Под елями дремучими

От глаз людских укрытая,

Стоит изба, могучими

Ногами в землю врытая.

Когда-то основательно

Хозяин дом срубил.

Иван взглянул внимательно,

Идею оценил….

Затем сказал задумчиво:

«…Так здесь живёт старушечка…, —

И стал избу раскручивать, —

А ну, изба-избушечка,

Встань так, как мною велено:

К тайге — своей спиной

Ко мне, Ивану, — передом,

Да дверку приоткрой!»

И тут сова ушастая

Под крышей гулко крикнула,

Изба, устав стоймя стоять,

Протяжно громко скрипнула,

Присела, чуть подпрыгнула

(У древней много ль сил?)

Ногой куриной дрыгнула

И встала, как просил.

Царевич поднимается.

Скрипят перила старые.

Едва ли не ломаются

Ступени обветшалые.

И, словно в устрашение,

В лесу раздался вой.

Заходит в помещение

Иван, ну сам не свой.

Навстречу — бабка в валенках.

Свирепо глазом зыркает.

Вся сгорблена, рост — маленький.

Кряхтит да злобно фыркает.

Одна нога волочится.

Своей клюкой трясёт.

Ивану сгинуть хочется.

Она ж ему орёт:

— Ты как посмел отважиться

Моей избой командовать?

А ну, хорош куражиться

И начинай докладывать,

Что ты за человечишка?

Зачем пришёл в тайгу?

— Зовут Иван-Царевичем,

Ищу Бабу-Ягу.

— Искал бы ты сокровище,

Любитель приключения, —

Сражался бы с чудовищем.

Но, ради исключения

Скажу тебе, что я, и есть,

Как раз Баба-Яга.

Хотела, было, тебя съесть,

Да поживи пока.

И что же ты тут делаешь

В глуши, людьми заброшенной?

Я здесь, быть может, ведаешь,

Питаюся прохожими.

А ты, смотрю, не шуганный,

Али не хочешь жить?

Ну, что молчишь, как пугало?

— Да что здесь говорить?

Не смог жену любимую

Сберечь в своей поспешности.

Сжёг шкуру лягушиную, —

Лишился женской нежности.

Ищу совета верного,

Пришёл к тебе. Ответь,

Как отыскать Бессмертного?

И можно ль одолеть?

— История знакомая….

Но, всё ж, не всё потеряно.

Когда любовь весомая,

То трудностей — не меряно.

Кощей — не бабка старая.

В бою не победишь.

А у тебя кровь — алая,

Прольёшь, того глядишь.

Тебе в таком сражении

Не обойтись без хитрости

(В военном отношении).

Кощею душу вытрясти

И дьявольским старанием

Нельзя, как ни желай….

Делюсь секретным знанием,

А ты — запоминай.

Там, где морскими волнами

Крутые скалы точатся,

А воздух полон стонами,

Где все дороги сходятся

И все пути кончаются,

Стоит высокий дуб.

В его ветвях качается

Окованный сундук.

Сундук тот не простой.

Сокровищ в нём не значится, —

В ларце сидит косой,

А в зайце утка прячется.

Яйцо в ней сокровенное,

В яйце том есть игла.

В игле же, — смерть мгновенная

Владыки тьмы и зла.

— За это откровение

Век буду в благодарности.

Твоё предупреждение, —

Защита от опасности….

Я в поисках умаялся,

Мне бы поесть чуть-чуть…

Иван поел, откланялся,

И свой продолжил путь.

Идёт Иван вдоль берега,

Одной травой питается,

Полсотни вёрст отмерено…

Вдруг щука попадается.

Лежит, едва шевелится

У моря на песке.

Жизнь в рыбе еле теплится,

Висит на волоске.

Разинув пасть зубастую,

Взмолилась щука бедная:

— Я в этих водах царствую,

Я — матерь многодетная.

Спаси щурятам маменьку,

Не за себя молюсь,

За деток своих маленьких.

Когда-нибудь сгожусь.

— Ну, что же, будь по-твоему, —

Иван, вздохнув, ответил ей

И отпускает вольную

Владычицу озёр-морей.

А та поклон отвесила

Да скрылась под водой.

«Жить впроголодь не весело,

Но это не впервой», —

С такой несытной мыслию

Иван пошёл охотиться.

«В степи добычу выслежу.

Там много дичи водится».

Кивнул, от предвкушения,

И приготовил лук.

Взойдя на возвышение,

Выходит он на луг…

И видит: среди зелени,

Неспешно, вперевалочку,

Идёт-шагает селезень,

Выгуливает самочку

Со всем утиным выводком.

Иван хоть голодал,

Но всё же не был выродком

И лук не подымал.