с облегчением обнимала его.

— Не знаю, — прошептала Клаудия. — Я все еще жду врача.

— Как это произошло?

— Этой ночью он почувствовал себя плохо, и мы поехали сюда, в больницу, — рассказывала она. — Ему сделали эхографию и решили срочно оперировать. Почка оказалась разорванной. Операция длилась три часа, несколько раз делали переливание крови. Потом хирург мне сказал, что Луке удалили почку, но ничего страшного, он быстро восстановится. Затем нас перевели сюда, и врач в отделении повторил мне то же самое. В шесть утра он ушел. Пока я ждала, когда Лука проснется, появился еще один врач. Он осмотрел его, и началась какая-то суета, медсестра бегала туда-сюда, а врач все время оставался в палате. Позже медсестра отправила меня в приемный покой. Она сказала, что Луке необходимо провести диализ, чтобы помочь организму справиться с послеоперационными осложнениями. Я пыталась дозвониться тебе, но гораздо легче связаться с президентом республики. Теперь я жду, что они мне сообщат.

Марко почувствовал облегчение. Нет, конечно, Лука не умирает. Но важно прояснить ситуацию: что такое диализ? Зачем его проводят? Марко совсем не разбирался в нефрологии, и понятие «диализ» обычно ассоциировалось у него с какими-то еле передвигающимися старичками. Такого рода пациенты совсем не походили на его брата.

— Мы должны найти врача, — решил Марко.

Ему хотелось ясности и прежде всего успокоительных заверений.

— Нет, — остановила его Клаудия. — Медсестра просила подождать доктора здесь.

Теперь, чувствуя поддержку Марко, Клаудия хотела оттянуть насколько возможно плохие известия. Сначала ей необходимо было избавиться от переживаний прошедшей ночи.

— Что именно с ним случилось? — спросил Марко.

— Вчера вечером Лука, как обычно, отправился играть в футбол с друзьями. Домой вернулся хромая: получил сильный ушиб. Если я правильно поняла, он неудачно упал на бок. У него даже перехватило дыхание, но потом он все-таки смог продолжить игру. Дома он ходил с трудом, но терпел, а когда боль стала невыносимой, мы поехали в больницу — около двух или в половине третьего ночи. Эхография и компьютерная томография показали повреждения в почке и сильное кровотечение. Понадобилась срочная операция, так как ему становилось все хуже и боль не утихала. Он успел мне сказать, чтобы я пока тебе не звонила, а дождалась завершения операции.

Их разговор прервало появление белого халата, в котором выступал доктор Касти. Массивную фигуру сорокатрехлетнего врача окутывала неуловимая аура демиурга, которая окружает целителей, в чьих руках находятся чужие судьбы. Клаудия, ранее обменявшаяся с доктором всего одной фразой, подошла к нему, держась позади деверя.

— Как его дела?

Прежде чем ответить, медик изучающе посмотрел на Марко, словно желая понять его статус.

— Я брат Луки, — представился тот.

Касти успокоил обоих. Он охотно делал это всякий раз, когда позволяли обстоятельства.

— Уже хорошо. Через полчаса его переведут в палату.

Затем нефролог обратился к Клаудии:

— Синьора, мне нужно побеседовать с вами.

— Если вы не против, я бы хотела, чтобы брат моего мужа тоже присутствовал при разговоре.

Ей не хотелось одной выслушивать безапелляционный приговор о здоровье Луки.

— Хорошо, — согласился Касти.

Марко постарался заглушить невольную антипатию, какую он испытывал к врачам, и последовал за Касти и Клаудией в пустое и унылое помещение, служившее кабинетом. Недоверие Марко к медикам имело под собой два основания — профессиональное и психологическое. Как журналист он знал множество чудовищных историй о грубых ошибках хирургов и других специалистов, в подробностях описанных их же собственными коллегами.

Что касается психологии, то Марко с трудом переносил неравноправие, существующее, как правило, между врачом и пациентом. Один предписывает правила, а другой вынужден их соблюдать. Вообще-то подобные отношения неизбежны, но самолюбивый Марко с трудом мирился с этим. Даже в их противостоянии с Квинди счет остался равным.

