Там же. Стр. 407—408.

Отдых удался.

Дмитрия же Владимировича даже такие неслыханные по советским, и не только советским, меркам условия не удовлетворили. До конца жизни сохраненная прелесть Евгении Владимировны не работала в том направлении, на котором обычно используется женская прелесть.

«Вскоре, получив от завода комнату, он ушел от нас».

Там же. Стр. 408.

Как говорится, ни Пильняк, ни Фейхтвангер бы так не поступили.

Плотоядная семейственность

«…могут быть последствия».

«Последствием» Пастернак в конце жизни назвал своего сына, стоившего ему как минимум двадцати лет жизни – изнурительных трудов по обеспечению его царственного младенчества; разъедающей тоски по разглаживанию неуклонно и рассчитанно раскапываемой мамой ямы, заполненной страданиями будто бы безотцовского детства; денег – ему казалось, что так нагляднее, оказалось – это только раздражало; лямки родительской внимательности к духовным запросам бездельного, беспомощного и умеющего поставить себя перед отцом сына.

«Ибо <> враги человеку домашние его».

Евангелие от Матфея. 10:36.

Был ли так уж чадолюбив Борис Пастернак? Про уже родившегося от совсем недавно любимой Зины Ленечку сообщает родителям, что рождению его не помешало только существование уголовной ответственности за аборт. Если бы дело подлежало только административному, например, праву или, лучше всего, совести – след любви Бориса Леонидовича и Зинаиды Николаевны в этом мире был бы гораздо менее материален.

Он и ушел, особенно не задержавшись.

Определение Пастернака – «человек, у которого большая семья», так про него пишут и в литературоведческих трудах: «был на поприще перевода халтурщиком. Гениальным, но халтурщиком. Кормил большую семью».

ТОПОРОВ В.Л. Жесткая ротация. Стр. 214.

Несколько небольших семей, объединившихся (объединенных и согласившихся) в одну большую. Потому что формально его семью составляли он да Зина, да сын их Ленечка. Был Зинин сын Стасик. Адик – умер. Но, опять же

формально (Зина была формальна, Борис был щедр и немелочен), Стасик был сыном еще одного многосемейного отца. «В Переделкино мы note 13 перевезли свой «разбитый»рояль, и Стасик на нем занимался. Как-то Борис Леонидович сказал, что рояль необходимо заменить, так как Стасик уже созревший пианист и должен иметь хороший инструмент. Рояль поехала покупать Зинаида Николаевна, а для консультации с ней поехал Генрих Густавович. У нее не хватило денег, и она взяла их у Генриха Густавовича, считая, что он тоже должен в этом участвовать. Я не помню Бориса Леонидовича таким рассерженным, как тогда, когда он узнал об этом».

Воспоминания о Борисе Пастернаке. Сост. Е.В. Пастернак,

М.И. Фейнберг. Стр.551.

Сильно, в разы увеличивала «семью» поддерживаемая Пастернаком формация в виде старшего сына (что бывает, но до определенного все-таки возраста, неопределенно-малого, а чаще всего такой ребенок «рассасывается», как рассасывается второй плод в изначально многоплодной беременности – что в реальности гораздо реже заканчивается рождением действительно двойни). Феномен же «милого друга Жени» не встречается никогда. Исключения подтверждают правило. У Ольги же Всеволодовны Ивинской были двое детей от самоубийствами и смертельными болезнями мужей окончившихся браков (или не от мужей – ее дети щеголяли и такими намеками), мать с мужем (молодожены и они, чтобы добавить нестандартности к конфигурации «семьи»), бесконечные аборты, выкидыши, мертвые дети и пр. Кормить нужно всех, кроме несчастных нерожденных детей… «А я избалована и без денег мне неприятно».

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 492.

Это Женя.

«В этот день мы встретились в „Гослитиздате“, где Боря должен был получить деньги».

ИВИНСКАЯ О.В. Годы с Борисом Пастернаком.

В плену времени. Стр. 103.

