– У самого мистера Райдера не так уж много времени для книжек, – говорила Мэтти, когда мы поднимались с ней по лестнице. – Он сам всего добился и очень этим гордится, так что он позволил мастеру Джеральду все лето заниматься музыкой, а уж осенью ему придется работать на одной из фабрик, чтобы самому узнать что почем.

– У мастера Джеральда есть способности к музыке? – спросила я.

– О, есть, очень даже есть, дорогая. Заслушаешься, когда он играет. Только имейте в виду, мистеру Райдеру это не очень по вкусу. Он считает, что музыка – занятие, скорее, для девочек, но, увы, у мисс Джейн к музыке никаких талантов. Она, правда, брала уроки, когда была помладше, но душа у нее к ним не лежала. А теперь, если хотите, можете отдохнуть в своей комнате. Гонг вы услышите. Или можем посидеть в библиотеке и поболтать.

– О, лучше поболтать в библиотеке, – ответила я. – Мне так хочется взглянуть на книги. Может быть, мне разрешат их почитать!

– Конечно же, разрешат, Ханна, и я уверена, вы найдете там очень хорошие книги. В мои обязанности входит просматривать списки новинок в газетах, и чуть ли не каждую неделю я заказываю по полдюжине книг у Линдена. Мистер Райдер сам не читает ничего, кроме газет и деловых бумаг, но ему нравится иметь хорошую библиотеку.

Мы пошли в библиотеку и уселись в кресла возле камина, в котором весело горел огонь, немало удививший меня, ведь именно сюда, как мне стало известно, хозяин, если и заглядывал, то крайне редко.

– Вы думаете, мастер Джеральд огорчится, когда ему придется бросить музыку и заняться фабрикой? – спросила я.

Мэтти поджала губки:

– Не мое дело это обсуждать, дорогая. Нет, ко мне здесь относятся как к члену семьи, но все-таки не следует забывать, что я всего лишь домоправительница, и не больше. Когда миссис Райдер была жива, благослови ее Бог, я была кухаркой и домоправительницей, а после ее смерти мистер Райдер попросил меня подыскать кухарку, так я и стала только домоправительницей. В доме должна распоряжаться женщина, а мистер Райдер не желал никаких новых лиц. К тому же дети любили меня, а я их. Да, поначалу я ужасно волновалась, но все пошло как надо, и со временем я привыкла. – Улыбка осветила ее по-домашнему милое лицо. – Девять лет уже, даже не верится. Теперь я всегда сижу с ними за столом, и они очень хорошо ко мне относятся. Иногда я сама не понимаю, кто я: то ли нянюшка, то ли домоправительница, то ли любимая тетушка. Но я никогда не забываю свое место и вам не советую, дорогая, потому что мы обе на жаловании тут, хотя у нас и есть кое-какие привилегии.

– Я понимаю, – сказала я, – я ни за что не позволю себе переступить черту, Мэтти, даже в мыслях. Пожалуйста, простите меня, если мой вопрос о мастере Джеральде показался вам излишне смелым.

– Нет, нет, совсем нет, – возразила она, махнув рукой. – Конечно же, он не будет работать на фабрике. Я хочу сказать, он не будет работать руками. Он будет учиться управлять делами, как это делают управляющие мистера Райдера.

Я поняла, что у мистера Райдера была не одна фабрика и на него работал не один управляющий.

– Что это за фабрики? – спросила я.

– На них делают ружья и все такое, – чуть-чуть испуганно ответила Мэтти. – Они называют это вооружением. Винтовки, пушки... Тысячи, тысячи винтовок и пушек. Не только для наших солдат. Со всего мира к мистеру Райдеру приезжают покупатели.

Сначала я подумала, что мистер Райдер занимается довольно жестоким бизнесом, но потом сообразила, что если уж есть солдаты, то должны быть люди, делающие винтовки для солдат, чтобы им было чем сражаться, а мы все должны быть благодарны нашим солдатам и матросам за то, что они защищают нас в минуту опасности. Неожиданно я поймала себя на слове «нашим» по отношению к солдатам и матросам, а ведь я уехала из Англии ребенком и вернулась всего несколько часов назад.

– Мэтти, вы мне разрешите задать вам один вопрос? Он не имеет никакого отношения к семейству хозяина, зато имеет отношение ко мне.

Она подняла на меня удивленный взгляд:

– Ну, конечно, дорогая.

