Рабочие укоризненно смотрели на нее, когда она, пряча лицо, торопливо пробиралась к выходу, а Янис был готов сгореть от стыда.

— Почему ты отказалась? — возмущенно спросил он, вернувшись домой. — Неужели ты не понимаешь, что обидела народ? Нельзя думать только о себе. Мы со всех сторон окружены врагами. Рабочие должны сплотиться, чтобы отстоять и укрепить Советскую власть!

Он сурово посмотрел на Лилию. Она побледнела. Но в ее глазах вдруг промелькнуло странное, удовлетворенное и даже счастливое выражение. Мать вышла в кухню. Оттуда послышался ее негромкий голос:

— Может, ты и прав, сынок, только ведь на всякой работе нужно приносить пользу. А какая же польза будет от меня в завкоме, если я не умею убеждать людей и тем более вести их за собой? Но рассуждаешь ты как настоящий рабочий. И это мне очень нравится.

…В мае 1941 года завком выдал Лилии бесплатную путевку в заводской санаторий в Кемери, на Рижском взморье. Раньше в этом санатории лечились богачи, а простых людей даже близко не подпускали. Рабочие, побывавшие там, с восторгом рассказывали об огромных, светлых палатах, чудесном сосновом лесу, добрых и вежливых врачах. Санаторий сразу стал пользоваться большой популярностью. В Кемери приезжали больные из Москвы и Ленинграда, из других республик. Янис с удовольствием поехал бы вместе с матерью, но Скроманис ушел в отпуск, и Яну поручили его заменить. Впервые он стал работать не учеником, а клепальщиком. Это, конечно, было поважнее, чем отдых на Рижском взморье.

…Садясь в поезд, мать крепко поцеловала Яниса и внезапно расплакалась у него на плече. Изумившись, он растерянно обнял ее и спросил:

— Что с тобой? Ты ведь уезжаешь совсем недалеко.

— Да, да, — с трудом произнесла Лилия и, не оглядываясь, скрылась в вагоне.

Ничего особенного, кажется, не произошло, но Янис почему-то никак не мог забыть заплаканные глаза матери. Ее внезапное и необъяснимое горе вселило в него безотчетную тревогу.

Через неделю он уже не находил себе места от беспокойства, которое сам не мог, да и не пытался объяснить. У него окрепло ощущение грозившей Лилии неведомой опасности. «Наверно, она тяжело больна и скрывает от меня! Поеду к ней!» — неожиданно решил он и, попросив у начальника цеха отпуск на три дня, рано утром первым поездом отправился в Кемери.

Он никогда не бывал здесь раньше, и маленький красивый поселок, утопающий в густом хвойном лесу, покорил его С первого взгляда. Дежурная в белом халате показала ему отдельный маленький коттедж, где жила Лилия. Было еще очень рано: семь часов утра. «Наверно, она спит», — решил Янис, но ждать не стал. От нетерпения у него беспокойно билось сердце. Улыбаясь, он взбежал на крыльцо и постучал. Через некоторое время послышались знакомые быстрые шаги:

— Кто там?

— Это я! — радостно крикнул Ян. — Открывай!

Наступила тишина. Дверь оставалась запертой. Немного погодя мать сказала:

— Я сейчас…

«Ей нужно одеться», — подумал Янис, спустился с крыльца и сел на небольшой чемоданчик, где лежали чистая рубашка, полотенце и плавки. Сезон был еще не купальный, но май в этом году выдался необыкновенно теплый и пляжи не пустовали…

На окне коттеджа трепетала от ветра ситцевая голубая занавеска. На мгновенье она распахнулась, и Янис заметил в комнате какого-то высокого мужчину, завязывавшего перед зеркалом галстук. Видение было настолько мимолетным, что Янис, пожалуй, не поверил бы глазам, если бы не рассмотрел даже цвет галстука: белый в черную полосочку. Он сразу вспомнил про белобрысого незнакомца, не захотевшего жениться на матери, и почувствовал разочарование и обиду. Янис примчался сюда, тревожась о Лилии, очертя голову, а она…

Дверь открылась. Лилия бросилась к сыну, обняла его.

Ян ощутил, как гулко бьется ее сердце, и грустно вздохнул. Испугалась!

— Пойдем! — сказала Лилия. — Я сведу тебя к морю и покажу санаторий. На сколько дней ты приехал?

«Конечно! — понял Ян. — Гостю ведь нужно уйти!»

Он пожалел, что затеял эту поездку.

