Глава восьмая

Теперь борьба велась на «ничьей» территории. Правила игры изменились. Исламская община продолжала стенать и взывать к отмщению, собираясь возле мечети, после чего переходила к куда более прозаичным требованиям: пересмотреть закон о виде на жительство, выпрашивала субсидии и гарантии на медицинское обслуживание.

Сообщество черных расплачивалось за недостаточную политическую активность.

В противном случае оно протестовало бы сразу после избиения компании юных уроженцев Буркина-Фасо представителями Магриба, являющимися членами одной из банд, охранявших свою территорию сбыта наркотиков. Черные подростки, которым изрядно наваляли, понятия не имели ни о наркотиках, ни о рэкете. Им просто захотелось субботним вечером прошвырнуться по городу, готовящемуся к Рождеству. О невидимых границах городской территории юношей никто не проинформировал, вот они и получили, как только их перешли.

Во время потасовки от арабов хорошо досталось и одному мусульманину, который глазел на них слишком долго. Впрочем, у него была чересчур светлая кожа и западный стиль одежды, так что его могли принять за итальянца-южанина.

Преступное сообщество с Востока, безразличное к разборкам между неграми, продолжало свою жестокую и непрерывную подпольную войну за контроль над проституцией. Бесследно исчезли три молодые женщины, на их место сутенер поставил пятерых блондинок с Украины. Его предпринимательская деятельность в соответствии с законами свободной конкуренции была прервана самым неожиданным образом..

Находчивый женоторговец, пренебрегавший деловой этикой, получил удар ножом в живот. Однако, благодаря недюжинным усилиям медиков из отделения интенсивной терапии, был спасен и, даже прикованный к больничной койке, замышлял новые аферы, пока инструменты хирургов и лекарства восстанавливали работу его печени.

Горожане с белой кожей от страха забаррикадировались в домах. Они боялись новых волн беспорядков и, отказываясь понимать их причину, требовали увеличить число полицейских, а также арестов, наказаний, заключений под стражу — всего, чего угодно, лишь бы эти варвары были подальше.

Мало кто знал изнанку городской жизни настолько хорошо, чтобы понять, какие именно события послужили детонатором взрыва. Но разрушительный эффект взорвавшейся бомбы смогли наблюдать все.

Карабинеры, пожарные, полицейские и дорожный патруль печально смотрели на горящее здание, сознавая, что присутствуют при историческом событии. На их памяти никто раньше не осмеливался поджечь гипермаркет.

Гигантские здания коммерческих центров, заимствованные у американцев, внедрились в панораму города в 90-е годы и расположились на его периферии, вдали от исторического центра с его древними дворцами. Здания гипермаркетов — современные, технически оснащенные — сулили обществу потребления светлое будущее.

Пять из семи коммерческих центров принадлежали магнатам прокоммунистической ориентации. Они были воплощением новой — левой — модели капитализма: доброго, социально ориентированного, современного. Этакого подобревшего дядюшки Сэма.

И вот теперь кто-то поджег самый большой гипермаркет в городе, и пламя стремительно поднималось все выше и выше. По мнению пожарных, огонь возник с помощью множества взрывателей, спрятанных днем по всему зданию. Ровно в два часа ночи, когда магазины были закрыты, эти взрыватели привели в действие.

Пока пожар вздымал вихри золы, капитан Пьетро Кау еще раз от души поздравил себя с тем, что арест трех невинных тунисцев, замаскированный под операцию против незаконных иммигрантов, последующее обвинение их в убийстве, которого они не совершали; а также тот факт, что начальник полицейского управления под давлением прокурора Маттеуцци наложил запрет на мусульманские манифестации, — все это, вместе взятое, достойно Нобелевской премии как худшая из операций, проведенных за последние десять лет.

Человек, который шел по улице с зажженным электрическим фонарем, не считал себя расистом. В его скромном офисе на законных основаниях работали цветные сотрудники, получающие приличную зарплату. Однако он был главой семейства и отцом двух подрастающих дочерей и не мог равнодушно относиться к тому, что по всему городу днем и ночью шастают наркоманы.

