7 сентября 3-й и 4-й танковым дивизиям удалось захватить плацдармы на южном берегу р. Сейм. В этот день штаб группы армий отдал приказ продвинуться до линии Нежин, Монастырище и нанести главный удар в направлении на Нежин. Утром 8 сентября в 5 час. 25 мин. этот приказ был отменен, и я получил следующее указание: «Новое направление – Борзна, Ромны, основной удар – правым флангом». В этот день главнокомандующий сухопутными войсками беседовал со мной в штабе 2-й армии в Гомеле о новой операции, планируемой в направлении на Москву, которая намечалась на начало октября. Кроме того, фельдмаршал фон Браухич снова беседовал со мной о действиях 47-го танкового корпуса в направлении Трубчевска, выразил недовольство по поводу моей радиограммы от 1 сентября, в которой содержалась просьба о подброске подкреплений, о чем он мог слышать в верховном командовании вооруженных сил; он высказал свое мнение, что танковая группа расширила свои боевые действия без всякой необходимости. Я оправдывался тем, что не мог оставить без внимания крупные силы противника на своем левом фланге и считал, что эти силы должны быть уничтожены.

2-я армия захватила в этот день Чернигов. Ей было приказано нанести главный удар в направлении на Нежин, Борзна.

В этот день от нас уехал подполковник Нагель, его должность занял майор Кальден. Свои задачи он выполнял с таким же тактом и пониманием дела, как это делали до него Нагель и Белов.

4-я танковая группа и 18-я армия, входящие в состав группы армий «Север», заняли исходные положения для перехода в наступление на внешнее оборонительное кольцо Ленинграда. Начало наступления было назначено на 9 сентября.

9 сентября 24-й танковый корпус переправился через р. Сейм. В этот день я находился вместе с 4-й танковой дивизией и наблюдал за действиями подразделений 33-го и 12-го мотострелковых полков, наступавших на Городище. Пикирующие бомбардировщики оказывали эффективную поддержку передовым подразделениям, мотострелковых 'полков и 35-го танкового полка. Малочисленный состав всех частей и соединений настоятельно показывал, что войска после напряженных и кровопролитных боев, длившихся беспрерывно 2,5 месяца, нуждаются в отдыхе и доукомплектовании. К сожалению, об этом и речи не могло быть. К концу дня командир 24-го танкового корпуса генерал фон Гейер донес мне, что дивизия СС также перешла в наступление и что 3-я танковая дивизия намерена наступать в направлении на Конотоп. По показаниям пленных, между 13-й и 21-й армиями русских расположилась 40-я армия. Положение с боеприпасами было еще сносное, положение с горючим – напряженное.

Вечером на самолете я возвратился на свой командный пункт в Кролевец. В это время из штаба группы армий сообщили, что 1-я кавалерийская дивизия не будет оставлена в районе р. Судость, а будет переброшена далее на север. .

18-я танковая дивизия, следовательно, не могла двигаться следом за танковой группой; для развития успеха на р. Сейм потребовались бы свежие силы. Вечером было получено радостное сообщение о том, что 24-й танковый корпус действительно обнаружил на участке Батурин, Конотоп слабое место в обороне противника и что передовой отряд 3-й танковой дивизии двигается на город Ромны, являвшийся целью нашего наступления. Этим самым дивизия вышла в тыл противника. Следовало бы быстро развить успех дивизии, но при недостатке сил, плохом состоянии дорог, а самое главное, при растянутости нашего юго-восточного фланга, которая достигла уже 240 км, задача эта была нелегкой. Ввиду отсутствия резервов мне ничего другого не оставалось сделать, как отправиться самому в район действий 3-й танковой дивизии и решить на месте, как дальше действовать. Поэтому я принял решение 10 сентября снова отправиться на линию фронта.

