Мы уже много раз говорили в «Теософисте» о том, что «рожденное в Соединенных Штатах Америки Теософское общество представляет собой модель своей родины». Общеизвестно, что последняя исключила слово «Бог» из своей Конституции из опасения, по словам отцов республики, что это слово может однажды стать предлогом к введению государственной религии, ибо они хотели гарантировать абсолютное равенство для всех законопослушных религий, чтобы каждая форма религии поддерживала государство, которое, в свою очередь, покровительствует всем им.
Теософское общество основано было именно на этом прекрасном примере.
В настоящий момент сто семьдесят три (173) его отделения сгруппированы в несколько секций. В Индии эти секции пользуются самоуправлением, и сами покрывают свои затраты. Вне Индии существуют две большие секции: одна в Америке, другая в Англии (Американская и Британская секции). Таким образом, любое отделение, как и любой член, свободны исповедовать любую религию и изучать любую философию или науку, какую им будет угодно, при условии, что все они остаются в узах Солидарности или Братства, поистине, наше Общество может называть себя «Республикой Совести».
Хотя каждый член волен заниматься тем интеллектуальным трудом, который ему по нраву, все же он обязан предоставить некоторые основания для своей принадлежности к Обществу; это означает, что каждый член должен внести свой вклад, сколь бы мал он ни был, в ментальную или иную работу для пользы всех членов. Если человек не трудится ради других, он не имеет права называть себя теософом. Все должны стремиться к свободе человеческой мысли, к устранению эгоистических и сектантских предрассудков, и к обнаружению всех тех истин, которые доступны человеческому разуму. Нельзя добиться в достижении этой цели большего успеха, чем всячески поощряя объединение интеллектуальных усилий. Ни один честный труженик, ни один честный исследователь не останется с пустыми руками, и едва ли найдется такой человек, который считает себя настолько занятым, чтобы отказаться принести дань, моральную или материальную, на алтарь истины. Президентам отделений и секций вменяется в обязанность впредь следить, чтобы теософский улей был свободен от тех трутней, которые умеют лишь жужжать.
Еще об одном. Сколько раз обвиняли двух основателей Теософского общества в амбициях и автократии! Сколько раз обвиняли их в мнимом желании навязать свою волю остальным членам! Есть ли что-либо более несправедливое? Основатели Общества всегда были самыми первыми и самыми скромными слугами своих сподвижников и коллег, всегда готовые помочь им в их борьбе с эгоизмом, безразличием и сектантством; ибо это самая главная борьба, к которой должен готовить себя каждый, кто вступает в наше Общество, столь искаженным образом воспринимаемое публикой. Более того, это доказывают и отчеты, публикуемые после каждого ежегодного съезда. На последнем нашем съезде, прошедшем в декабре 1888 г. в Мадрасе, были предложены и приняты важные реформы. Перестали существовать какие бы то ни было денежные взносы, была отменена даже оплата 25 франков за диплом. С этого момента члены вправе жертвовать столько, сколько они пожелают, если они хотят помочь и поддержать Общество, или же не платить ничего.
В этих обстоятельствах и в текущий момент в истории Теософского общества легко понять цель создания журнала, посвященного исключительно распространению наших идей. В нем мы хотим обрисовать новые интеллектуальные горизонты, показать неизведанные пути, ведущие к улучшению и исправлению человечества; сказать утешительное слово всем, кто обездолен на земле, испытывают ли они страдания от душевного голода или от неудовлетворенности своих физических потребностей. Мы приглашаем всех великодушных людей, кто хочет откликнуться на этот призыв, присоединиться к нам в выполнении этой человеколюбивой задачи. Любой товарищ по работе – член Общества или просто сочувствующий – может помочь нам сделать этот журнал единственным органом подлинной теософии во Франции. Перед нами открыты все прекрасные возможности, которые готовит нам будущее. Вновь наступает час великого циклического возвращения, час мощного прилива мистической мысли в Европе. Со всех сторон нас окружает океан универсальной науки – науки вечной жизни, – несущий на своих волнах забытые и затонувшие сокровища исчезнувших поколений, сокровища, до сих пор неизвестные современным цивилизованным народам. Этот мощный поток, восходящий из водной пучины, из глубин, где лежит доисторическое знание и искусство, поглощенное вместе с допотопными гигантами – полубогами, хотя они и были всего лишь прообразами смертных людей, – этот поток ударяет нам в лицо и рокочет: «То, что все еще существует; то, что было забыто, погребено в течение эонов в глубинах юрских отложений, может снова открыться нашему взору. Готовьтесь».
