Последний листок содержал запрос о проведении официального расследования по этому делу, так как агент действовал полулегально, не имея при себе никаких бумаг, подтверждающих его полномочия. Мормино понимал, конечно, что у агента Сураче не вызывал особенного восторга тот факт, что ему пришлось во время рождественских праздников допрашивать нигерийских проституток.

На его взгляд, в этом донесении содержалось немало полезной информации для следствия, но, по-видимому, вся информация лежала у Кау в столе с самого начала. И направление работы уголовной полиции эти данные бы не изменили, хотя как-то связать между собой Дзуккини и Лукмана было намного сложнее.

Мормино представил себе толпу адвокатов, осаждающих прокуратуру, их лимузины, народный трибунал. Каков был мотив преступления? Зачем молодому человеку из хорошей семьи понадобилось искромсать арабского иммигранта, которого он до того и в глаза не видел? Наш клиент не убийца и даже не поджигатель: найденное в жестяных банках вещество лежало там нетронутым более чем полгода, и доказать, что оно связано с поджогом гипермаркета, не представляется возможным. Будьте добры представить нам результаты экспертизы, которые с точностью доказали бы, что в этом инциденте были использованы аналогичные вещества. Обвинение в изнасиловании? Да просто сексуальные игры молодых людей зашли слишком далеко. Не забывайте, что перед тем они вместе нюхали кокаин. Вероятно, девушка сама спровоцировала нашего клиента.

Да, несмотря на все улики, говорящие против него, у главаря «Белой (н)а(к)ции» еще остаются некоторые шансы выкарабкаться из ситуации. Группа опытных адвокатов в состоянии вставить палки в колеса даже при самой успешной работе следствия, ссылаясь на противоречия в проведении дознаний. А их накопилось немало, учитывая тот факт, что потенциальный преступник был найден только после месяца напряженных поисков.

Впрочем, до начала процесса неонациста смогут держать в заключении.

Полицейское управление не должно допустить, чтобы со стороны обвинения выступали только Кау и Маттеуцци, овеянные ореолом славы в связи с арестом фанатика и убийцы Джованни Дзуккини.

В редакции «Воче», по утрам обычно пустынной, сегодня наблюдалось оживление. Судя по числу сбившихся в группы журналистов, происходило нечто важное. На пути к своему столу Марко встретил Лизу с вымученной улыбкой на заспанном лице.

— В такой час на работе? — удивленно спросил он ее.

— Ты что, ничего не знаешь?

— О чем?

— О планах газеты?

— О каких планах?

— Вы должны были обсуждать это, еще когда ты состоял в комитете редакции.

— Ах да!

— Не прошло и месяца, как Гоцци и Нашетти все подписали.

— Даже не поставив на голосование?

— Они заявили, что таков был вердикт общего собрания, но ты же знаешь, как это делается.

— Ясно, и если мы его не одобрим, нас вышвырнут на помойку, и все придется начинать с нуля. Да уж, смогли-таки всех построить!

— Похоже, ты вовремя спохватился.

— Что записано в договоре?

— Тридцать человек они досрочно отправляют на пенсию и запрещают сверхурочные часы.

— Ты шутишь? Они же намеревались ограничиться двадцатью увольнениями.

— Да, но благодаря такому решению остальным не урезают зарплату.

Все еще пребывая в возбуждении от встречи с Клаудией и погруженный в мысли о ней, Марко прижался к Лизиной груди. Она не слишком удивилась.

— Все-таки странно, — заметил он, — что Нашетти позволил себе заключить такое соглашение. Обычно он куда более щепетилен.

— Кто знает? — пошутила Лиза, процитировав название старого фильма, который любил пересматривать Марко.

— И это еще не все новости? — спросил он.

— Собрание у Иллюстри. Разве ты не идешь на него?

— Надо было идти, но я опоздал.

— Да нет же, оно только еще должно начаться. Вот они как раз выходят от главного. Всей гурьбой.

— Ну, я пошел.

Новенький кабинет Иллюстри словно стал меньше от присутствия делегации из пяти человек. Напротив главного редактора: глава отдела хроники Боччолини, Джулио Нашетти — в качестве представителя самого старшего поколения хронистов, глава отдела региональных новостей Ферньяни и тридцатилетний заведующий отделом оформления Сандро Кокки. Поздоровавшись со всеми, Марко присел на один из стульев, стоящих сзади.

— Итак, у нас чрезвычайное положение, — начал Иллюстри. — Мы должны проследить за событиями, последовавшими за арестом Дзуккини, и за ходом расследования по делу о поджоге гипермаркета. В восемнадцать часов прокуратура созывает пресс-конференцию. Вероятно, они сообщат нам какие-нибудь новые сведения, но не будем предвосхищать события. Пока что мы увеличим раздел городской хроники до четырех страниц. Если на конференции всплывет что-то важное, добавим еще две статьи в рубрику национальной хроники. Так на чем мы остановились?

Вопрос предназначался Боччолини.

— Молодому Дзуккини вменяют в вину поджог гипермаркета, с тем чтобы отдать его на откуп мусульманам. Дома у этого молодчика обнаружили целый армейский склад и листовки с расистскими лозунгами. Когда карабинеры ворвались на виллу с ордером на обыск, он насиловал семнадцатилетнюю девушку, дочь владельца оптового магазина пластиковых материалов. Вчера об этом умолчали. Кроме того, неонацисты использовали театральный грим, парики и накладные носы, чтобы во время вылазок оставаться неузнанными. Отец Дзуккини делает сейчас все возможное, чтобы вызволить сына из-под стражи. У его дитяти будут три самых лучших адвоката.

— Хорошо, значит, так и оставим, — заключил Иллюстри. — Посвятим этому событию четыре страницы, а на последней поместим только заявления членов семьи Дзуккини и адвокатов. Сверху на страницах должны быть видеоматериалы: на одной из страниц — нацистская коллекция, на второй реконструированная схема ареста преступника во время совершения акта насилия. Две других составит описание пожара в гипермаркете и краткие заявления представителей защиты вместе с их фотографиями.

Во время выступления Иллюстри Кокки делал какие-то заметки на листке. Большая часть работы ложилась именно на него: и главный редактор, и издатель придавали огромное значение картинкам. Хуже всего, по мнению Марко, Боччолини, Нашетти и Ферньяни, было то, что Иллюстри недооценивал собственно содержание статей. Не сказав ни слова о том, как он предполагает сократить подачу новостей, директор перешел к мерам предосторожности и предоставил большую площадь в газете адвокатам защиты. Этот маневр заметили не все, а Марко внезапно пришло в голову, что нейрохирург Джузеппе Дзуккини — старый друг Короче.

— Далее, — добавил Иллюстри, обращаясь к Кокки, — обратите внимание на колорит. Удалите красный с фона. Вместо него пустите темно-желтый, — изображения будут выглядеть рельефнее.

Тут все присутствующие вспомнили, что темно-желтый — любимый цвет Джорджии Де Ранди. Обычно она сочетала его с чем-нибудь черным, чтобы желтый не слишком сливался с ее светлыми волосами. Красный цвет она терпеть не могла. Можно себе представить, какие диалоги они вели с главным редактором по поводу оформления газеты.