Еще лучше и полнее определяется нравственная цель масонства одним опытным масоном (см. соч. Лонгинова, стр. 60): “Масонство, – говорит он, – видит во всех людях братьев, которым оно открывает свой храм, чтобы освободить их от предрассудков их родины и религиозных заблуждений их предков, побуждая людей к взаимной любви и помощи. Оно никого не ненавидит и не преследует, и цель его может определиться так: изгладить между людьми предрассудки каст, условных различий происхождения, мнений и национальностей; уничтожить фанатизм и суеверие, искоренить международные вражды и бедствия войны, посредством свободного и мирного прогресса достигнуть закрепления вечного и всеобщего права, на основании которого каждый человек призван к свободному и полному развитию всех своих способностей, споспешествовать всеми силами общему благу и сделать таким образом из всего человеческого рода одно семейство братьев, связанных узами любви, познаний и труда”.

Кроме вышеупомянутых трех степеней в масонстве были степени высшие, число которых менялось сообразно обрядам той или другой системы. Впоследствии число некоторых из них возросло до 33-х и даже до 90. Чрезмерно высокие были по большей части приманкой для людей тщеславных, но полезных ордену своим положением в обществе. В высших степенях занимались алхимией и работами умозрительными по философии и теософии. Если направление ложи было практическим, то тут же производились работы и по так называемому “великому делу”.

Из того, что мы уже сказали, видно, что истинное масонство было очень далеко от каких-либо политических задач. Преследуемые им цели были чисто нравственного свойства, но так как самое понятие о нравственности очень широко и неопределенно, а главное, неопределенны те средства, которые нужны для достижения цели, то неудивительно, что в масонстве произошло разъединение. Оно выразилось в обрядовых отличиях и в некоторых особенностях учения, принятого теми или другими ложами… Кроме того, в орден попало немало людей, которые искали в нем средства для достижения разных политических целей. Таким характером отличались преимущественно ложи французские, например, системы мартинистов, с которыми русские масоны не имели ничего общего. Еще дальше шли германские иллюминаты… Кроме этих систем нельзя не упомянуть еще о розенкрейцерской, в высших степенях которой занимались преимущественно алхимией. Особенного распространения в то время, к которому относится наш рассказ о Новикове, в Европе достигли две системы: “система строгого наблюдения”, или “тамплиерство”, считавшее себя продолжением храмового рыцарства и распространенное преимущественно в Германии, и “циннендорфство”, или “система слабого наблюдения”, основанное Циннендорфом.

Как мы уже говорили, в XVIII веке из-за границы масонство проникло и к нам в Россию. Когда именно оно появилось у нас и кто был основателем его – достоверных известий нет. Иные говорят, что будто бы Петр I привез из-за границы масонский статут; по другим известиям, родоначальником его считают генерала Кейта, родом англичанина, долго служившего в России и в 1747 году уехавшего за границу. В 50-х годах в Петербурге масонами являются некоторые гвардейские офицеры из самых знатных фамилий. Они имели здесь и свою ложу. Вначале масонство не носило у нас серьезного характера. Оно было принято в подражание европейской моде и занимало больше своей таинственностью и внешними обрядами, чем самой сущностью. Тем не менее, и тогда уже наше правительство смотрело на масонов очень недружелюбно и зорко за ними следило, а публика относилась к ним с большим предубеждением: их считали за еретиков, богохульников, преданных Антихристу, считали, что они могут сноситься с нечистой силою и прочее. Более серьезный характер масонство принимает у нас только с 1772 года, когда гроссмейстер английского масонства утвердил известного Ивана Перфильевича Елагина наместным мастером петербургской провинциальной ложи. Елагин, принявший, таким образом, систему английского масонства, учредил несколько подведомственных ему лож в Петербурге и в провинции. Петербургские масонские ложи посещались многими высокопоставленными и выдающимися людьми того времени. Заседания в них велись открыто и могли быть посещаемы всеми масонами вообще, к каким бы ложам они ни принадлежали. Вскоре, однако ж, масонство стало приходить в упадок и принимать совсем новый характер. Так, например, при ложе “Урания” заведено было нечто вроде клуба с карточными играми, попойками и прочим. Конечно, более серьезные масоны были этим недовольны и хотели, преобразовав масонские собрания, повысить их нравственное значение. С этой целью они стали искать новых членов, которые могли быть полезными своей деятельностью. Многие из членов подведомственных Елагину лож были хорошо знакомы с Новиковым и, зная его энергию, ум, благородство и человеколюбие, пожелали привлечь его в свои ряды. Мы уже говорили, в каком тревожном душевном состоянии находился в то время Новиков. Слыша о том, что в орденском братстве следуют возвышенным религиозным целям, он решился вступить в масонство, думая найти в нем опору для борьбы со своими сомнениями. Но он согласился вступить в него, однако, на некоторых условиях: во-первых, он хотел, чтобы от него не требовали при вступлении присяги и дали ему право выйти из братства, если он найдет в устремлениях его что-либо противное своей совести; во-вторых, он пожелал быть принятым прямо в 3-ю степень. Уважение, которое уже сумел внушить к себе Новиков, было столь велико, что его приняли на этих исключительных условиях. Новиков вступил в ложу “Астрея” и ревностно отдался новой для него деятельности. Он не довольствовался посещением только своей ложи, а ходил и в другие, что являлось вполне возможным благодаря публичности масонских заседаний. Скоро он сошелся с самыми замечательными масонами из лож, подведомственных Елагину, как, например, с Я. О. Дубянским, В. В. Чулковым, А. М. Кутузовым, И. П. Тургеневым и другими.