На безоблачном небе ярко сияло солнце. Белый песок сверкал так, что было больно глазам. Точно такие же песок и море были в Юрмале, куда Янис вместе с Лилией ездили каждое воскресенье много лет назад. И по-прежнему между ним и матерью стоял третий человек, о котором Яну почему-то не полагалось даже знать… Он горько усмехнулся и покосился на Лилию. Его поразило лицо матери. Это было лицо беззаботной, счастливой женщины, ничуть не похожей на ту, которая недавно стояла на вокзале, обливаясь слезами. Эта перемена изумила Яниса, пожалуй, еще больше, чем незнакомец, промелькнувший в глубине комнаты. «Может, они все-таки решили пожениться?»

— Ты выкупайся, а я схожу поговорю о тебе с директором санатория, — сказала Лилия. — Наверно, можно будет взять курсовку на три дня, а поселишься ты где-нибудь поблизости. Тут многие так делают.

Янису было все равно. Он надел в кабине плавки и бросился в холодную воду. Часа через два мать пришла за ним, сообщила, что курсовку она уже купила, и позвала обедать.

В большом зале с лепным потолком и зеркалами на стенах за столиками под накрахмаленными скатертями сидели слесари и чернорабочие, уборщицы и конторские служащие. Все они были одеты, как дачники, и выглядели настоящими господами.

После сытного обеда Яниса сморило, и Лилия отвела его в коттедж, предложив отдохнуть.

— А я пока схожу сниму для тебя комнату, — сказала Лилия.

В комнате слегка пахло табаком. Янис разделся, укрылся теплым пушистым одеялом и уснул. Ему приснился необыкновенный сон. Он увидел Лилию рядом с белобрысым мужчиной. Мать, плача, спрашивала: «Ну почему, почему мы не можем даже этого?» Белобрысый, пожимая плечами, отвечал: «Ты всегда сама говорила, что так надо!» Лилия перестала плакать и после долгого молчания прошептала: «Я устала, дорогой. Я так устала! Раньше я хоть знала для чего, и не позволяла себе распускаться. А теперь? Иногда мне кажется, что все потеряло смысл и только даром проходят годы! Не дни, не месяцы, а годы! Целая жизнь!» Мужчина, вздохнув, сказал: «Не мне давать тебе советы, но ты сама понимаешь, что не права. Я горжусь тобой. Я обязательно дождусь тебя! Слышишь?»

Ян открыл глаза. В комнате было темно. За окном заскрипел гравий. Янис вскочил и распахнул дверь. На крыльце он увидел Лилию.

— Ты проспал до вечера, — сказала она. — Идем ужинать, а потом я отведу тебя к одной женщине, которая согласилась пустить тебя на три дня.

— Один день уже прошел, — ответил Ян.

Ночью ему не спалось. Маленькая веранда, где стояла раскладушка, выходила прямо на пляж, и Янис почти до рассвета просидел у большого, во всю стену окна, любуясь серебристой лунной дорожкой, протянувшейся по морю, и пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Но ни о чем не хотелось думать.

На другой день после завтрака мать исчезла. Вышла из-за стола и пропала. Янис поискал ее на волейбольной площадке, на теннисном корте и на пляже, но не нашел, и тогда ему стало ясно, что она нарочно убежала от него, чтобы побыть немного со своим дружком.

«Я ведь только на три дня приехал!» — с болью подумал он.

За ужином Ян не решился ничего сказать, но вечером Лилия снова куда-то ушла, и он, оскорбленный до глубины души, поплелся спать.

Утром, взбунтовавшись, Янис решительно спросил:

— Ты сейчас куда?

— Еще не знаю, — ответила Лилия, пряча глаза.

— Пойдем на пляж.

— Что-то не хочется. К тому же собирается дождь.

На небе не было ни облачка. «Ну погоди!» — ревниво подумал Янис. Заметив, что мать направилась в парк, он украдкой последовал за ней. Пора было, наконец, познакомиться с этим белобрысым! Лилия, однако, быстро увидела его и остановилась. Янис медленно приблизился, испытывая досаду и в то же время неловкость. Что ни говори, подглядывать было некрасиво.

— Давай посидим, — вздохнув, предложила Лилия.

Опустились на теплую скамейку.

— Ты, наверно, сердишься на меня? — спросила мать дрогнувшим голосом. — Но, возможно, я смогу кое-что объяснить… Видишь ли, скоро мой отпуск окончится, и мы опять все время будем вместе…