В его квартале на городской окраине арабские рожи с упаковками героина мелькали постоянно. Вот в центре города все было по-другому, там, в районе университета, бродили белые, итальянцы, больше, правда, напоминающие животных. По традиции добрых старых фильмов в стиле вестерн, от них на расстоянии несло алкоголем.

А здесь, на близлежащих улицах, пролегала фронтовая линия, шла новая война, но никто толком не знал, как в ней сражаться. Ему казалось, что участие в патрулировании улиц — отличная идея, первый шаг в борьбе против преступности. Он обходил улицы один раз в неделю, обычно по пятницам, так как в субботу можно было отоспаться. График согласовывался с другими волонтерами. Они дежурили группами по семь человек, каждому отводился свой участок, и у каждого с собой был свисток.

Жена и дочери пилили его. Это в твоем-то возрасте такие дурацкие игры? Кем ты себя вообразил? Маской Зорро?

Они были неправы. Он бодрствовал по ночам ради безопасности своей семьи и других добропорядочных жителей своего квартала. Патрульный ощущал себя частью общества и хотел выполнить свой гражданский долг, как когда-то давно, много лет назад, когда он вставал под красное знамя, для того чтобы защитить права таких же простых ремесленников, как он сам.

Мужчина отвергал насилие и абсолютно не горел желанием ввязываться в драку, как некоторые экзальтированные юнцы из числа дежурных. Он лишь включал свой фонарь и изо всех сил размахивал им, давая бандитам понять, что зона боевых действий находится под охраной.

Однако эта ночь принесла с собой небывалое нервное напряжение, волнения и страхи, отбивая всякое желание оставаться здесь. Совсем неподалеку темноту расцвечивали огонь и столбы белого дыма. Сражение началось, взрывы становились реальностью. Оборона могла быть прервана в любой момент, настало время проявить мужество всем, у кого оно есть, и, с гордо поднятой головой, возводить баррикады.

Луч фонаря выхватил из темноты фигуры двух человек, которые как будто чем-то обменивались. Он медленно приблизился и получше осветил их. Это были двое молодых арабов, и выглядели они весьма подозрительно. Патрульный знал, как следует действовать, и принялся размахивать фонарем.

Закончив сделку, один из парней удалился, а второй, несмотря на светивший ему прямо в лицо фонарь, не двигался с места, опираясь на оконную решетку.

Патрульный приближался к нему с осторожностью. Он испытывал липкий страх и от волнения даже забыл про свисток. Подходя все ближе и ближе, он оказался на расстоянии двух метров от объекта угрозы. Парень даже не шевельнулся. Если это вызов, он его примет. Только когда они уже находились вплотную друг к другу, юноша сделал шаг назад, и траектория его движения пересеклась с движением фонаря.

Мужчина не хотел проблем, не хотел вступать в драку, не хотел, чтобы наркоманы околачивались рядом с его домом, — он не хотел быть там в этот момент.

Фонарь неожиданно взметнулся вверх. Луч света описал какую-то судорожную линию, его рваные движения напоминали безумную пляску, когда она завершилась, на земле, умирая, лежал человек.

Цвет его крови в темноте слился с цветом асфальта.

— Как такое могло произойти? Дебилы! Что вы творите? Где были полицейские? Вынуждаете выходить на улицы простых горожан и там их бросаете! Этих людей самих надо сдерживать, чтобы они не разнесли все вокруг! Что вы молчите?

Гнев прокурора Николы Маттеуцци на подчиненных достиг высшей точки и излился на их головы потоком грубостей. В настоящий момент он созвал на совещание всех сотрудников, отвечающих за поддержание порядка и розыскные действия: командира карабинеров, начальника уголовного розыска, комиссара полиции с его заместителем и, наконец, своего заместителя Де Сантиса.