Реальный ход событий

Нацисты так и не смогли получить атомную бомбу. Может быть, у них ничего не вышло из-за того, что профессору Гейзенбергу не хватало таланта и вдохновения, чтобы совершить необходимый прорыв в науке и технике, такой, какой был совершен учеными союзников. А может, он просто был против того, чтобы Гитлер получил это ужасное оружие и намеренно затягивал работу, объясняя Шпееру и всем остальным, что подобного оружия «не может быть». Теперь никто не сможет утверждать наверняка, что было на самом деле, но можно нисколько не сомневаться: имей нацисты атомную бомбу, они наверняка бы применили ее. Я сделал вполне допустимое предположение, будто бы Гитлер нанес ядерный удар по Лондону и Москве. Помня о злонамеренном и преступном обстреле гражданского населения Лондона, Антверпена и Брюсселя тысячами ракет Фау-1 и Фау-2, наведенных по принципу «куда упадет, туда и ладно», мне трудно себе представить, чтобы Гитлер мог упустить возможность сотворить еще большее зло. Интересно отметить, что, судя по всему, фашисты в гораздо большей степени были уверены в том, что они находятся близко к обладанию атомной бомбой, чем об этом думает большинство историков: в конце Второй мировой войны в Чехословакии был обнаружен вариант бомбардировщика Не-177, специально приспособленный для того, чтобы нести под своим фюзеляжем атомную бомбу, габариты которой были слишком велики, чтобы разместить ее в корпусе самолета.

Сюжет о том, как Гиммлер взял под свой контроль ход работ по реализации атомного проекта, построен на базе действительно имевшей место концентрации в руках у Гиммлера всей полноты власти над работами по созданию ракет, проводившимися в Пенемюнде.[185] Так же, как и в этом повествовании, Гиммлер и его СС обеспечивали первоочередное финансирование и материально-техническое обеспечение работ по Проекту А-4 (Фау-2); так же, как и в этом повествовании, для сооружения ракет они широко использовали рабский труд в нечеловеческих условиях и под огнем массированных воздушных налетов союзников, специально предпринимавшихся с целью остановить производство этого вида оружия.

Коль скоро работы Гейзенберга и его команды были признаны работами первостепенной важности и получили полную поддержку, то теоретически атомную бомбу можно было построить за 22 месяца. Немецкая армия захватила в Бельгии запас урана, вывезенный ею из Конго, и благодаря этому, а также благодаря урану из рудников в Чехии создатели бомбы получили в свое распоряжение огромное количество самого важного исходного сырья. Так же теоретически допустим перенос сроков в календарном плане процесса разработки американской атомной бомбы от действительно имевшего место первого испытания ядерной установки в июле 1945 года на полигоне Аламогордо, штат Нью-Мексико, на атомную бомбардировку Берлина в ноябре 1944 года. Дело в том, что ряд задержек был вызван ошибками в процессе отделения изотопа урана U-235 от его более часто встречающегося собрата — урана U-238. Значительное количество делящегося материала было потеряно из-за ошибочного применения для этой цели калютрона, установленного в Оук Ридже. Если бы не та потеря вещества, атомная бомба могла бы быть готова на несколько месяцев раньше. Кроме того, антигуманистическая направленность выполняемой ими работы время от времени тревожила и тех ученых, которые работали под руководством Оппенгеймера. Точно так же время, которое было затрачено на сложные приготовления к первому испытанию в Аламогордо (с такими дополнениями, как, например, гигантский и в конце концов так и не использованный стальной контейнер для размещения заряда, получивший название «Джумбо»), вместо этого могло бы быть использовано для подготовки к нанесению ядерного удара по Берлину. Ну и последнее, но не менее важное. Если бы разведка и в самом деле подтвердила, что в 1942 году немцы добились определенных успехов в своем намерении создать атомную бомбу, работы по Манхэттенскому проекту начались бы раньше, и поиски оптимального решения поставленной задачи проводились бы гораздо более настойчиво и с такой высокой интенсивностью, на какую только способен человек.

