Он умолк и, смотря на меня в упор прищуренными и холодными глазами, ждал моего ответа. Слушая его и смотря на него, я подумал: «Да, Боамбо прав, Арики — опасный человек. Нужно остерегаться его». Закрыв правый глаз, он смотрел на меня только левым. Что ему ответить?

— Мудрые слова не приходят сразу на ум, — тихо сказал я, выбивая пепел из трубки. — Надо подумать...

— Подумай, — мрачно проворчал главный жрец. — До праздника Дао остается много лун. Надеюсь до тех пор станешь умнее.

Он явно издевался надо мною, но я решил и это проглотить. Только слабые и трусливые люди неудержимо вспыхивают и начинают истерически кричать, когда чувствуют свою слабость. Я должен владеть собой. Нужно показать этому опасному старику, что я его не боюсь. Нужно дать ему почувствовать, что из нас двоих я сильнее, а не он.

— В селениях есть много больных, — сказал я, попыхивая трубкой. — И в Калио, и в Заруме, и в Хойде, и в Балде. У меня есть нанай кобрай, пойду их лечить.

— Нет! — вздрогнул главный жрец, бросив на меня острый взгляд. — Пойдешь после праздника Дао.

— Но ты сам сказал, что до праздника осталось еще много лун, — возразил я. — До тех пор много больных умрет. Я должен их спасти.

Арики прикинулся глухим. Он откинулся к стене и начал медленно набивать табаком свою угасшую трубочку. Я протянул ему сигарету и щелкнул зажигалкой, но он резко отмахнулся и не пожелал взять сигарету. Я вгляделся в его сморщенное лицо, стараясь отгадать, о чем он думает, но это было очень трудно, почти невозможно. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Сейчас он походил на мумию египетского фараона Рамсеса II — с поджатыми тонкими губами и прикрытым правым глазом; левым он любовался резьбой на своей бамбуковой трубочке. Раскурив трубочку углем из очага и затянувшись дымом, он глухо промолвил:

— Дао наказывает людей кадитами, а ты бегаешь их спасать... Не позволяю!

— Почему? — спросил я. — Нужно было дать тана Боамбо умереть? Я вылечил и сына тана Боамбо и старого Гахара и много других людей. Арики должен быть доволен...

— Нет и нет! — строго отрезал главный жрец. — Ты идешь против Дао!

Он повысил голос и грозно поднял руку, словно хотел меня остановить. Его гнев, холодный и неудержимый, нарастал, но я хотел еще больше его вывести из себя, чтобы заставить выложить все, что думает.

— Я знаю, почему ты не позволяешь, — сказал я ровным голосом, прикидываясь спокойным.

— Почему?

— Потому что ты боишься!

— Кого?

— Меня!

Арики захихикал, но по глазам было видно, что ему не до смеха. Они поблескивали еще более холодно, а лицо потемнело, морщины врезались глубже.

Я продолжал:

— Люди говорят: «Дао посылает нам смерть, а пакеги нас спасает. Арики нам делает зло, берет по десять шкур с большой охоты, а пакеги делает добро. Кто лучше — Арики или пакеги?» Так говорят люди. Вот почему ты не хочешь, чтобы я их лечил.

Я ожидал, что разразится буря, но Арики успел овладеть собой и выслушал меня с поразительным спокойствием. Да, когда он хотел, он мог прекрасно владеть собой. Он обладал этим ценным качеством, которого иногда не доставало мне, неопытному молодому человеку.

— Ты кислый, как зеленый плод, — тихо заговорил он. — Потому что ты молод. Если не будешь слушать Арики, плохо тебе придется. Очень плохо. Запомни это... И подумай, кто кого должен бояться? Арики тебя или ты Арики? Кто ты? Пакеги! Хе-хо!

Он презрительно сплюнул.

— Пакеги гена! — воскликнул я. — Понимаешь? Пакеги гена!

Я нарочно повысил голос, чтобы придать больше значения моим словам. Да, я не просто пакеги — белый человек, а пакеги гена — белый человек с луны. Пусть этого не забывает главный жрец. Но он не обратил внимания на мои слова, а спросил, могу ли я летать как птицы и плавать как рыбы. Этот вопрос удивил меня. Я не понимал куда гнет Арики и все-таки должен был признать, что не могу летать как птица и плавать под водой как рыба.

— На что же ты тогда надеешься? — спросил Арики. — Ты не можешь бежать с нашего острова. Не можешь — нет! Будешь жить у нас, в нашем племени. Что ты должен делать? Подумай и скажи мне. Должен ли ты слушать Арики? Должен! Потому что Арики рапуо! Потому что все слушают Арики! Кто ты? Пакеги гена? Хе-хо! А ты можешь натягивать лук и можешь сражаться стрелами? Ты можешь метать копья? Нет, не можешь, а Арики все может. Все! Хе-хо!

— Все ли? — спросил я. — А может Арики вызывать гром? Не может! Может зажечь Большую воду? Не может! Может спасать людей от смерти? Не может! А я могу!

Арики вдруг притих и молча опустил голову. Мои слова заставили его задуматься. Он прекрасно понимал, что имеет дело с опасным человеком — человеком, который может вызвать гром и зажечь воду в океане. Он знал, что его белые листы и деревянный идол бессильны по отношению ко мне, и снова решил привлечь меня на свою сторону.

— Послушай, что тебе скажет старый Арики, — заговорил он гораздо мягче, глубоко затягиваясь табачным дымом. — Хочешь, чтобы биляр занго еще больше тебя уважал и исполнял все, что пожелаешь?

Я утвердительно кивнул головой.

— Хорошо, стань даго Канеамеи, я сделаю тебя рапуо. Не потому, что боюсь тебя, — невозмутимо солгал он, — а потому, что люблю мою дочь. Дао не дал Арики сына — ты мне будешь вместо сына. Но если ты не согласишься, подожми хвост! Понял? Анге бу!

«Анге бу» значило, что разговор кончен, и я вышел из хижины, расстроенный и смущенный. Хотя я и старался притвориться, что не испугался угроз главного жреца, но прекрасно понимал, что, если не послушаюсь его советов, не должен ждать для себя ничего хорошего.

Канеамея догнала меня в лесу и сказала задыхаясь:

— Арики послал меня сказать тебе...

— Что?

— Не говори ничего Амбо.

— Чего ему не говорить?

— Не говори ему, что Арики хочет сделать тебя рапуо.

— Почему мне не говорить ему об этом?

— Так, не говори ему. И Боамбо тоже не говори, и Зинге не говори. Никому... — Она тяжело дышала, от усталости или волнения, не знаю...

— Но почему? — настаивал я.

— Так... Согласен?

Я согласился. Хорошо, никому ничего не скажу, но при одном условии: если и она исполнит одну просьбу.

— Какую? — спросила Канеамея, с тревогой посмотрев на меня.

— Ты должна показать мне белые листы Арики. — Она отшатнулась от меня.

— Белые листы? Но... это очень опасно! Если набу узнает...

— Если будешь умницей, он ничего не узнает. Как только Арики отправится на охоту...

— Он никогда не ходит на охоту, — прервала меня Канеамея.

— Ничего. Как только выйдет из хижины, возьми белые листы и принеси мне в мою хижину. Я только взгляну на них, и ты сейчас же отнесешь их на место.

Канеамея колебалась.

— Никто не узнает, — поощрял ее я.

— Никто? — испытующе посмотрела на меня Канеамея.

— Никто!

— А Зинга?

— И Зинга.

Она оглянулась вокруг и, убедившись, что мы одни, тихо сказала:

— Хорошо, я принесу тебе белые листы.