Хмельницкий поспешил удалиться со своим войском, возлагая надежду на московского царя. Действительно, к этому времени между Москвой и Польшей произошел окончательный разрыв. Еще раньше, когда польское войско только выступало в поход, московские послы имели аудиенцию у короля. Они снова указывали на пропуски в титуле царя, требовали казни виновных и еще одного шляхтича, отзывавшегося дурно о царе в Варшаве. Поляки отказали наотрез. Тогда послы заговорили в первый раз о казаках, но заговорили довольно решительно:

“Великий государь, его царское величество, – сказали они, – для православной христианской веры и святых Божиих церквей сделает брату своему, королевскому величеству, таковую поступку, что велит отдать вины людям, которые объявились в прописке в государевом именовании, если король и паны рады успокоят междоусобие с Черкассами, возвратят православным церкви, которые были оборочены под унию, не будут впредь делать никакого притеснения православным и помирятся с ними по Зборовскому договору”.

Поляки ответили, что они решили вести войну с казаками, что ни по Зборовскому, ни по Белоцерковскому договору они мириться не намерены, и предлагали, чтобы московский двор лучше помог им наказать мятежников. Московским послам ничего не оставалось, как прервать переговоры, причем они заявили, что великий государь не будет терпеть такого бесчестия и не станет посылать своих послов к полякам, а будет стоять за свою честь, сколько подаст ему помощи милосердный Бог.

Глава VII. Воссоединение

Неизбежность воссоединения, вытекавшая из общего положения вещей. – Решение земской думы в Москве. – Переяславская рада 8 января 1654 года. – Условия воссоединения. – Несогласия среди казацкой старшины. – Война Москвы с Польшею. – Объявление войны Польше со стороны Швеции. – Разгром Польши. – Независимость по образцу голландцев. – Виленский договор. – Союз с Карлом-Густавом и Ракочи. – Недовольство Москвою и недовольство в Москве. – Преданность Хмельницкого своей основной задаче

Дело объединения Руси близилось к концу. Хмельницкий, как мы знаем, поддерживал постоянные сношения с Москвой и всеми способами старался втянуть ее в свою борьбу с поляками. Для нас неважно в данном случае, желали ли действительно объединения Хмельницкий, казацкая старшина, духовенство и вообще все передовые представители тогдашнего южнорусского общества. Объединение должно было состояться в силу самой необходимости. Хмельницкому не удалось отстоять независимость южнорусского народа, не разрывая государственной связи с Речью Посполитою. Федеративное соединение, как “равных с равными”, оказалось невозможным. Для того чтобы стать “равным” с поляком, южнорусс должен был стать поляком и католиком. Отсюда вытекала историческая необходимость полного разрыва с Речью Посполитой. Образовать независимое государство было немыслимо. Даже если бы Москва и не помешала этому, то Польша, Турция, татары не потерпели бы независимой казацкой республики. Союз с татарами носил, само собою разумеется, временный характер; иного он и иметь не мог; союз этот можно сравнивать с практиковавшимся в некоторых государствах на западе обыкновением нанимать на службу швейцарских или немецких солдат. Добровольное подданство Турции, о котором могли думать отдельные головы, было также невозможно для целого народа, невозможно уже по одному тому, что турки держали знамя ислама, знамя непримиримой вражды с христианством. Итак, оставалась только одна Москва. Только в союзе с нею Украина могла окончательно освободиться от “лядской неволи”, а этого она должна была добиться первым делом и ценою каких бы то ни было жертв. Никто, конечно, не знал тогда, какие именно жертвы придется принести.

Но возвратимся к событиям. В то время, когда поляки шли навстречу Хмельницкому, а Хмельницкий не знал, выручать ли сына или идти биться с поляками, в Москве заседала земская дума, собранная царем для решения вопроса о подданстве войска запорожского. Дума советовала царю принять гетмана со всем войском и со всеми городами и землями под высокую государеву руку и объявить войну Польше и Литве за оскорбление веры и царской чести. На том и порешили. К началу января 1654 года царские уполномоченные во главе с боярином Бутурлиным были уже в Переяславле, а 8 января там происходила общая рада, на которую гетман пригласил всех полковых старшин и много знатнейших казаков. “Теперь, – говорил он пленным полякам, уезжая на раду, – мне кажется, что мы уже навек разлучимся~ Не наша вина, а ваша, а потому жалуйтесь на самих себя~” В Переяславле гетман держал речь перед громадным сборищем народа под открытым небом:

