Кэмпбелл покачал головой.

— Она не из прислуги мистера Бакхэна или Макнейлов, тут я уверен. И не из дома судьи Элдердайса. Так что она могла явиться только с одной из ближайших плантаций. Хотя это заставляет меня задуматься о том, почему она пришла именно сюда, именно в это место, чтобы совершить столь отчаянный поступок…

Нас с Джейми это тоже заставило задуматься. Чтобы не дать мистеру Кэмпбеллу сделать следующий логический шаг по линии расследования, Джейми снова перебил его:

— Она почти ничего не успела сказать, но упомянула какого-то сержанта. «Расскажите сержанту», вот ее слова. Как вы думаете, кого она могла подразумевать, сэр?

— Ну, я думаю, это вполне может быть какой-нибудь сержант из тех военных, что охраняют королевские пакгаузы. Да, я уверен в этом! — Лицо мистера Кэмпбелла слегка просветлело. — А! Можно не сомневаться, эта женщина была как-то связана с военным ведомством! Уж будьте уверены, это и есть объяснение! Но я все-таки не понимаю, почему она…

— Мистер Кэмпбелл, прошу меня извинить… боюсь, у меня немножко кружится голова, — поспешно сказала я, хватаясь за его рукав. И это не было ложью; я ведь не спала и не ела со вчерашнего дня. В голове у меня просто звенело от жары и вони, и я знала, что должна выглядеть жутко бледной.

— Вы не могли бы проводить мою жену наружу? — попросил Джейми. И показал на кровать и то, что лежало на ней. — Я, пожалуй, мог бы вынести бедняжку отсюда.

— О, умоляю, не беспокойтесь, мистер Фрезер! — возразил мистер Кэмпбелл, уже повернувшийся, чтобы сопровождать меня. — Мой слуга вполне справится с этим делом.

— Но это лесопилка моей тетушки, сэр, так что это дело — мое, — вежливо, но твердо произнес Джейми. — Я сам этим займусь.

Федра ждала нас снаружи, у фургона.

— Я же вам говорила, тут полным-полно привидений, — сказала она, с мрачным удовлетворением оглядывая меня. — Вы вся белая, мэм, как простыня! — Она протянула мне фляжку с вином, приправленным пряностями, и деликатно сморщила нос, когда до нее донесся запах, исходивший от моего платья.

— Вы пахнете еще хуже, чем прошлой ночью, а уж тогда-то вы так выглядели, будто явились со скотобойни. Сядьте-ка вот тут, в тенечке, да выпейте это, чтобы у вас настроение немного получше стало. — Она посмотрела на что-то через мое плечо. Я оглянулась, и увидела, что Кэмпбелл уже стоит в тени кленов у ручья и о чем-то говорит со своим слугой.

— Узнала, кто она, — тут же сообщила Федра, понизив голос. Ее взгляд скользнул в сторону, туда, где толпились маленькие хижины рабов, едва видимые с этой стороны лесопилки.

— Ты уверена? Немного же тебе времени понадобилось. — Я набрала в рот вина и стала перекатывать на языке чудесную влагу, радуясь острому букету, постепенно проникавшему в горло, смывавшему с нёба вкус смерти.

Федра кивнула, ее взгляд вернулся к мужчинам, стоявшим под деревьями.

— Да не больно-то это и трудно было. Прошлась вдоль вон тех домишек, увидела, что одна дверь стоит открытая настежь, а внутри всякое разбросано, как будто кто-то очень торопился и не прибрал все на место. Я нашла учетчика, да и спросила, кто там живет, а он сказал — Полина там живет, только ее сейчас нет, и он не знает, где она. Я спросила, когда она ушла, а он говорит — была на ужине вчера вечером, а утром никто ее не видал. — Федра посмотрела на меня, в ее потемневших глазах светился вопрос. — Вы теперь знаете, что делать-то?

Это был чертовски хороший вопрос, и как раз такой, на который у меня не было даже приблизительного ответа. Я проглотила вино, а вместе с ним и возникшее было чувство паники.

— Все здешние рабы должны были знать, что она куда-то подевалась. Когда же они спохватились бы и начали ее искать? Кто тут вообще отвечает за такие вещи, теперь, когда Бирнес умер?

Федра выразительно пожала одним плечом.

