Пилюля горькая, но принять её необходимо — кто голосовал бы за то, чтобы к Польше «были присоединены Вольный Город Гданьск, немецкая Верхняя Силезия, часть земель Люблинских между Одрой и Вартой, Опольщизна, а также Западное Поморье и земли бывших княжеств Лемборского и Бытовского. Немецкая Силезия с Вроцлавом, а также Западное Поморье были переданы полякам как оккупированные зоны». Черчилль? Этли? Трумэн? За счёт Германии?

Вы извините, но это смешно.

Если бы Ваш сценарий августа и сентября 1944 года воплотился бы в жизнь, то, скорее всего, возникло бы нечто вроде Великого Княжества Познаньского со столицей в левобережной Варшаве. Ну, может с прибавлением коридорчика к Гдыне. И всё.

Батька Иосиф Виссарионович не позволили бы, чтобы возникло сильное государство у него под носом. Мне отчего-то кажется, что через несколько лет после этого 1944 железный занавес был бы разнесён вдребезги очередной войной, и танки — сначала с красной звездой, а потом с чёрным крестом (Бундесвера, конечно) снова утюжили бы наши луга и поля.

И это было бы наше счастье? Позвольте усомниться.

Я гораздо больше ценю 60 лет мира, чем несколько победных сражений, может быть, войн, которые перепахали бы нашу страну.

NEOspasmin

— То, что вы здесь написали, это программа минимум.

Ни в какие ворота не лезет, потому что никаких предпосылок для исполнения ваших предположений не существовало.

Я бы в своих фантазиях пошёл ещё дальше.

В Варшавском гетто снова рождается Иисус.

Прежде чем это внебрачное еврейское дитя умрёт в газовой камере Освенцима, оно будет выдано польскими «охотниками на евреев».

Прежде, чем умереть, он нашлёт на Польшу стаю разъярённых ангелов, которые покажут всему миру, что здесь центр мира и что для всех народов самым важным должно быть то, что происходит на Висле и на Буге.

Прежде, чем он умрёт, мы выиграем войну и пойдём пить водку.

Эта разница в сроках победы и гибели происходит оттого, что война для поляков — нечто совершенно иное, чем война для евреев.

PS Как жить в мире, который дан нам? С Некрасивой женой, телевизором, который заслоняет мир, в стране ханжей-дебилов, которые в данный момент требуют референдума по вопросу приватизации болезней и больных, с историей, в которой важнее всего национальные катастрофы, с денежками, которых никогда хватать не будет?

Напишешь, автор?

Witek

— Воображение работает.

Интересный текст, но ты всё-таки недооцениваешь роль и значение Германии. Наша западные союзники привыкли гораздо серьёзнее относиться к Германии, нежели к польше, об этом писал Мацкевич ещё в начале 50-х годов.

Разве что Германию разделили бы на несколько маленьких государств, как перед объединением Бисмарка в XIX веке: на Баварию, Северный Рейн-Вестфалию, Брандербург, Шлезвиг-Гольштейн, Саксонию.

12 октября 2008 года

Игорь Янке

Конец мира взрослых детей

http://www.rp.pl/artykul/61991,203186_Koni…ych_dzieci.html

Igor Janke Koniec świata dorosłych dzieci

— Алчность — это черта капитализма. Банкиры должны хотеть зарабатывать. Так устроен капитализм. Проблема в не алчности как таковой, проблема в капитализме, который нуждается в инфантилизации взрослых, а также в превращении детей в потребителей прежде, чем они вырастут, — говорит Бенджамин Барбер в беседе с Игорем Янке.

Игорь Янке: Вы написали, что рынок развращает детей, инфантилизирует взрослых и пожирает граждан. «Потреблённые» — название вашей последней книги оказалось пророческим?

Бенджамин Барбер: В каком-то смысле. В 1995 году вышла в свет моя книга под названием «Джихад против МакМира», и люди говорили, что это абстрактная метафора. В 2001 году, после атаки на ВТЦ, метафора стала страшной реальностью. Когда я полтора года назад опубликовал «Потреблённых», люди говорили, что в потреблении нет ничего плохого, что всё в порядке, и экономика прекрасно развивается. Дела шли великолепно. Сейчас финансовый кризис показал, что в том, что я написал, был элемент пророчества.

И.Я.: То есть нынешний кризис не удивил вас?

Б.Б.: Я это предвидел. Я написал, что нерегулируемая система сама не удержится и развалится, если и дальше будет продавать людям вещи, которые на самом деле им не нужны и которые им не по карману. Банковский сектор, державшийся на безграничном потреблении, распался под собственной тяжестью. И потянул за собой другие рынки.

И.Я.: Это следствие безответственности главных руководителей банков или инфантилизации мира взрослых на Западе, особенно в Америке?

Б.Б.: Это вина системы. Есть разные банкиры: алчные, глупые и добрые. Алчность — это черта капитализма. Банкиры должны хотеть зарабатывать. Так устроен капитализм. Проблема в не алчности как таковой, проблема в капитализме, который нуждается в инфантилизации взрослых, а также в превращении детей в потребителей прежде, чем они вырастут.

Макс Вебер описал протестантизм, несущий ценности, которые были необходимы для развития капитализма в XV и XVI веках: упорный труд, экономия, помощь другим, служение. Теперь экономию заменили тратами; награду в будущем — немедленным вознаграждением. Здравый ум и умеренность взрослых — детской жаждой получить всё сразу.

И.Я.: А план Полсона, основанный на том, что американское государство выплатит из бюджета огромные деньги финансовым институциям, чтобы спасти их, — это не очередной шаг в поддержке такого инфантильного взгляда на мир?

Б.Б.: Да, и потому я отношусь к нему весьма критически. Без него не обойтись, но это лишь начало необходимых перемен. Если проблема в ослаблении демократии, разрегулировании, отсутствии гражданской активности, отсутствии демократического контроля, то решение это проблемы — больше демократии, больше участия, больше ответственности. Такая разовая акция не решит проблемы доверия. Когда Конгресс, наконец, принял план, курсы акций продолжали падать. Это показывает, что дело не только в экономическом доверии, но в доверии общественном. Вот этого капитала общественного доверия и не хватило.

И.Я.: А может, было бы лучше, если бы пузырь лопнул. Это было бы тяжело для многих, но, может быть, с этого началось бы выздоровление. И людей, и экономики?

Б.Б.: Это всё равно, что сказать: хорошо, что «Титаник» утонул, потому что мы смогли доказать, что инженер ошибся, проектируя его. Мы-то доказали, но при этом почти все погибли. В мире, где всё со всем связано, зависимо, где все рынки связаны друг с другом, мы не можем себе позволить падение одного рынка. Потому что вслед за ним упадут и другие.

И.Я.: Посмотрим на этот кризис из Польши. Что это говорит нам о мире? На родине свободного рынка применяются интервенционистские методы

Б.Б.: Это говорит нам, что когда люди отказываются от одной системы, то часто они вовсе не освобождаются от неё, но обращаются к другой системе. Когда поляки освободились от советской системы, большевизма и коммунистического государства, то впали в путы новой идеологии — идеологии либерализма, свободного рынка. Коммунизм был плохой, коммунистическое государство ничего не могло, а вот рынок может всё. Поляки очаровались этим. Поляки приняли либеральный метод Хайека и Фридмана и решили, что рынок сам решит все проблемы. Поляки поменяли одну светскую религию коммунизма на другую светскую религию — религию рынка. А обе эти религии имеют одну общую черту — они не понимают демократии.