Наиболее опытные специалисты, с которыми он был знаком, обычно пытались преодолеть это неравенство в диалоге с пациентами. Впрочем, это их намерение, по мнению журналиста, диктовалось скорее практическими соображениями, нежели особой профессиональной компетентностью.

Весь во власти своих предубеждений, Марко приготовился выслушать Касти. Как и Клаудия, он устроился на пластиковом стуле, которому было не менее четверти века, и замер в ожидании.

— Случай вашего мужа, — нефролог все еще обращался только к Клаудии, — достаточно сложный, хотя его жизни сейчас ничто не угрожает. Однако он перенес тяжелейшую операцию. Пока мы можем дать прогноз только на ближайшие сорок восемь часов. По прошествии этого времени послеоперационные осложнения маловероятны. Ему я это тоже уже сообщил.

— Извините, доктор, — вмешался Марко, — вы не могли бы рассказать более подробно, какого рода операцию перенес мой брат?

— Без сомнения, причиной операции явилась травма, — ответил Касти. — Ваш брат поступил этой ночью, с обильным кровотечением в левой почке. У него была поражена почечная артерия, но, к сожалению, он перетерпел боль. Я предполагаю — но говорю вам это сейчас постфактум, — что на начальной стадии кровотечение не повлекло бы за собой столь тяжких последствий, но спустя несколько часов оно привело к образованию тромба. Когда пациент прибыл в больницу, вероятность сохранения органа уже была под сомнением. Без нефрэктомии он был бы уже мертв.

— Вы не могли бы объяснить, — не отступал Марко, — значение слов «тромбоз» и «нефрэктомия»? Не все же посвящают свое свободное время изучению медицины…

— Термин «нефрэктомия» означает хирургическое удаление почки, а тромбоз — это образование сгустка крови, из-за которого блокируется циркуляция крови и деятельность внутренних органов. Извините, что я не перевожу каждое слово, но некоторые термины используются именно во избежание долгих лишних объяснений.

— Простите за беспокойство, но нам тоже нужно понять…

— Разумеется, — признал Касти со своего слегка пошатнувшегося трона демиурга.

Маленькая битва за территорию.

Судя по молчанию Клаудии, Марко догадался, что стычка двух мужчин, каждый из которых стремился контролировать ситуацию, совершенно ее не интересовала. Клаудия просто хотела знать, как чувствует себя Лука, и в то же время не желала углубляться в чересчур сложные объяснения. Она пыталась понять, когда ей вернут мужа, чтобы все было как раньше.

— Итак, — продолжал нефролог, по-прежнему обращаясь к Клаудии, — операция спасла жизнь вашему мужу. Она была тяжелой, так как понадобилось вскрыть брюшную полость и проверить, не травмированы ли другие внутренние органы. Эту опасность следовало предотвратить. Как правило, пациенты, у которых удалена одна почка, продолжают вести после выздоровления нормальную жизнь, оставшаяся почка превосходно выполняет свои физиологические функции…

— А почему сейчас ему проводят диализ? — перебил его Марко.

— Сегодня утром обнаружилось, что у вашего брата нарушены нормальные экскреторные функции, то есть он не мочится. Видимо, вторая почка после операции пока что работает с трудом. Это, в общем, обычный случай. Поэтому необходимо было помочь организму, подключив его к аппарату искусственной почки. Мы очистили пациенту кровь. В настоящий момент я не могу вам сказать, сколько раз придется повторять диализ, но надеюсь, что ваш брат поправится очень быстро.

Касти с удовлетворением заметил, что Клаудия вышла из оцепенения. Она ожидала худшего, и сообщение о том, что муж довольно трудно приходит в себя после случившегося несчастья, не слишком ее смутило, так как более всего она верила в его собственные силы, а не во все эти лекарства, аппараты и врачей.

Лука определенно выглядит лучше после проведения диализа, думала успокоенная Клаудия. Кровь очищена от шлаков и теперь спокойно циркулирует по организму. Муж перестал походить на привидение. Ожившими глазами он смотрел то на Клаудию, то на Марко, облаченных в стерильные медицинские халаты, стараясь хоть что-то прочесть на их лицах. Процедура благотворно сказалась даже на густых черных волосах Луки. Слипшиеся от пота после операции, теперь они снова завивались.