Масонские печати И. П. Тургенева

Наблюдая близко деятельность масонских лож в Петербурге, Новиков, искавший прежде всего истины и разрешения мучивших его сомнений, не удовлетворялся тем, что он в них находил. С одной стороны, ему не нравилась внешняя сторона их: наружный блеск, пышные ужины и пирушки, которыми оканчивались собрания, и прочее. С другой, – он видел много путаницы и разрозненности в их учении. Не тем представлялось ему истинное масонство.

Поэтому он вместе с несколькими более близкими ему членами своей ложи стал искать, нет ли других масонских систем, в которых было бы настоящее масонское учение. Вскоре прослышал он, что есть в Петербурге ложа некоего барона Рейхеля, в которой “хранится” истинное масонство. Новиков и его друзья стали разыскивать Рейхеля, но его не оказалось – он находился в Москве, а в Петербурге был лишь наместник его, Розенберг. Найдя Розенберга, Новиков и его товарищи стали просить его учредить им новую ложу по Рейхелевой системе. Розенберг исполнил их желание и учредил им ложу с тремя первыми, или, как их называли, иоанновскими степенями. Рейхель был последователь “циннендорфской системы”, или системы “слабого наблюдения”. Вскоре и елагинские ложи соединились с рейхелевскими. Но и после перехода в новую систему масонства Новиков не успокоился. Он был человеком искренним, хотел бы отдаться целиком новому учению и найти в нем душевное успокоение, а между тем в масонстве все еще происходили разные перемены. Так, в 1777 году князь Куракин вывез из Швеции новую систему “строгого наблюдения”. В Петербурге открыта была ложа по этой системе, и к ней примкнуло несколько лож Рейхелевой системы. Новиков не знал, кому и чему доверять. Он боялся быть увлеченным хитростью в общество, преследующее какие-нибудь недостойные цели. Все это до такой степени его беспокоило, что однажды, разговаривая с бароном Рейхелем, с которым он познакомился по возвращении последнего из Москвы, Новиков со слезами просил его объяснить ему признаки, по которым истинное масонство можно отличить от ложного. В его представлении масонство было учением, которое путем самопознания и духовного просвещения вело кратчайшим путем к нравственному исправлению. На это Рейхель отвечал ему, что всякое масонство, преследующее политические цели, есть ложное. Истинные масоны не проповедуют равенства и вольности; они не признают того, что масоны могут покоряться страстям и порокам; они не предаются пиршествам и разврату. Главный признак масонства – стремление к самоусовершенствованию на стезях христианского нравоучения. Истинных масонов очень мало; они не вербуют в орден кого попало и скрываются, избегая столкновений с ложными масонами, которых очень много.