Когда я въехал в Ксендовку, генерал фон Гейер доложил мне, что 3-я танковая дивизия овладела городом Ромны и создала плацдарм на р. Ромен. 3-я танковая дивизия подошла к городу Ромны, обойдя Конотоп. 4-я танковая дивизия продвигалась на Бахмач, дивизия СС «Рейх» – на Борзну. По показаниям пленных, действовавшие на Украине русские соединения были еще в состоянии обороняться, но их наступательный порыв был сломлен. Генералу фон Гейеру я приказал возможно быстрее овладеть важной железнодорожной станцией Конотоп, через которую будут доставляться снабжение и пополнения, 4-ю танковую дивизию продвинуть из Бахмача на юг, а дивизию СС «Рейх» – из Борзна на Кустовцы. На дивизию СС была возложена задача держать связь со 2-й армией. Затем я продолжил свою поездку в 3-ю танковую дивизию.

При переезде моста через р. Сейм нас бомбила русская авиация, дорога обстреливалась артиллерией противника. Из-за дождя дорога все время ухудшалась. вдоль нее стояло много застрявших автомашин. Колонны сильно растянулись. Тракторы артиллерийских подразделений должны были тащить за собой грузовики.

В Хмелеве, где располагался штаб 3-й танковой дивизии, я распорядился подготовить мне на ночь квартиру, так как о возвращении в тот же день не могло быть и речи. Затем я поехал в Ромны. Севернее города р. Ромен представляла собой хороший естественный рубеж, который к тому же был усилен проволочными заграждениями и противотанковым рвом. О том, что русские не в состоянии были удерживать этот сильный рубеж, свидетельствовало то обстоятельство, что появление 3-й танковой дивизии явилось для них полной неожиданностью и что прорыв был осуществлен одним только этим ударом. Около города Ромны я встретил генерала Моделя, доложившего мне отдельные подробности обстановки. Город находился в его руках, однако отдельные группы противника еще блуждали в городских садах и проезд был возможен только в бронированной машине.

В 17 час. должны были приступить к очистке города от остатков противника. В северной части города я натолкнулся на группу старших офицеров, получавших приказ от полковника Клеемана. Группа понесла тяжелые потери при налете авиации противника, против которой нельзя было организовать необходимое прикрытие, так как русская авиация действовала с аэродромов, расположенных в зоне хорошей погоды, а наши аэродромы находились в зоне неблагоприятной погоды, и в этот дождливый день наши самолеты не имели возможности подняться в воздух. Мы также были обстреляны пулеметным огнем с трех русских самолетов, сбросивших свои бомбы в другом месте.

Из города Ромны я по радио передал своему штабу распоряжение на следующий день, приказав прибывшему 46-му танковому корпусу и подчиненным ему 17-й танковой дивизии и пехотному полку «Великая Германия» наступать в направлении Путивль, Шиловка (17 км южнее Путивля). Для Моделя я запросил сильное прикрытие истребителями.

В этот день был захвачен Бахмач. Полк «Великая Германия» достиг Путивля. Штаб группы армий приказал нам подготовиться к наступлению на рубеж р. Удай, в районе города Прилуки.

Группа армий «Юг» готовилась к форсированию Днепра у Кременчуга, откуда она должна повернуть на север для соединения с нами у города Ромны. Всю ночь лил проливной дождь, поэтому обратный путь 11 сентября был чрезвычайно трудным. Сначала из строя вышли мотоциклы. Затем застрял мой отличный вездеход. Застрявшие машины были вытащены моим командирским танком и трактором, предоставленным нам артиллерийским подразделением. Двигаясь по грязной дороге со скоростью 10 км/час, я достиг пункта Гирев-ка, где находился штаб полка, которым командовал подполковник Аудерш. Телефонная связь была нарушена, и мне никак не удавалось получить необходимые сведения об обстановке. Наконец, из мотоциклетного подразделения 3-й танковой дивизии донесли, что Конотоп находится в наших руках. В 6 км севернее Гиревки я натолкнулся на разведывательный батальон 10-й мотодивизии. В 14 час. я встретил в Конотопе генерала фон Лепера, ознакомил его с положением в районе Ромны и в 15 час. 30 мин. прибыл в 24-й танковый корпус. Там мне донесли о том, что дивизия СС «Рейх» заняла Борзну. Корпусу была поставлена задача продвигаться в направлении на Ромны. Перед 46-м танковым корпусом стояла задача продвигаться через Путивль на юг.