— Ну, кто-нибудь спохватился бы и пошел выяснить. А чье это дело — расспрашивать… — Федра кивнула в сторону лесопилки. Маленькая дверь, ведущая в жилище надсмотрщика, оставалось открытой, и сейчас из нее вышел Джейми, неся на руках нечто, завернутое в одеяло. — Наверное, это его дело.

«Я уже связался с этим».

Он это знал еще до того, как попросил меня устроить диверсию во время обеда. Без официального объявления, без предложения или согласия взять на себя эту роль, он сразу стал частью этого места, он вписался в него, как вписывается в рисунок кусочек сборной картинки. Он уже был хозяином Речной Излучины — хотел он того или нет.

Слуга Кэмпбелла поспешил навстречу Джейми, чтобы помочь; Джейми опустился на одно колено возле желоба лесопилки, и мягко опустил свою ношу на землю. Я вернула Федре фляжку и кивком поблагодарила девушку.

— Ты не достанешь из фургона вещи?

Не сказав ни слова, Федра забралась в фургон и через минуту вернулась, нагруженная тем, что я собрала для этого случая, — там было одеяло, ведро, куча чистых тряпок и большой кувшин с душистыми травами; а я направилась к Джейми.

Он стоял на коленках у ручья и отмывал руки, чуть выше по течению от того места, где лежало тело. Мне же, перед тем, что я собиралась сделать, мыть руки было просто глупо, однако привычка оказалась сильнее меня; я опустилась на колени рядом с Джейми и тоже опустила ладони в воду, позволив прохладной воде смыть с них воспоминания о липкой плоти.

— Я была права, — тихо сказала я. — Ту женщину звали Полиной; она ушла из дома ночью.

Джейми поморщился и резко потер ладони одну о другую, потом быстро оглянулся через плечо. Кэмпбелл теперь стоял возле трупа, и на его лице все еще держалась гримаса легкого отвращения.

Джейми сосредоточенно нахмурился и снова уставился на собственные руки.

— Ну, значит, с этим все ясно, так? — Он наклонился еще немного ниже и плеснул водой себе в лицо, потом с силой встряхнул головой, разбрасывая капли, как собака. После этого кивнул мне и встал, вытирая лицо краем перепачканного пледа. — Разберись с этой малышкой, а, Сасснек?

И решительно зашагал к мистеру Кэмпбеллу, и плед развевался за его плечами.

Ее собственную одежду пришлось выбросить до последней нитки, и не просто выбросить, а предварительно разрезав, потому что иначе все это было просто не снять. Раздетая, она выглядела едва на двадцать. Явно плохо питалась; все ребра выступали отчетливо, руги и ноги были тонкими и бледными, как лишенные коры ветки.

Но при всем при том она была на удивление тяжелой, а поскольку трупное окоченение еще не прошло, то ворочать ее было трудновато. Мы с Федрой пропотели насквозь, пока справились с делом, а мои волосы выбились из узла и прилипли к мокрой шее и к щекам.

Ну, по крайней мере, из-за того, что труд был слишком тяжек, мы не разговаривали, и я осталась наедине со своими мыслями. Но мысли эти никак нельзя было назвать спокойными.

Если некая женщина пытается «скинуть ребенка», по выражению Джейми, то она, скорее всего, сделает это в своем собственном жилище, в своей собственной кровати, — если займется этим сама. И только по одной-единственной причине женщина могла уйти куда-то подальше, в некое тайное убежище: по той причине, что там ждал ее некто, предложивший ей свои услуги в этом деле… некто, кто не мог открыто явиться в ее дом.

Мы должны поискать среди рабов, приписанных к лесопилке, сказала я Джейми, — поискать некую женщину, которая слывет повитухой, о которой другие женщины говорят шепотом, рекомендуя друг другу обратиться к ней.

Но то, что я оказалась права, не доставило мне ни малейшего удовлетворения. Специалистка по абортам ускользнула от нас, испугавшись, что умирающая успела сказать нам, кто стал причиной ее смерти. Но если бы она осталась и промолчала, Фархард Кэмпбелл вполне мог поверить моим словам о том, что женщина, должно быть, сделала это сама, — вряд ли ему удалось бы доказать обратное. Но когда кто-то бы обнаружил, что рабыня по имени Полина сбежала, — а это, само собой, вскоре обнаружилось бы, — то за ней пустятся в погоню… Ее поймают и допросят, и все это дело, без сомнения, выплывет наружу. А потом что?