Еще одна интересная мысль. Если бы Гитлер не был так неистов в своем антисемитизме, если бы он не уничтожил и не изгнал всех тех евреев, что жили в его стране, он мог бы привлечь к себе на службу гораздо больше самых лучших физиков мира, например тех, кто добился успеха в работе над проектом «Манхэттен».

Библиография

Bernstein, Jeremy, Hitler's Uranium Club. American Institute of Physics Press, Woodbury, New York, 1996.

Dornberger, Walther, V-2. Viking Press, New York, 1954.

Eisenhower, Dwight David, Eisenhower's Own Story. Arco Publishing, New York, 1946.

Gunston, Bill, Bombers. Grosset & Dunlap, New York, 1978.

Irving, David, The German Atomic Bomb, The History of Nuclear Research in Nazi Germany. Simon and Schuster, New York, 1976.

Jackson, Robert, Unexplained Mysteries of World War II. Smithmark, New York, 1967.

Moore, Mike, The Incident at Stagg Field, The Bulletin of Atomic Scientists, www.bullatomsci.org/issues/1992/d92.moore.html; Mosley, Leonard, The Battle of Britain. Time-Life Books, Alexandria VA, 1977.

Powers, Thomas, Heisenberg's War. Alfred A. Knopf, New York, 199. Rhodes, Richard, The Making of the Atomic Bomb. Simon and Schuster, New York, 1986.

Weather Factors in Combat Bombardment Operations in the European Theater. US Strategic Bombing Survey (Restricted). US Department of Defense Military Analysis Division, 1945.

Глава 10

Роммель против Жукова: решение вопроса на Восточном фронте, 1944–1945 годы

Питер Дж. Цаурас

Дахау, 2 июля 1944 года

Роммеля тошнило. Опершись о стену барака, он извергал содержимое своего желудка до тех пор, пока оттуда не пошла одна только желто-зеленая желчь. Окружавшие его офицеры штаба оцепенело молчали, и за исключением тех, кто переживал то же, что и Роммель, лица их заливала мертвенная бледность.

Фельдмаршал выпрямился, вытер губы, испачканные рвотной массой, и перевел взгляд на стоявшего позади него коменданта-эсэсовца, побледневшего настолько, что он стал похож на призрак. В глазах Роммеля полыхал огонь, и он содрогался от гнева. Он вытащил из кобуры пистолет и не сходя с места пристрелил эсэсовца.

— Я не верил вам, Штауффенберг. Господи, помилуй! Господи, помилуй нас всех!

Одноглазый и однорукий полковник являлся признанным героем, свидетельством чему служили страшные раны, полученные им на Восточном фронте. Он также был патриотом и благочестивым христианином, и оба эти свойства натуры полковника привели его к готовности пожертвовать всем и принять участие в успешном заговоре с целью убить антихриста Гитлера. Хотя не на него была возложена основная, почти самоубийственная задача исходного плана уничтожения диктатора, ему было поручено обеспечение жизненно важной связи между генерал-майором Гансом Шпейделем, начальником штаба Роммеля, и заговорщиками в Берлине. Штауффенберг настоял на том, чтобы Роммель, который летел в Берлин после победы в Нормандии, сделал остановку в этом месте. Чтобы спасти Германию от волны красных, накатывавшихся на нее с востока, нужно было немедленно решать тысячи проблем. И тем не менее самая важная из них встала перед ними во всей своей безобразной непосредственности.

— Господин генерал-фельдмаршал, мы должны позаботиться о тех, кто смог выжить, — сказал Штауффенберг.

Груды истощенных тел, зловоние, исходившее от бараков, и, что было хуже всего, кошмарно едкий чад, от которого было невозможно дышать и который исходил от громадных печей, выбрасывавших в небо клубы густого и жирного черного дыма, — все кричало о том, что любая помощь здесь бессильна, а также о том, что искупление невозможно. И все же простые слова Штауффенберга помогли Роммелю найти необходимое и верное решение. «Да», — сказал он и повернулся к командиру расквартированного поблизости учебного отряда, которого распорядился привести Штауффенберг.