– Он сделал вам предложение? – (Крессида кивнула.) – А потом что?

– Он сказал, что, поскольку мы помолвлены, то можем встречаться чаще. Наедине. Я приходила к ним каждый день для занятий французским с его младшими сестрами, так что это было не трудно осуществить. А после урока Эндрю провожал меня домой. Он целовал меня. Мне это не очень нравилось, а он говорил, что я слишком щепетильна, но после свадьбы он меня вышколит. И вот тогда я задумалась, действительно ли хочу выходить за него, и стала его избегать. Я думала, он меня забудет.

– Он говорил о браке в ту ночь, когда пришел к вам в дом?

– Он сказал, что его мать отказывается дать согласие и ему придется уговаривать ее. Что он хочет меня и что, если я буду в положении… если у него должен будет появиться наследник, то она смирится…

– Что?! – взревел Джек и так крепко обхватил Крессиду, что ей показалось будто ее сжали железные тиски.

– Я возмутилась и поняла, что он меня дурачил. Я отказалась, а он… он… – Продолжать не было сил.

От ее сдавленного шепота у Джека застыла кровь в жилах. То, что он услышал от доктора Брамли, привело его в ярость. Но это! Эндрю Фэрбриджу не жить! Стараясь обуздать свой гнев, он сделал глубокий вдох и почувствовал запах розовой воды. Это пахли волосы Крессиды, и ему захотелось прижаться щекой к ее шелковистым волосам, на которых звездочками блестели снежинки. Он легонько коснулся губами ее макушки и услыхал всхлип.

– Когда папа узнал, что… что лорд Фэрбридж говорил со мной о браке, то отправился прямо к нему с требованием жениться на мне… – сказала Крессида.

– Остальное я знаю, – прервал ее Джек, чтобы избавить от повторения столь болезненной истории. – Ваш отец принимает настойку опия и случайно положил в карман табакерку. Это увидел дворецкий, и леди Фэрбридж поставила его перед выбором: либо суд, либо отказ от своих требований.

Наступило молчание. Наконец Крессида вымолвила:

– Да. Так оно и было.

По ее тону Джек понял – она что-то утаивает.

– Что еще?

– Н… ничего.

– Скажите, милая моя. – Нежное обращение вырвалось у него само собой.

Она вздрогнула и тихо ответила:

– Оказалось, что Эндрю я не нужна. Чтобы заставить папу отказаться от прихода, он хотел погубить меня.

– Что?!

– Он снова пришел ко мне спустя два дня. Тогда уже все жители деревни знали, что случилось. Я… не могла выйти из дома… меня оскорбляли. Вот почему… письмо, которое папа написал вам, так и не было отправлено. Сама я сделать это не могла, а он забыл. Когда пришел Фэрбридж, папа отдыхал…

– Что произошло? – Джек не узнал собственный голос.

– Фэрбридж велел передать отцу, что он должен отказаться от прихода… что мое поведение… и то, что отец украл… – Крессида всхлипнула. – Потом выяснилось, что его младший брат недавно был посвящен в сан и семья искала для него место. Я же сыграла им на руку. Он предложил мне стать его любовницей. Я так разозлилась, что схватила кочергу и…

– Ударила его, – закончил Джек.

– Не совсем так. Он ее перехватил, но кочерга была горячей.

Джек представил, как Крессида отбивается от негодяя раскаленной кочергой, и почувствовал хотя бы небольшое удовлетворение. Но если она отказалась стать любовницей Фэрбриджа, тогда почему?..

– Прошлой ночью, – произнес он, старательно подбирая слова, – когда я потребовал от вас… Черт! Крессида, мне ведь вы не отказали!

– Дело касалось папиной судьбы, и вы очень разгневались.

– Я повел себя не лучше Фэрбриджа, но, клянусь, я никогда бы не осуществил ни одной угрозы. Просто… – Сейчас не время и не место для такого разговора. Ей необходимо согреться, поесть и поспать, а ему нужно собраться с мыслями. – Главное, что вы в безопасности. Завтра мы все обсудим, а сейчас приедем домой, перевяжем вам ногу и вы сможете лечь спать.

Она в ответ лишь кивнула, и они оба замолчали. Тишину нарушали только хлюпанье подков да фырканье Перикла, когда ему на нос падали снежинки. Джек крепче прижал к себе Крессиду. Ее тело обмякло, и он понял, что она заснула.

