- А пахло, пахло чем? Цветочным лугом? Может приправой из гвоздики? - усмехнулся в густые усы Констант, прозванный Ленивым. Румянец удовольствия заиграл на его круглых щеках.

- Может, не того поел? Бывает с этими парнями.

- Конечно! Не того поел. Не туда поехал. Не тех повстречал!

Светозар не прислушивался к репликам. Он мысленно повторил все сказанное хозяином и засмеялся. Грубо. Утробно, с удовольствием от настоящей забавы. Удовлетворение выразилось на лицах скамаров. Они тоже были довольны. Склавин почувствовал: не только языческим племенам нужна дружба с разбойниками. Они сами, еще больше варваров, желают ее, нуждаются в ней.

«Мне удалось тебя развеселить, угрюмый увалень. Значит, мы договоримся сегодня. Завтра по-братски обменяемся стрелами. Послезавтра пойдем в бой. Смех начало дружбы, а с женщинами и любви. Ты я вижу, парень хоть и себе на уме, а все равно прямой. Ржешь тоже как человек. Люблю таких», - подумал Сергий. Приготовился возобновить рассказ.

- Что случилось дальше?

- Один момент! - хозяин допил вино. - Я поднимаю занавесь мечом. И…

- Ну, чего ты тянешь? Говори! - с наигранной лаской в голосе попросил Констант. - Увидел то что?

Светозар оторвал ребро от большого куска козлятины. Принялся обгладывать, в то же время внимательно слушая Сергия. Разбойник снова взял короткую паузу. Не пережевывая, проглотил кусочек хлеба. Продолжил, отчетливо произнося слова:

- И вижу, что толстый прилизанный детина спустил желтые все в узорах штаны и гадит прямо в сундук с серебром. Не переставая! И оттуда не пахнуло на меня весенним лугом. Он испугался. Вытаращил глаза. Крестится. Штаны еще не подтянул, а упал на колени и твердит: «Я беден! Нет у меня золота! Нет!» Но я и так знаю, что он серебро везет. Серебро.

Гай из Эпира закашлялся. Сергий замер выкатив глаза.

- Так и что? - лениво спросил Констант. - Он, что обмануть тебя хотел?

Хозяин сделал вид, что не услышал вопроса. Продолжил рассказ:

- «Что везешь?» - спрашиваю. Он молчит. Потом говорит: «Пряности и ткани везу!» Тут я упал. «Пряности?» - говорю. Он кивает. «Это они так пахнут у тебя, пряности?» - спрашиваю. Он кивает, потом мотает своей жирной башкой. Жидкие волосенки растрепались. Лысина вся на виду. Объясняет, что это у него на случай нужды ящик, а пряности на другой повозке в мешке. Слышу, Хвастун орет, что нашел много всякого барахла. Мой «купец» доволен. Думает: провел скамара-дурака. Я ему тогда говорю: «С каких пор евнухи занялись торговлей? Тащи, говорю, свое сраное серебро, сам отмывать будешь!» Вот он его сам и отмывал. Правда, каждый миг его снова животом разрывало! Ну и вонь он после себя оставлял!

- Да с этими важными крысами всегда так, - перебивая смех товарищей, добавил Гай из Эпира. - Потому они и душатся с утра до ночи! Чуть что, начинают сразу вонять со страху! Иначе, зачем мужчине столько сирийских масел?

- Доброе у тебя сердце, Сергий! Отпустил, небось, бедолагу? Сжалился? - язвительно полюбопытствовал Александр. Почесал раздувшийся под черной шерстью туники живот. Брякнул золотым обручем на сильной руке.

- Отпустил? Послал хозяину его голову. Знаю ведь: со всякой чиновной сволочью дела иметь нельзя и жалеть ее нечего. Они нас не пожалеют.

- Уж это точно! - воскликнул Александр.

Слушатели закивали головами. Светозар заметил, что последние слова Сергия вернули всем былую серьезность. Яблочное вино совсем выветрилось из голов. Пирушка старых друзей превратилась в собрание военных вождей, каждый день противостоящих могущественной империи.

- Ладно, - с хрипотцой протянул хозяин. - О деле теперь поговорим, пошутить успеем. Пусть отважный Светозар скажет. Какие вести он принес от нашего доброго соседа, князя Даврита?

