Он замолчал, чтобы сплюнуть, перед тем, как взглянул на вражескую крепость с выражением, похожим на сдержанное уважение.

– Если ты думаешь, что уже видел огонь, просто подожди, пока не будешь штурмовать те стены.

Бомбардировка, казалось, становилась все более свирепой, пока Захариил пешком шел через осадные линии. Вражеские орудия не имели достаточной дальности, чтобы точно попадать по расположению Ордена, но их снаряды падали достаточно близко, чтобы разрушить передовые укрепления.

Как только Захариил приблизился к линии фронта, он услышал, как ряд острой, твердой шрапнели отбилась от пластин, укрывающих его тело. Броня сделала свою работу, отклонив угрозу, и обезопасила его мясо и кости, и он расслабился, когда, наконец, увидел изодранный военный штандарт Сар Гадариила, трепетавший у лабиринта траншей вокруг него.

Он спрыгнул в траншею. Бронированные воины окружили его в полумраке, чернота их доспехов мерцала отраженным огнем.

– Ты все сделал, брат? – сказал Немиил, первый поприветствовавший его, как только он приземлился. – Я уже начал волноваться, что ты передумал и решил пойти домой.

– И оставить тебе всю славу? – сказал Захариил. – Я думал, ты меня лучше знаешь, брат.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – сказал Немиил.

Лицо кузена было скрыто под шлемом, но из-за звучания его голоса, Захариил знал, что он улыбается.

– Конечно, я достаточно тебя знаю, чтобы понимать, что ты, вероятно, мчался сюда, затаив дыхание, с того самого момента, как услышал начало артобстрела. Тебе меня не обмануть, тут дело не во славе. Дело – в обязанности.

Немиил дернул большим пальцем на переднюю стенку траншеи, и указал Захариилу следовать за ним.

– Ладно, тогда пойдем, брат, давай посмотрим, что приготовили тебе твои высокие идеалы.

Оставшийся восемь человек из линии меча уже стояли около траншейной стены, выглядывая на открытое пространство между осадными линиями и вражеской крепостью. Когда Захариил приблизился, вспышки от выстрелов ближайшей пушки освещали их с нерегулярными промежутками времени.

Каждый мужчина был вооружен и бронирован в идентично Захариилу, неся пистолет, оборудованный разрывными снарядами и цепным мечом. Они носили пластинчатые черные доспехи, и закрытые балахоны, отмеченные эмблемой Ордена, мечом, с лезвием, опущенным вниз.

Для рыцарей Ордена традиционным было держать свои белые балахоны в безупречной чистоте, но Захариил был удивлен, увидев, что все люди в траншее были с ног до головы измазанные в грязи.

– Ты слишком чистый, брат, – сказал Сар Гадариил, повернувшись со своего места у передней стены, чтобы взглянуть на него. – Тебе разве никто не говорил? Лев выдал указание, что мы должны измазать наши балахоны, чтобы не представлять собой мишень для вражеских стрелков, когда начнется штурм.

– Я сожалею, сар, – ответил Захариил. – Я не знал.

– Ничего, парень, – пожал плечами Гадариил. – Теперь знаешь. Будь я на твоем месте, то постарался бы исправить это как можно скорее. Приказа долго ждать не придется. Когдаего дадут, тебе не захочется быть единственным бегущим в белом балахоне посреди ночного штурма.

Сар Гадариил обернулся, чтобы дальше следить за вражеской крепостью, и Захариил быстро последовал его совету. Распустив пояс, который удерживал его балахон, он стянул его через голову и наклонился, чтобы пропитать одежку водянистой жижей с пола траншеи.

– Я всегда говорил, что ты умеешь думать, – заметил Немиил, когда Захариил поднялся и надел балахон обратно.

– Мы все, не снимая их, провели десять минут, измазывая сами себя грязью. Приходишь ты, снимаешь балахон и достигаешь того же за пятнадцать секунд. Конечно, я не уверен, что это может как-то говорить о твоем таланте к мышлению задним умом, если он сильнее всего проявляется тогда, когда тебе нужно измазаться.

– Ты просто завидуешь, что сам до такого не додумался, – отшутился Захариил. – Если бы ты подумал о том же, я уверен, что ты провозгласил бы это величайшим открытием в военных действиях с тех пор, как начали разводить дестриеров.