“Панове полковники, есаулы, сотники, все войско запорожское и все православные христиане! – сказал он. – Всем вам известно, как нас Бог освободил из рук врагов, преследующих церковь Божию, озлобляющих все христианство нашего восточного православия, хотящих искоренить нас так, чтобы и имени русского не упоминалось в земле наглей. Всем нам уже это стало несносно, и, видно, нельзя нам жить более без царя. Поэтому мы собрали сегодня раду, явную всему народу, чтобы вы с нами избрали себе государя из четырех, какого захотите: первый царь турецкий, который много раз призывал нас под свою власть, через своих послов; второй – хан крымский; третий – король польский, который и теперь может принять нас в свою милость, если сами захотим; четвертый – царь православный Великой Руси, царь восточный, которого уже шесть лет мы беспрестанно умоляем быть нашим царем и паном. Тут которого хотите, того и избирайте! Царь турецкий – бусурман~ Крымский хан – тоже бусурман~ Об утеснениях от польских панов не надобно вам и сказывать~ А православный царь восточный одного с нами греческого благочестия~ Кроме его царской руки мы не найдем благоспокойнейшего пристанища~”

Рада поддержала гетмана и высказалась в пользу московского царя. Воссоединение состоялось на следующих основаниях, подтвержденных жалованной грамотой Алексея Михайловича. За войском запорожским сохраняются все прежние его права и вольности; в дела его не вмешиваются ни воеводы, ни бояре, ни стольники царские; судится войско своим товарищеским судом: “где три человека казаков, тогда два третьего должны судить”; гетман и старшина избираются вольными голосами; казаки сохраняют все свои права на земле и разные “пожитки”, находившиеся в их владении; состав войска запорожского определяется в 60 тысяч; гетман сохранял за собою право принимать чужеземных послов, но оно ограничивалось: во-первых, гетман должен немедленно извещать государя о своих переговорах; во-вторых, послов, пришедших “с противным государю делом”, он должен задерживать и, в-третьих, с турецким султаном и польским королем без царского указа вовсе не сноситься. Жалованье казаки получают из местных доходов; шляхта, духовенство, города и вообще мирские люди остаются при своих вольностях, какие получили они от великих князей русских и королей польских; пашенные крестьяне будут “должность обыкновенную его царскому величеству отдавать, как и прежде сего”; управление же всеми делами и даже сбор податей в казну остается в руках местных выборных людей; царь посылает своих сборщиков только для приема податей и надзора за правильным поступлением их. Сравнивая эти условия со Зборовским договором, этим максимумом “уступок”, на которые согласились поляки в стеснительных обстоятельствах, мы видим, что народ много выигрывал с переходом под царскую руку. Конечно, это были только письменные бумажные условия, с которыми особенно не церемонились в те времена. Сколько их писалось с поляками, а в результате всякий раз получался несносный для народа шляхетско-католический режим! Гораздо более существенное значение имел тот новый, выработанный Москвою, уклад общественной и государственной жизни, под защиту которого становилась теперь Украина. Древнее вечевое начало, выражавшееся не только в казацких распорядках, но и в шляхетском республиканизме, доходившем временами до анархизма, уступало место московскому самодержавию. Этим, можно сказать, определялась на долгие годы судьба не одной только Украины, но и всего востока Европы. Любопытно, что киевское духовенство во главе с митрополитом Сильвестром Коссовым отказалось принести присягу на верность царю и в продолжение пятидесяти еще лет сохраняло свою независимость. Между казацкой старшиной находились также решительные противники соединения с Москвою, отказавшиеся принести присягу. В числе их мы назовем Сирка, будущего кошевого атамана, и Богуна, известного винницкого полковника. Богун не хотел подчиняться ни московскому царю, ни польскому королю. Преданный казацким традициям, он предпочитал лучше погибнуть в неравной борьбе за свободу, чем идти в новую неволю. Он стал во главе побужан и продолжал войну с поляками. Эти несогласия в среде казацкой старшины стали тотчас же известны панам. Они надеялись привлечь на свою сторону не согласившихся присягать московскому царю. В универсале к русским мещанам и поселянам король говорит: “Дошло до нас, что злобный изменник Хмельницкий запродал вас на вечное мучение царю московскому под нестерпимое ярмо, противное вашей свободе, и принуждает вас присягать против воли этому мучителю; однако между вами нашлось много постоянных в верности, которые, увидя измену мятежника, отступились от него~” и так далее. Но когда польские войска вступили в Украину, то они встретили повсюду такой же ожесточенный отпор со стороны народа, как и раньше.