- Хорошие вести, - начал варвар, подмечая, как его уверенность действует на главарей скамаров. Те внимательно слушали, трезвея еще быстрей.

Огонь пылал в жилах, но утихал в голосах. Суровые лица были неподвижны. Зоркие глаза разбойников застыли полные холодного ожидания. Византия не зря считала этих людей опасными.

- Всей силой мы пересечем Дунай по весне. Перейдем во множестве мест, едва только воды успокоятся после таянья льдов. С нами гунны и готы. Есть в войске гепиды и другие племена. Есть римские дезертиры. Свою дружину и дружины нескольких племен Даврит сам поведет на столицу. Империя едва удерживается на границе: армии ослаблены войной на Востоке. Князь просил меня вместе с вами отвлечь солдат из Иллирика, позволив наибольшему числу склавин пересечь реку спокойно.

- Десяток людей, что ты привел с собой - не слишком много для подмоги нам, - заключил Максим. - На кого еще будешь рассчитывать? Нас, скамаров не так много. При дедушке Юстиниане больше было. Тогда движение всю Фракию охватило, да и Иллирика часть. Весь обиженный люд в горы и леса уходил.

- Вспомни, как все закончилось! - перебил товарища Александр. Потер старую рану на плече. Она досталась ему во время бегства после неудачного боя с наемниками, устроившими скамарам засаду.

Светозар приготовился ответить, но решил подождать. Ему хотелось узнать, что еще скажут вожди скамаров. Он слушал, скрестив руки на груди. Приятный дурман сытости дарил ему наслаждение.

- Как народишка собрался, так и разбежался. Ты вот чего плечо трешь? Не забыл, наверное, как тебя свои же предали, когда император им посулил прощение и защиту от обидчиков, - напирал Павел. - Еще припомни: тех, кто до последнего дрался, кто попал в лапы палачей рвавших людей на части лошадьми. Помнишь, головы братьев, что выставили на кольях вдоль дороги на Фессалонику? Сколько их было? Вспомни!

- Ничего не забыл! Зря ты меня коришь. Новеллы Юстиниана оказались посильней проповеди о соединение повстанческих сил[61]. Божественный ублюдок многих убедил: его постановления обещали защиту имущества земледельцев от ростовщиков. Сейчас мы знаем, чего стоили посулы «доброго» августа. Сейчас крестьяне и колоны в положении ничем не лучшем чем прежде.

- Поэтому нас и давят. Минувшим летом в Македонии солдаты разорили с десяток селений. Всех кого взяли в живых продали на рудники, - Гай из Эпира со злобой разорвал ароматные ребра. Оторвал зубами кусок нежной козлятины.

Не единожды Светозар пересекал великую реку. Приходилось ему сражаться в разных местах империи. Он немало повидал. Брал богатую добычу, терял друзей в схватках. Но то, что ему приходилось слышать теперь, открывало внутреннюю жизнь странного мира римлян.

- Милости божественных новелл… - процедил через толстые губы Максим.

- Не нужно думать, что константинопольские владыки дураки, - обратился к Светозару Павел. - Они опасней змей и хитрее лис. Юстиниан так ругал в новеллах злобных ростовщиков и алчных магнатов, толкавших народ к голоду, что ему многие поверили. Как не поверить!? Сколько слов правды сказал император!

Посланец Даврита слышал про то, как в «золотой стране» тысячи крестьян умирали от голода в неурожайные годы. Он знал, что кредиторы выбивали из должников последнее, не считаясь с тем, уродила земля или нет. Деньги правили этой страной. Правили беспощадно, подхлестывая корыстолюбие сильных. Его поражали рассказы о том, как в суровые годы богачи забирали за ничтожное количество хлеба всю землю нуждавшихся. Землю люди брали себе так, словно она была создана ими, а не богами, сотворившими мир. Не удивительно было, что земледельцы бежали в горы к скамарам. Поражало Светозара другое: еще большее число подданных Византии погибало от голода и эпидемий, но не поднималось на борьбу. Лишь немногие сознавали себя свободными.

Нить общей беседы прервалась. Гости переговаривались между собой, вспоминали прошлое, делились обидами на общего врага. Констант неторопливо что-то объяснял Светозару, не обращая внимания на то, что того занимали собственные мысли. Сергий понял, что пришло время вернуть разговор к основной теме. Много важного еще требовалось обсудить. Посланец Даврита не сказал еще своего слова.