Первое, что он сделает, вернувшись, – сожжет проклятую рекомендацию, которую написала Мэг. Будущей миссис Джонатан Гамильтон не пристало наниматься в гувернантки.

Глава одиннадцатая

– Нет.

– Черт возьми, Крессида! Я хочу, чтобы вы стали моей женой, а не любовницей!

Она, не дрогнув, смотрела на него, упрямо задрав подбородок и сжав губы.

– Нет. Я не выйду за вас замуж.

Джек выругался, но про себя. Он не мог понять ее отказа. Как же защитить ее и сделать счастливой, если она не выйдет за него? Фэрбридж запятнал репутацию девушки, спасти которую может только удачный брак. Если она станет его женой, то злые языки ее не достанут.

– Кресс, это единственный способ сберечь вас.

– Почему вы хотите сберечь меня?

– То есть как почему? – Джек растерялся. Неужели она не понимает? – Я-то думал, что это очевидно.

– Боюсь, что нет, сэр.

Он сжал кулаки. Сэр! Она держит его на расстоянии!

– Видите ли, – продолжала Крессида, – я не понимаю, почему вы считаете, что я нуждаюсь в защите и почему защищать меня должны вы.

Спокойно! – приказал себе Джек.

– Душечка, Фэрбридж вас не погубил, но уж точно испортил репутацию. Ваше доброе имя опорочено. Высшее общество наверняка уже знает эту историю. Вы не найдете место гувернантки.

Крессида побледнела.

– Понятно. А почему защищать меня должны вы?

Это был хитрый вопрос.

– Мое поведение по отношению к вам было отвратительным. Я вас оскорбил, дважды предлагая стать моей любовницей… – Джек заскрежетал зубами. Сейчас не стоит объяснять свою ошеломляющую страсть. Она наверняка с подозрением это воспримет. Что касается любви, то он не представляет, как найти убедительные слова, но все же постарается. – Крессида, вы – член моей семьи. Наши отцы дружили. Чувство долга требует, чтобы я сделал вам предложение. И вы должны знать, что… небезразличны мне. Мы отлично уживемся.

Вот! Он произнес то, что хотел! В какой-то мере…

Крессида вздрогнула. Она все поняла и пришла в отчаяние. Это дело его чести, и не более того. Он добр и благороден. Чего еще желать? Но она слишком сильно его любит, чтобы позволить жертвовать собой.

Проглотив подступившие слезы, она ответила:

– Вы выполнили свой долг, сэр. Однако, поскольку моя репутация пострадала до нашей с вами встречи и обстоятельства этой истории не имеют к вам ни малейшего отношения, то…

Брань, вырвавшаяся у Джека, привела ее в ужас, который она не смогла скрыть. Он покраснел.

– Прошу прощения, Крессида. Но то, что вы заявили, абсолютная… – Он вовремя спохватился. – Сущий вздор.

– Нет, не вздор.

– Душечка…

– Нет! Я не согласна! Я… я не могу!

Крессида в отчаянии сжала кулачки. Против его нежности она беспомощна. Доброту и благородство она еще в состоянии выдержать, но не нежность. Ее решимость может рухнуть, и дело кончится тем, что она разрыдается в его объятиях и признается в любви. И тогда он ее ни за что не отпустит, так как почувствует себя вдвойне обязанным. Но она не может заманить Джека в ловушку его же собственной порядочности.

– Пожалуйста, Джек, больше не просите меня. Я не вынесу.

От этих слов, произнесенных шепотом, у него чуть не разорвалось сердце. Обойдя стол, он поднял Крессиду на ноги. Желание поцеловать ее было так же велико, как необходимость дышать. Джек закрыл глаза, изо всех сил стараясь справиться с наваждением. Ее нужно утешить и поэтому вместо того, чтобы заключить Крессиду в пылкие объятия, он осторожно прижал ее к себе, коснувшись щекой волос и гладя по голове. Затем потянул ленту и распустил волосы. Рука утонула в прохладных, шелковистых прядях.

Вначале она напряглась, затем, охнув, прильнула к нему. Джек твердил себе, что вот сию минуту он ее отпустит, но Крессида так уютно устроилась в его руках, доверчиво прижавшись теплой, мягкой грудью. На этот раз он ее не испугает и не будет торопиться. По крайней мере до того, как испросит у ее отца согласия на их брак.