Счастливы те, кто понимает язык стихий. Но куда же движутся те, для кого слово «стихия» не имеет никакого иного значения, кроме того, которое в него вкладывает физика или материалистическая химия? Вынесут ли их волны этих великих вод к знакомым берегам, когда они утратят почву под ногами в надвигающемся потопе? Обнаружат ли они себя у вершин нового Арарата, у высот света и солнечного сияния, найдя уступ, на который можно безопасно поставить свою ногу, или, быть может, в бездонной пропасти, которая поглотит их, как только они попытаются бороться против неодолимого вала некоей неизвестной стихии?
Мы должны выявлять и исследовать истину во всех аспектах, стараясь ничего не упустить, если мы не хотим низвергнуться в бездну неизвестности, когда пробьет урочный час. Бесполезно бросать это на волю случая и с безразличием, если не с упорным неверием, ожидать грядущего интеллектуального и психического кризиса, убеждая себя при этом, что в худшем случае надвигающийся прилив вынесет нас, само собой, к берегу; поскольку есть вероятность, что приливная волна выбросит туда лишь труп. В любом случае, это будет жестокая борьба между грубым материализмом и слепым фанатизмом с одной стороны, и философией и мистицизмом с другой – мистицизмом, который более или менее прозрачным покровом скрывает извечную Истину.
Однако верх здесь одержит вовсе не материализм. Любой фанатик, идеи которого изолировали его от универсальной аксиомы: «Нет религии выше Истины», увидит, что он отброшен в сторону лишь по этой причине, подобно негодному камню для нового арочного перекрытия, называемого человечеством. Кидаемый волнами, битый ветрами, кружащийся в этой стихии, настолько же ужасной, насколько и неведомой, вскоре он обнаружит, что поглощен ею…
Да, все это произойдет именно так и ни как иначе, когда искусственное и холодное пламя современного материализма угаснет из-за недостатка горючего. Те, кто не может свыкнуться с идеей о духовном эго, живой душе и вечном духе внутри этой материальной оболочки (которая обязана своим иллюзорным существованием именно этим принципам); те, для кого великая надежда на жизнь после смерти является раздражающим фактором, просто символом неизвестной величины или же субъектом веры sui generis [особого рода], результатом теологических или медиумических бредней, – должны быть готовы к самому худшему разочарованию, которое может быть уготовано им в будущем. Ибо из глубин темных, мрачных вод материальности, которая со всех сторон скрывает от них горизонты великого потустороннего мира, в эти последние годы нашего века восходит мистическая сила. Не более чем первый тихий шорох, но это сверхчеловеческий шорох – «сверхъестественный» лишь для суеверного и невежественного человека. Дух истины витает ныне над поверхностью темных вод и, разделяя их, заставляет их извергнуть свои духовные сокровища. Дух сей – это сила, которой нельзя ни помешать, ни остановить. Те, кто осознают ее и чувствуют, что это кульминационный момент их спасения, будут подхвачены ею и унесены за пределы иллюзий великого астрального змея. Радость, которую они ощутят, будет столь острой и сильной, что если они мысленно не изолировали себя от своих плотских тел, блаженство пронзит их, подобно острому мечу. Они ощутят не удовольствие, но блаженство, предвкушение знания богов, знания добра и зла, и плодов с древа жизни.