– Отлично, естественно, если бы я сделал это, то оно было бы действительно умным, – сказал Немиил. – Вся разница в том, что когда у меня возникает хорошая идея, то она является результатом предвидения и глубоких размышлений. Когда она появляется у тебя, то она есть венцом обыкновенной удачи.

Они рассмеялись, хотя Захариил подозревал, что это была больше реакция на напряженность, которую они оба чувствовали, чем на юмор в словах Немиила.

Это была знакомая игра, та, в которую они двое играли со времен детства, игра только для них, к которой они всегда автоматически возвращались, когда в нервные моменты они ожидали начала настоящего штурма.

Это была та игра, которая игралась только братьями.

– Они выдвигают осадные орудия, – сказал Немиил, наблюдая за началом штурма. – Теперь осталось недолго. Скоро мы получим сигнал. Тогда мы окажемся в самом центре.

Будто реакция на слова Немиила, вражеские орудия удвоили свои усилия, выпуская в небо все больше огня. Поскольку шум заградительного огня вырос до оглушительных нот, Захариил понял, что Немиил был прав, штурм начинался.

Впереди, на нейтральной полосе между осадными линиями и стенами крепости, он увидел три аниколя, которые медленно двигались вперед, сокращая путь к врагу.

Названный по имени коренного животного Калибана, которое полагалось на подобную панцирю броню, чтобы обезопасится от хищников, каждый аниколь был колесным мантлетом, укрытым перекрывающимися металлическими пластинами, спроектированными, чтобы защитить людей внутри от вражеских снарядов. Влекомый ничем иным, как мускулами дюжины мужчин, которые укрывались в нем, аниколь был неизбежно медленным и громоздким осадным орудием.

Его единственное преимущество состояло в возможности поглощать вражескую огневую мощь, позволяя своей команде приблизится достаточно близко, чтобы установить взрывчатку, которая разрушит стены крепости. По крайней мере, так было в теории.

Когда Захариил смотрел за их продвижением, он увидал горящую ракетную дугу в воздухе, которая брала начало из-за стенных зубьев, и упала прямо на броню ведущего аниколя. В одно мгновение осадное орудие исчезло в мощном взрыве.

– Удачный выстрел, – сказал Немиил, задержав взгляд на ножнах Захариила. – Они, должно быть, попали в точку, где броня была слабой. Они никогда не сумеют поразить остальные два тем же способом. Один из аниколей пройдет. Потом, настанет наша очередь. Главный удар будет нанесен против южной стены крепости. Как только аниколи сделают брешь, мы станем первой волной и используем это в своих интересах.

– У тебя все белыми нитками шито, – сказал Захариил.

-Ага, – сказал Немиил, кивая головой. – В то же время, будут проведены ложные атаки на северные, восточные и западные стены, чтобы разделить силы рыцарей Люпуса и отвлечь их резервы, но хитрость не в этом.

– А в чем же хитрость?

– Чтобы еще больше смутить врага, каждая ложная атака будет отличаться от главного штурма. Атака на восточные стены будет с применением осадных башен, в то время, как в штурме западных стен будут применены лестницы и кошки.

– Умно, – сказал Захариил. – Они не будут знать, где главная атака.

– Даже лучше, ответил Немиил, – Угадай, кто возглавит штурм врат северной стены?

– Кто?

– Лев, – сказал Немиил.

– Серьезно?

– Серьезно.

Наблюдая за тем, как медленно продвигались оставшиеся аниколи, Захариил сказал:

– Не могу поверить, что Лев возглавит атаку северных врат. Это ведь только отвлекающий маневр. Я ожидал, что он возглавит основную атаку.

– По-моему, это идея, – ответил Немиил, – Когда Рыцари Люпуса увидят Льва у своей северной стены, они подумают, что там наша главная цель. Они сосредоточат свои войска там, позволяя настоящей атаке облегчить себе работу.

– Но все же, это ужасный риск, – сказал Захариил, в беспокойстве встряхнув головой. – Безо Льва, кампания против Великих Зверей не завершится. И он по крайней мере, на две головы выше, чем кто либо на Калибане. Даже если вражеские снайперы не выберут его мишенью, есть шанс, что северный штурм будет отбит из-за нехватки людей. Я не знаю, сумеет ли Орден перенести потерю Льва. Я не знаю, сможет ли Калибан.