Россия сделала этим странам весьма конкретное предложение: мы купим ваш газ, вашу нефть, построим новые трубопроводы. А что делает американская сторона? Раз в несколько месяцев к ним приезжает заместитель помощника госсекретаря — в администрации Буша чиновников этого ранга около 20. не слишком важная фигура. Поэтому Америка проигрывает в этом регионе. А если речь идёт о Европе, то мы видит совершенную нерешительность: не известно, то ли Европа заинтересована Северным газопроводом, который поставит её в полную зависимость от России, то ли альтернативным проектом. Страны Средней Азии видят эту нерешительность, а со времени войны в Грузии начинают также сомневаться в реальности силы Запада. После Грузии карта мира раскрашена в ещё более тёмные тона. Даже Турция, страна, на которую опирается западная стратегия безопасности, начинает смещаться в другую сторону. Она почти на 100 % зависит от российского газа. Кремль постоянно стремился завоевать симпатии Анкары, в о время, как ЕС занимался исключительно охлаждением её проевропейского энтузиазма.

Мачей Новицкий: Почему Запад так легко проигрывает? На первый взгляд это невозможно понять. Ведь Россия — это страна с относительно слабой экономикой. Население её быстро уменьшается, средняя продолжительность жизни очень коротка — значительно короче, чем во времена коммунизма. ЕС в три раза больше по численности населения и имеет ВВП больше в 10 раз. В прошлом мы имели дело с притягательной силой коммунизма — сегодня ничего подобного нет. Идеологическая или культурная привлекательность России относительно не существенна. Европа хочет только российского газа…

Эдвард Лукас: И однако, это нам достаётся от России. Почему? Потому что она следует тактике «divide et impera». Германия — очень важная страна для политики ЕС, в самой Германии необыкновенно важное значение имеет промышленность, а для промышленности, в свою очередь, весьма важны поставки газа. Россия использует это — а она поставляет Германии около 40 % газа — чтобы формировать политический пейзаж в этой стране, что, в конечном счёте, влияет на политический пейзаж всей Европы. То же самое русские делают в Италии, в Голландии или в Венгрии. Этого относительно слабого средства политического нажима оказалось достаточно, чтобы расшатать европейскую политику и экономику прежде, чем Европа заметила, что происходит.

Мачей Новицкий: Но как это происходит? Проследим шаг за шагом. Обычно мы слышим: Европа зависит от российского газа. Но существует простой ответ: Россия должна продавать где-то свой газ, она нуждается в европейских рынках сбыта, поскольку ей необходимы деньги.

Эдвард Лукас: Русские используют газ двумя основными способами. Во-первых, при помощи газа влияют на политику непосредственным образом. Они говорят, например, немцам, чтобы те не поддерживали либерализацию европейского газового рынка, и немцы блокируют этот процесс. Во-вторых, они используют экспорт газа, чтобы проникнуть в другие отрасли экономики. Например, люди Газпрома, которые заседают в правлении Рургаза, выкупают также другие фирмы. У русских есть акции фирмы Штабаг, которой принадлежит около 5 % немецких железных дорог. Короче говоря, сценарий возникновения прокремлёвского лобби, как правило, всегда один и тот же. Первый этап — это согласие на зависимость от поставок газа по контролируемым русскими трубопроводам. Следующий шаг — это разрешение русским покупать акции различных стратегических предприятий. Это быстро ведёт к возникновению местного лобби, которое настаивает на поддержании хороших отношений с Россией и противится защите тех, кого Россия запугивает в других регионах.

Мачей Новицкий: Поляки говорят в таком случае: неужели они не понимают, что Россия может просто закрутить для них газовые вентили?

Эдвард Лукас: Россия прекрасно понимает эти опасения, и поэтому использует газовое оружие выборочно: на Востоке — да, на Западе — никогда…. Перекрыли поставки газа в Литву, поскольку им не понравилось, что «Орлен» купил нефтеперерабатывающее предприятие в Можейках, перекрыли поставки газа в Латвию и в Чехию, потому что им не нравится идея ПРО. Перекрыли газ Грузии и Молдавии. А при этом неустанно повторяют, что не перекроют газ странам Западной Европы. Но какое они имеют право делить страны ЕС (и не только ЕС) на те, которые можно унижать, и те, с которыми следует считаться? Вдобавок совершенно ясно, что России сегодня уже мало абсолютного доминирования на европейском рынке газа, она стремится к монополизированию мирового рынка газа. И когда она добьётся этой цели, Европа будет иметь гораздо меньшее значение.

Мачей Новицкий: Как вы думаете, что следует делать в такой ситуации?

Эдвард Лукас: Мы, Европа, заняли позицию, на которой мы гораздо слабее, чем в действительности. Во всех областях деятельности — soft power, экономика и армия — мы нуждаемся в радикальных реформах. НАТО должно признать военную угрозу со стороны России. Альянс хотел бы видеть в ней партнёра, но Россия ведёт себя не так. Поэтому мы должны выработать ясный план действий на случай нападения на Польшу или на балтийские страны. Это основа. Кроме того, Запад должен сообща действовать в экономической сфере. Следует произвести проверку российских законспирированных преступных организаций, выдающих себя за нормальные предприятия. Ясно дать понять, что их не желают видеть на западных рынках, что мы не хотим, чтобы они использовали западную финансовую систему. Пусть открывают банки в Минске или инвестируют на бирже в Душанбе, но не в Вене и не в Лондоне. Наконец, мы также должны действовать сообща, когда речь идёт об энергетической безопасности, хотя, конечно, это очень трудно.

Мачей Новицкий: С польской точки зрения сейчас Европа гораздо более рационально подходит к России, чем два-три года тому назад, когда польские опасения относительно этой страны были воспринимаемы как доказательство психической неуравновешенности поляков. Между тем Вы в «Новой холодной войне» представляете необыкновенно пессимистический сценарий. Он сводится к тому, что различие мнений о политике по отношению к России приведёт ко всё большей изоляции таких стран, как Польша, и de facto к распаду Европы. Запад не захочет замечать, что Россия — это угроза, а Польша и другие страны региона откаж3тся от дальнейшей интеграции, что, естественно, вытолкнёт их на периферию.

Эдвард Лукас: В последнее время ситуация несколько изменилась к лучшему. Определённую решительность в контактах с Россией показал Саркози. Изменилось также правительство в Швеции: министром иностранных дел стал Карл Билдт, который понимает Россию. Так появляются обнадёживающие сигналы. Но этого не достаточно. Я был убеждён, что Германия также может выступить против России. Теперь я изменил своё мнение. Меркель стала заложником официальной немецкой политики, которая предпочитает близкий союз с Россией.

Мачей Новицкий: Министром иностранных дел является Штайнмайер, политический воспитанник Шредера…

Эдвард Лукас: Это не всё… Две недели назад были опубликованы результаты опросов, согласно которым большинство немцев не поддерживает военной операции — даже если Россия использует вооружённые силы, чтобы атаковать балтийские страны. Да ведь это звучит как приглашение для России к нападению… В Европе есть много стран, которых Россия просто не волнует. У нас есть Берлускони, который даже пытался наложить вето на общую позицию ЕС по Грузии. У нас есть Испания, Кипр, Греция, которые ведут себя подобным образом… Но даже среди стран ЕС бывшего блока существуют серьёзные различия — Венгрия и Словакия заняли противоположную позицию по сравнению с Чехией и Польшей. Венгрия, Болгария, Словакия развивают пророссийскую стратегию.