– Совсем недавно вы с Хетти проходили мимо моей двери. Она была открыта, и я услышала, как Хетти спросила вас. Она спросила: «А правда, что мисс Ханна – девушка с бабочкой?» Я совсем не хотела подслушивать, все получилось случайно... и все-таки вы не могли бы мне сказать, что она имела в виду? Вы не знаете, Мэтти?

Мэтти нахмурилась, словно вспоминая, но потом ее лоб разгладился, и она кивнула:

– Да, правильно, она что-то такое сказала, Ханна, о вас и о бабочках, но я не обратила внимания. Она такая выдумщица. Вечно что-то, глупая, фантазирует. Если я не ошибаюсь, то приказала ей придержать язычок и заняться делом. – Она вновь нахмурилась: – Однако мне не хочется, чтобы она фантазировала на ваш счет. Надо же, девушка с бабочкой.

Неожиданно она показалась мне совсем с другой стороны. Несомненно, она была доброй и милой, но был в ней и металл, была твердость, благодаря которой она могла легко управлять домом с большим количеством челяди. Поднявшись с кресла, она подошла к переговорной трубке из полированного дерева и приложилась к ней губами. Наверняка она соединялась с кухней, потому что Мэтти спросила:

– Фарроу, Хетти с вами? Пожалуйста, когда она освободится, пришлите ее ко мне в библиотеку. Спасибо.

Она положила трубку на место и вернулась в свое кресло.

– Фарроу очень хорошо работает, – с прежней ласковостью проговорила она. – Гораздо лучше прежнего дворецкого, старого мистера Бенсона. Когда хозяйка, бедняжка, умерла и хозяин попросил меня заняться домом, он рассчитал всех старых слуг и нанял новых. Он сказал, что так мне легче будет подняться над ними, ведь с ними я не была на равных. Он оказался прав.

– Хорошо, что он подумал об этом, – сказала я.

– Да, хорошо, дорогая. – Она медленно кивнула. – Он поверил в меня и с тех пор всегда был мне добрым другом и хозяином. – Она искоса, усмехнувшись, поглядела на меня. – Однако он сам говорит, что лучше не делать из него врага, особенно в делах. Поверьте, я знаю, как он губил людей, которые пытались подставить ему подножку. Впрочем, никаких тайн я вам не выдаю. Он бы и сам вам обо всем с удовольствием рассказал.

В дверь постучали, и в комнату вошла Хетти, виновато присевшая перед Мэтти.

– Миссис Мэтьюз, вы хотели меня видеть? – жалобным голосом спросила она.

Мэтти не замедлила с ответом.

– Подойди ко мне, Хетти, стой спокойно и не дергайся. Я просто хотела спросить тебя, не говорила ли ты мне недавно о девушке с бабочкой? Ты не помнишь?

Хетти метнула на меня быстрый взгляд, щеки у нее порозовели, и она принялась перебирать в пальцах передник.

– Я не говорила при мисс Ханне, – прошептала она.

– Ну, конечно же нет, девочка, – подбодрила ее Мэтти. – Никто тебя ни в чем не обвиняет, по крайней мере, пока. Мне только не нравится, когда ты сочиняешь всякие сказки, поэтому, пожалуйста, ответь на мой вопрос и повтори, что ты сказала.

– Ну... Я только сказала, что подумала, будто мисс Ханна – девушка с бабочкой, – чуть не плача, проговорила Хетти.

Мэтти поглядела на меня, потом на служанку.

– Что ты имела в виду?

– В виду? О, я не знаю, миссис Мэтьюз. Я думала, вы знаете.

– Что знаю?

– Не знаю, – в отчаянии произнесла Хетти, прижав руки ко рту. – Миссис Мэтьюз, неужели я в чем-нибудь провинилась?

– Только в своих глупых фантазиях. А почему ты спросила меня о девушке с бабочкой?

– О, понятия не имею, правда, сама не понимаю, – затараторила Хетти. – Помню только, Альберт заговорил об этом, ну да, еще на прошлой неделе. Накануне он подавал хозяину виски с содовой, а у него в кабинете был тот человек, который приехал сегодня с мисс Ханной. Как его? Мистер Бонни... Ну, в общем, Альберт слышал, как хозяин ему сказал: «Привезите мне девушку с бабочкой, мистер Бонни... сколько бы это ни стоило». Точно я не могу повторить, но смысл такой, а когда он сегодня приехал, этот человек, не Альберт, я вспомнила, как Альберт мне рассказывал, и поэтому спросила вас, миссис Мэтьюз, потому что подумала, что вы-то уж должны знать, а иначе зачем бы мне спрашивать?