У Ивинской они так часто «получают деньги», что это не может быть только ее памятливостью (и напоминанием непонятливым), что все его денежные дела были ЕЕ рутиной и необсуждаемо подконтрольной областью, но что и он для простоты скрупулезно отслеживал, чтобы никакие денежные поступления не проскользнули мимо ока Ольги – так ему было проще. «…ей нужно что бы то ни было на земле меньше, чем сама она нужна земле». Это уже – Зина, так хотел Пастернак писать Райнеру Марии Рильке о Зине, и пусть это не касается сумм его ежемесячных выдач жене, но для чего-то написалась именно эта фраза. Наверное, Зине просто было выдано сразу столько (Борисом и еще кем-то), что ей действительно ничего уже было не нужно. Мы здесь судим Пастернака. Семья действительно была большая, приходилось работать, «ВЫГОНЯЯ (по собственному признанию) до восьмисот строк в день. Переводил как бог на душу положит – порой вдохновенно, порой чудовищно».

ТОПОРОВ В.Л. Жесткая ротация. Стр. 214.

Каждый мужчина теоретически может быть единственным отцом всего человечества. Людей сколько? Примерно шесть миллиардов. Мужчина за одну эякуляцию выдает 3—6 миллионов сперматозоидов. То есть в среднем за 1500 половых актов можно произвести на свет все население земли. Если заниматься этим ежедневно, то за четыре года – всех, если раз в неделю (максимальная активность сперматозоидов – после 5—6 дней воздержания, то есть это уже почти наверняка) – через 25 лет. Все в рамках возраста полноценной мужской зрелости. Дать мужчине чуть больше лет на это дело – и родятся все человеки всех поколений, и до нашей эры и после. Этот физиологический символизм обозначает, что человек – мужчина – Бога собой и представляет. Подобен ему во всем. Кто создал мир? Он.

Женщин – сосудов греха – надо побольше, и то, что они никак не могут включиться в эту игру, женской плодовитости число красное – «20», ее место оно и определяет.

Косвенное доказательство Бытия Божия. Пример Гармонии, которая невозможна без существования Гармони-затора.

«…это было лето на папиной даче в Голицыне, папа с женой Татьяной Алексеевной приезжал довольно часто. <> Но меня давно интересовали подробности одного события <> и вот однажды <> за вечерним чаем в саду я собралась с духом и спросила Татьяну Алексеевну: „А помните ли вы вашу замечательную шубу? Из какого она была меха?“ Она не насторожилась, как обычно, от моего вопроса, а с воодушевлением стала рассказывать давнюю историю о покупке своей знаменитой шубы из нещипаной выдры. Шуба из мягкого коричневого меха была сшита с заграничным шиком – с глубокими карманами, с поясом и даже с хлястиками на рукавах. Такой шубы не было ни у одной писательской дамы, и Татьяна Алексеевна по праву гордилась ей. „Да, я помню, очень красивая была шуба. А скажите, в каком году вы ее купили?“ И в этом вопросе она не почувствовала ничего подозрительного и ответила, что шуба была куплена летом 1947 года. Татьяна Алексеевна зашла в комиссионку на Петровке, увидела шубу, прибежала домой, и папа дал ей денег на покупку. Вот это-то мне и надо было выяснить. Значит, покупка совершилась именно вторым послевоенным летом <> Я очень хорошо помнила то лето <> С собой в Малоярославец мама дала нам две буханки черного хлеба и несколько селедок. Ермиловна готовила из селедочных внутренностей, лука и сыворотки окрошку <> Остаток этого лета мы провели под Москвой, в деревне около Петушков, жили одни в заброшенной, полуразвалившейся избе. <> Как это у Некрасова? „В мире есть царь, этот царь беспощаден…“ Да, нас мучил голод. <> Привезенные мамой скудные продукты исчезали очень быстро, и конец недели был самым мучительным. Мы рвали красную рябину, но, даже испеченная на костре, она не утоляла голод. Грибы в тех местах росли какие-то странные, похожие на белые, но горькие и несъедобные. Другого „подножного корма“ не было. <> А в ноябре Андрей простудился и заболел туберкулезом. Врачи сказали, что из-за сильного истощения защитные функции его организма ослаблены и не могут оказывать сопротивления палочкам Коха… Тогда на даче в Голицыне Татьяна Алексеевна не поняла, почему меня интересовали подробности покупки ее шубы из нещипаной выдры, случившейся почти тридцать лет назад. И слава Богу, а то начала бы что-то объяснять, оправдываться. А в чем она, собственно, была виновата?»